такого нет, ибо они многие ничего не едят, кроме травы.
Рыбы у них весьма много есть из моря и из рек и озер, и в Пекине всякая рыба морская и разная, ибо из моря на судах живых приводят по рекам, они и рыбу кормят, как иного скота и птиц, ибо где сеют пшено сорочинское, тут везде копаны протоки с водою, и в тех протоках кормят всякую рыбу. В мае же месяце на судах маленьких рыб продают и, купив их, кормят, пока вырастут, иных же во льду живых держат весь год, а иных солят и сушат, как и в иных государствах.
Шелку толикое множество у них родится в одной стране китайской, Хекеанг нарицаемой, нежели во всем свете, ибо по дважды на год черви родят шелк. Пишут же старые их книги, что есть тому ныне 1500 лет, как начали в той стране промышлять, и то подлинно есть, что подлинно шелковому промыслу от китайцев и иные государства научились, и не токмо то одно, но и пушки лить, и ходить по морю матицами навыкли, также и книги печатать от китайцев в Европе научились. Потому что, когда калмыки и татары взяли Китай, с ними пришли в Китай патер Одерик и Антон, армянин, и Марко Павел, венецианец, и подлинно они в Европу из Китая те художества принесли.
А бумажного семени нет больше 900 лет, что и китайцы от иных приняли, однако же ныне множество родится того, что можно всего света людей платьем бумажным одевать. Есть же у них и лен, только не умеют такого полотна делать, есть и конопель, из него же летнее платье строят. Шелк же собирают они тот, который, аки паутина, по деревьям и по траве весится, и из того делают платье же крепче прямого шелка.
А овощей суть в Китае, всяких ягод великое множество; есть такие, что в Европе не только не родятся, но еще таких и не видали, токмо аминдали и оливы нет. И оное изобилие, которое в Китае есть, наипаче родится от рек и от озер, также и от китайского художества и работы их, реки же и озера многие и частые, которые, опричь рыбы, напояют пшеничные пашни, ибо по дважды сеют и жнут. К тому же, через те реки и озера везде ходят и торгуют между собою от города до города. И от города Макао португальского, больше 2500 верст, все ходят на судах, только один волок ходу на день, к тому же и из Хикианга и до Сухуен через всю длину Китая на судах ходят же. И ни единого города нет в Китае, чтобы не было при нем реки или протока копаного судового.
Руд бесчисленное множество и всякие, также зело богатые и обильные, а золото и серебро под смертью заказано и постановлено у них, чтоб не копали из земли, ибо они говорят, где-де руды родятся в земле, тут живут и пары такие смертные, что причиняют людям моровое поветрие. И потому царям надобно наипаче радеть о здоровье людей, нежели о богатстве золота и серебра, ибо золото и серебро делано ради людей, а не люди для золота. И оттого золото непрестанно копать запрещено, и портить землю, и людей губить, а золото вольно всякому из речных берегов и из песков собирать.
И тако множество у них есть золота, которое у них не вместо денег ходит, и продают оное золото, как иной товар, и меняют вместо денег, потому что печатных денег нет, чтобы не чинилось воровство, только льют то сребро коробками маленькими, и плиты льют. Серебро оное весом весят ланами, а лана, по-нашему, весом восемь гривен, а в лане – десять чинов, что у нас – 10 золотников, а в золотнике их будет восемь копеек. Только же и у них в серебре воровство многое чинится, понеже мешают свинец и медь, и оттого всякий человек имеет при себе вес и ножницы, и теми серебро режут и смотрят. Но, хотя о том и заказ крепкий у них есть под смертью, однако же, несмотря на то, воруют.
Также родятся у них, кроме золота и серебра, иные всякие руды. Се есть ртуть, медь красная и желтая, олово, свинец, железо, киноварь, квасцы и иные всякие краски. К тому же, у них делают такую белую медь, будто серебро, и ту дороже продают желтой меди, и из желтой меди делают они деньги величиною как двойной золотой, и именуют они их чосы, и ходят на лану серебра по 1400, и на те чосы всякие мелочи покупают, а из железа льют пушки и колокола, и котлы, и прочие.
КАКАЯ У КИТАЙЦЕВ ВЕРА, И ОТКУДА ОНИ ПРИНЯЛИ, И КАК В ДРЕВНИХ ВРЕМЕНАХ ХРИСТИАНЕ БЫЛИ
Трегубая есть вера китайская, ибо на три статьи разделяется. Первая и старейшая есть философская. Вторая – идолослужительная. Третья – епикурская или безбожная. И у китайцев те три статьи именуются Санкао, се есть трегубное учение, однако же философская честнее оных двух и словом и делом, потому что люди той статьи или того чина владеют всем Китайским государством, потому что в философии у них бывают бояре и воеводы, и начальные люди. А простых и неученых к чести отнюдь не допускают. И по-китайски та статья или чин философский именуется Юкяо, и тот чин познает, что на свете краснейшее начало, и то почитают вместо бога.
Ибо многие их книги философские древние пишут, что есть небо, и есть краснейший царь, и тот есть, кто всем миром правит, и пишут, что естество и существо его не знают. Тако же и как почитать его недоумеют, и оттого они рассуждают, что лучше его ничем не почитать, нежели почитать и согрешать. И того чина люди иного ничего не делают, кроме того, что всегда смотрят и радеют, как можно лучше править и владеть народом, обычаи и всякие нравы добрые прилежно учить, и разделяется философия их натрое, ибо о трех делах труждаются. Первое – о небеси, что и какое есть, второе – о земле, что есть и какая. Третье – о человеке, что есть он и каково надобно ему быть, и говорят они, что в тех трех статьях весь мир держится, и для того именуют те три статьи санкай.
О небеси же учат они, что родится все, что есть на свете, от неба и портится от него же. Как небо движется и
