– Первый командир твоей фаланги погиб при переходе через Альпы. Пока я не назначил тебя, за нею присматривал Мутт, – сказал Ганнибал.
– Конечно, командир.
Как он мог усомниться в своем заместителе? Ганнон улыбнулся, как будто сразу понял, что имел в виду командующий.
– Приходи в мой шатер, как только закончишь со своими солдатами.
– Есть, командир! – С гордостью, хотя и с некоторым унынием от всего этого, юноша отдал салют.
– Вольно, – махнул рукой Ганнибал и, снова накинув капюшон, пошел прочь, опять превратившись в обычного солдата.
– Значит, вы оба получили особые поручения, а мне придется остаться в Италии, – угрюмо проговорил Сафон.
– Ты остаешься с самым значительным полководцем Карфагена, – возразил младший брат.
– Остаться с Ганнибалом так же почетно, как отправиться за море, – сказал Бостар на удивление примирительным тоном. – Командующий ценит тебя. Он сам так сказал.
– Верно, – признал Сафон, но зависть в его глазах выдала неискренность ответа.
«Этот человек был бы недоволен любым исходом», – подумал Ганнон. Он с некоторым облегчением воспринял то, что скоро окажется вдали от своего старшего брата, и все же это чувство смешивалось с противоречивой печалью, что он будет разлучен не только с Бостаром, Муттом и своими солдатами, но и с Сафоном тоже. Вполне возможно, что они больше никогда не увидятся.
– Нужно собраться вместе, прежде чем кто-то из нас отбудет. Принести жертву памяти отца… – Он помолчал. – А потом по-царски напиться.
Уже смеркалось, когда Ганнон прибыл в шатер к Ганнибалу. Голову юноши заполняли мысли о Сицилии. С тех пор как этот огромный остров был потерян в первой войне против Рима, каждый карфагенянин мечтал его вернуть. В конце концов, большая часть его была колонизирована Карфагеном за почти двести последних лет.
У шатра командующего стояли на страже полдюжины скутариев. Ганнон назвал свое имя, и допуск был получен. Огромный стражник сопроводил его.
Богатое убранство внутри вызвало у Ганнона чувство, будто он вошел в дом одного из богатых друзей отца в Карфагене. Матерчатые перегородки разделяли все пространство на комнаты. Пол покрывали толстые ковры. В комнатах побольше на веревках подвешены бронзовые светильники. Твердая мебель – сундуки, стулья и даже диваны – была массивной и высокого качества. Его провели прямо через просторное помещение для собраний, где он и другие командиры иногда получали приказы от Ганнибала, и ему стало немного не по себе. То, что командира вели в личное жилище Ганнибала, – еще одно свидетельство важности его миссии.
Скутарий остановился у последней перегородки; перед нею стоял такой же огромный тип с примечательным глубоким шрамом на носу. Гигант с явным подозрением осмотрел Ганнона.
– Он пришел к хозяину. Ганнон, командир ливийской фаланги, – сказал первый солдат.
Человек со шрамом поприветствовал гостя как положено, но все же без особого уважения. Ганнон ответил презрительным взглядом. Подобным образом телохранители обращались со всеми, кроме людей из внутреннего круга – таких, как Магарбал. Человек со шрамом повернул голову.
– Командир? – позвал он.
Изнутри раздался знакомый голос:
– Да?
– Пришел Ганнон, командир фаланги.
– Впусти его.
– Иди вперед, – более мягко сказал Ганнону человек со шрамом.
Он отодвинул занавес и сделал знак рукой. Первый скутарий исчез позади, направившись обратно ко входу.
Ганнон неуверенно шагнул внутрь. Несмотря на то что он побрился, вымыл голову и надел свою лучшую тунику, здесь юноша чувствовал себя неловко. Ганнибал сидел за столом спиной к вошедшему. Полуобернувшись, он улыбнулся.
– Заходи. Садись. – Полководец сделал жест в сторону стула, стоявшего у стола.
– Спасибо, командир. – Ганнон робко сел.
Единственный глаз Ганнибала смотрел на него дружелюбно.
– Милости прошу. Вина?
– Пожалуйста, командир.
– Сосиан, позаботься…
Ганнону было приятно видеть, как Сосиан – человек со шрамом – поспешил повиноваться, быстро превратившись из грозного телохранителя в слугу. Когда чаши обоих были наполнены, Ганнибал поднял свою.
– За твоего отца Малха. За отважное сердце и преданного слугу Карфагена.
Ганнон проглотил комок, вдруг возникший в горле.
– За моего отца, – сказал он.
Они выпили. Гость вознес молитву богам, прося, чтобы они позаботились об обоих его родителях.
– За победу над Римом, – сказал Ганнибал.
– Пью за нее, командир, – пылко произнес Ганнон.
– Да придет она рано или поздно. Лучше рано.
Молодой человек рассмотрел лицо полководца, пытаясь прочесть его мысли. Он не смог ничего разгадать и не смел спросить. Они осушили чаши. Человек со шрамом подошел и снова наполнил их.
– В твоем вкусе? – спросил Ганнибал.
– Да, командир. Вино восхитительное.
– Довольно забавно, что его привозят из одного местечка близ Канн. Мало уже осталось… Я держу этот напиток для особых случаев.
Нервы гостя снова напряглись.
– Понятно, командир…
Полководец усмехнулся.
– Успокойся. Я тебя не укушу.
Ганнону уже был знаком гнев Ганнибала. Впрочем, сегодня он был здесь по другой причине. Юноша кивнул.
– Хорошо, командир.
– Расскажи, что тебе известно о Сицилии.
– Богатый остров, командир. Отец часто рассказывал, что он усеян большими крестьянскими хозяйствами и процветающими городами.
Ганнибал мигнул глазом.
– То же рассказывал и мой. Он называл эту провинцию хлебной корзиной Италии. Что еще?
– Это мост между Африкой и Италией, командир. Господство там неизмеримо облегчит нашу задачу, поскольку тогда переброска подкреплений и грузов из Карфагена в Италию не составит проблем. Войска смогут получать провиант, произведенный на острове, и, значит, мы не будем вынуждены так часто менять наш лагерь. Беда в том, что большую часть Сицилии контролирует Рим, а остальная часть принадлежит Сиракузам, которые не дружественны Карфагену уже много лет. Их правитель заключил союз с Республикой еще до первой войны между нашими странами…
Здесь Ганнон немного запнулся. Он знал, что Гиерон, тиран Сиракуз, правивший там более полувека, умер вскоре после битвы при Каннах, но не знал, каковы отношения Сиракуз с Карфагеном и Римом с тех пор.
– После смерти Гиерона власть на какое-то время перешла к его внуку. Я слышал недавно, что, возможно, городом теперь правят друзья Карфагена, Гиппократ и Эпикид. Больше мне ничего не известно, командир.
– Неудивительно, что ты не знаешь самых последних новостей. Я объясню. Гиероним, внук Гиерона, пятнадцатилетним юношей взошел на трон. Я возлагал на него большие надежды, потому что поначалу он презирал Рим. Однако в скором времени стало ясно, что он одновременно безрассуден и порывист. Ища сперва союза со мной, начал переговоры напрямую с властями Карфагена… – Ганнибал нахмурился. – Наглый щенок.
