Тимаки не стоило особенного труда получить согласие своей жены. У Бахили было шесть детей, но четверо из них умерли вскоре после рождения; она знала, как тяжела доля женщины. Нужно было вынашивать детей, кормить, одевать, воспитывать их, нужно было заботиться о муже, готовить ему еду и одежду, ухаживать за ним. А мужья были требовательны, и, когда они возвращались с охоты, не было конца их капризам.
Бахили думала: если Ма выйдет замуж за вождя племени, ее жизнь будет легче, потому что о вожде заботится все племя, доставляет ему пищу и все необходимое для существования. Кроме того, тогда Ма не уйдет в другое племя и будет жить вблизи от матери, а это радовало материнское сердце.
Все эти соображения Бахили выложила своей дочери, убедившись предварительно, что никто из соседей их не слышит, так как, если бы узнали, что вождь ищет жену, нашелся бы десяток семейств, которые предложили бы ему своих дочерей.
Бахили говорила долго. Когда она наконец замолчала, то с удивлением поняла, что Ма совсем не обрадовалась ее словам. Она только сказала:
– Вождь стар! Я не хочу выходить замуж за старика!
– Ты – глупая девчонка! – воскликнула Бахили. – Мне нечего с тобой тут долго разговаривать! Ты просто сделаешь так, как я и отец прикажем!
И она дала пинка своей дочери, закончив, таким образом, беседу.
Другая девушка заплакала бы, и это утешило бы мать. Этого ожидала и Бахили. Но Ма не плакала, выражение ее лица осталось замкнутым и упрямым. Это вывело Бахили из себя: «Что это стало с теперешними девушками? – думала она: – для них воля родителей больше ничего не значит».
На следующий день Нон пошел удить рыбу, и Ма пошла вместе с ним. Они поднялись вверх по реке и легли на прибрежные камни под тенью ивы, ветви которой нависали над самой водой. Но рыба не шла на приманку. Тогда Нон и Ма растянулись рядом на свежей траве: быть может, позже, в сумерках, форель выйдет из своего убежища. Между Ма и Ноном была большая дружба. Он любил ее общество и заботился о ней, в то время как другие юноши пренебрегали своими сестрами. Мальчики делали вид, что презирают девушек за их слабость, за недостаточную быстроту бега и за зависимость от матерей, которые не позволяли дочерям уходить далеко от дома.
Нон любил разговаривать со своей сестрой обо всем, что слышал от старших. Она была обязана ему всем, что знала. Он научил ее удить рыбу и распознавать ягоды, полевые коренья и травы. Нон рассказывал ей о повадках зверей и объяснял, как различать следы. Ма с интересом слушала своего старшего брата, и образы зверей, как живые, вставали перед ней.
Теперь Ма рассказала брату о том, что ее так тревожило: о судьбе, которая ее ждала. Неужели она достанется в жены этому старику, как того хотят родители? И неужели Нон это потерпит? Сердце маленькой Ма переполнилось горечью и она заплакала. Никогда еще не видел Нон сестру в таком горе. Он протянул руку и стал нежно гладить ее волосы.
– Отчего ты плачешь, Ма? Пока вождь женится на тебе, пройдет еще много времени. А сейчас ты со мной и завтра будешь со мной и еще много-много дней мы будем вместе. Подожди же плакать. Ведь Раги стар, он до тех пор может умереть. Хочешь, я его напугаю? Я наряжусь в волчью шкуру и наброшусь на него: от страха его душа вылетит вон.
Так он болтал всякий вздор, чтобы утешить свою сестру. Ма мало-помалу успокоилась и вскоре в ответ на шутки брата улыбнулась сквозь слезы.
Внезапно Нон стал серьезным – он что-то обдумывал. Потом он спустился к берегу реки и взял немного глины. Вернувшись к Ма, он стал мять сырой комок в своих ловких руках, и скоро можно было различить фигуру, которая изображала мужчину. Нон сделал ему высокую прическу и вложил в руку посох. Изумленная Ма молча смотрела на эту работу. Когда он закончил, она прошептала:
– Это – вождь!
– Ты дала ему его настоящее имя, – сказал Нон, понизив голос, хотя они были совершенно одни. – Спрячь его на своей груди, сестричка! Сегодня вечером, когда в небе появится первая звезда, проткни его сердце иглой. Тогда вождь умрет.
Ма содрогнулась. Неужели она совершит это преступление?
Она закрыла глаза… Перед ее мысленным взором предстал Раги – сморщенный, согнувшийся, дрожащий… Она взяла фигурку и завернула ее в лист лопуха…
Молча смотрели они друг на друга. То, что они только что совершили, еще больше сблизило их.
Ма поднялась. На сегодня довольно серьезных разговоров. Теперь она хотела играть.
– Давай побежим наперегонки до той березы, – предложила она. – Только ты должен дать мне десять шагов вперед.
Они заняли свои места.
Нон крикнул: – Вперед! – и полетел, как копье, пущенное мощной рукой охотника. Ма мчалась с быстротой стрелы. Нон с восхищением смотрел, как она бежала впереди его, так что ее ноги едва касались земли. Недалеко от дерева он ее нагнал. Оба учащенно дышали, и слышно было, как стучат их сердца.
Вечером, спрятавшись за камнем недалеко от дома, Ма дождалась наступления ночи. В ее левой руке была зажата глиняная фигурка, которую вылепил ее брат и которой она дала таинственное существование, назвав ее по имени. Наконец в небе зажглась вечерняя звезда. В правой руке Ма держала костяную иглу. Какое-то время она колебалась, а затем резким движением всадила ее в фигурку в том месте, где должно было находиться сердце. Глина поддалась, подобно живой плоти, а потом сомкнулась вокруг иглы.
Ма дрожала. Ей казалось, что из раны вот-вот брызнет кровь. Игла должна была остаться в «ране» до утра.
Прошло несколько дней. Ма теперь окончательно успокоилась: ведь ее средство не могло обмануть. Она вытащила иглу из «раны» и, разломав глиняную фигурку на мелкие кусочки, бросила их в реку.
Приближались торжества посвящения, после них должны были состояться свадебные игры. Люди с реки оставили все свои заботы и старались только наслаждаться прекрасным временем года.
Однажды утром от одной хижины к другой побежал слух, что прибыли торговцы. Каждый год появлялись они в начале лета, чтобы обменять у охотничьих народов свои товары на меха. Это были единственные чужаки, которых люди с реки принимали, как гостей. Соседние племена, с которыми потомки Медведя поддерживали постоянные отношения, были ведь одной с ними крови, тогда как в жилах торговцев текла кровь другой расы. Они приходили из далеких стран, и уже по одному их виду можно было догадаться, что они пережили удивительные приключения. Это были люди огромного роста. У них был матовый цвет кожи, черные, как смоль волосы, и курчавые бороды. Их миндалевидные глаза горели темным горячим огнем. А когда они говорили, глубокий теплый звук их голоса чаровал и притягивал.
Они жили так далеко, что их путешествие длилось почти две трети года. Приходилось пересекать безводные пустыни, труднопроходимые леса, кишащие дикими зверями, высокие горы с ущельями и пропастями – только так можно было попасть в их страну. На западе ее омывало бесконечное море, а на юге и востоке от нее простирались другие страны – страны жаркого солнца. Песок под ногами там обжигал, как раскаленные камни очага, и иногда поднимался столбом до самого неба, а деревья сами внезапно загорались.
