В лесу холод так и щипал тело. В тихом утреннем воздухе как будто был разлит острый невидимый яд. Дренг растерялся и пустился бежать; бежал долго, куда глаза глядят, по лесу, то перепрыгивая через опрокинутые деревья, то проползая под ними. Земля в лесу превратилась в какое-то жгуче-холодное месиво, обжигавшее ноги Дренга, когда он погружался в него, а поверхность была усеяна длинными светлыми и острыми осколками-льдинками, которые заставляли Дренга дико подпрыгивать, как ужаленного. Долго мчался он, не помня себя, как безумный, ничего не видя и не соображая, вытянув вперед руку с топором. Но бессознательно он забирал все выше по склону горы, чтобы достичь места, где было поменьше воды и где удобнее было оглядеться.
Наверху он пришел в себя, замедлил бег и стал спокойнее продвигаться дальше, хотя все еще испуганный и задыхающийся, но уже выбирающий дорогу. Высоко, на одном из уступов нагорья, лес прерывался поляной. Как настоящий лесной человек, Дренг боялся открытых мест, и заблаговременно стал пригибаться к земле, а к поляне подполз уже на четвереньках. Он как будто ожидал встретить там своего врага, крадущегося духа холода.
Осторожно раздвинув обеими руками кусты на опушке леса, он принялся осматривать окрестности. На поляне не было и следа живого существа. Дерн, исполосованный и разрыхленный дождем, совсем окоченел; опрокинутые деревья по ту сторону поляны тонули в белом тумане. Мертвая тишина. Куст, за которым скрывался Дренг, был какой-то косматый и рогатый; на всех высохших ветках висели прозрачные сосульки. Несколько сосулек упали Дренгу на руки и больно жгли ему кожу, пока не растаяли и не потекли каплями. Он лизнул их и понял, что это пресная вода с привкусом того воздуха, из которого она явилась, застывший дождь, который, согревшись, опять превращался в воду. Опрокинутые деревья были белые, а верхушки их украшены такими же ледяными штучками, словно невиданными цветами. Иногда по тихому лесу пробегала дрожь, и сосульки сыпались вниз с тихим звоном; эти тысячи мелких звенящих звуков сливались в общий тихий жалобный плач, как будто вся земля стонала в тяжком сне.
Широко раздувая ноздри, Дренг втягивал в себя морозный воздух, который обострял его чутье до крайности, но не выдавал присутствия ни живых растений, ни зверей. Зато Дренг особенно сильно чуял самого себя, ощущал течение крови в своих жилах и свое дыхание. Певучая чистота и сладость воздуха оживляла его, и он принялся фыркать и встряхиваться с такой силой, что иней так и посыпался на него с куста. Дренг вызывающе огляделся вокруг: где же этот разрушитель, на борьбу с которым он вышел? Как бы добраться до него?.. Тсс!
Что-то громко закрякало над лесом. Дренг сразу присел. Через минуту он увидел, как пара уток с налета кинулась к озерку на поляне, неподалеку от куста, вернее к прудку, образовавшемуся за ночь от дождя; прудок так и блестел в тумане, окруженный каменистыми берегами. У поверхности пруда утки перестали шевелить крыльями и вытянули лапки, чтобы погрузить их в воду, но вышло что-то странное: птицы зашагали по блестящей поверхности, упираясь в нее растопыренными лапками, а потеряв равновесие, – и хвостами. Никак нельзя было поплыть по этому пруду! Пришлось им идти пешком, и они скользили, беспомощно падали на бок, опять поднимались, останавливались на минуту с глупым видом и растерянно озирались вокруг маленькими глазками, посаженными высоко на голове. Пруд замерз, покрылся блестящей корочкой льда! Дренг глубокомысленно потянул носом. Конечно! Он подошел к пруду и стал смотреть сквозь прозрачный лед на воду, которая неподвижно покоилась на ложе из камней и щебня. Затем он испытал крепость льда своими босыми ногами; послышался сухой треск; лед еще не мог сдержать его тяжести. Дренг отправился подальше по покрытой инеем траве, которая обжигала ему ноги, и пересек поляну, чтобы подняться выше на гору. Повсюду, где не было дерна, виднелась голая земля, твердая, как гранит; но она как будто обрела голос, словно кряхтела под ногами Дренга. Это была первая зима.
Дренг стал карабкаться выше, выбираясь из полосы тумана, туда, где грело солнце и где земля еще не замерзла. Там и лес кончался, переходя в кустарники и вереск; а еще выше, на диких скалах, не росло уже ничего, кроме моха. Наконец Дренг достиг вершины и, греясь в лучах солнца, стал смотреть вниз на долину, над которою, словно белое море, разливался густой морозный туман. Солнце, все выше подымавшееся на небе, отрывало от этого тумана целые облака и гнало их по воздуху, пока они не исчезали. Вихри расшалились в голубом просторе, освещенном солнцем, и прорывали в тумане целые колодцы, образуя просветы, сквозь которые Дренгу было видно дно долины. Там валялись как попало, словно груды щепок, вырванные с корнем деревья, и целые стада утонувших животных плавали, как мухи, на поверхности вздувшихся, застывших болот.
Дренгу не удалось на этот раз найти своего заклятого врага. Очевидно, он еще недостаточно высоко забрался. Озираясь кругом, он понял, что достиг лишь такой высоты, откуда открывался вид на еще более высокие горы, расположенные вдали.
Далеко к северу вздымались горные хребты, один выше другого, целое войско гор, сходившихся со всех сторон света, чтобы сообща поддержать небесный свод. А над ними громоздились еще ряды белых вершин, упиравшихся прямо в небо, и трудно было решить – облако это или же какой-то новый неведомый мир. Не оттуда ли и налетал северный ветер с морозом? Увы, тогда не скоро доберешься до могучего духа, посылающего холод в долины! Высоко живет он, и, пожалуй, человеку не осилить его.
Дренг впал в сомнение и долго простоял в раздумье, не заметив даже, сколько прошло времени. Полуденное солнце смело последние остатки тумана и открыло всю долину целиком. Какая глубина! От одного взгляда кружилась голова. Дренг обратил внимание на одну точку, видневшуюся высоко-высоко в голубом небе, какую-то черную пушинку, которая носилась по воздуху и опускалась большими кругами; это был коршун. Он быстро увеличивался и, очутившись на одном уровне с Дренгом, прижал крылья к телу и камнем полетел вниз, все уменьшаясь и уменьшаясь, пока опять не превратился в маленькую пушинку уже в глубине сверкавшей на солнце мокрой долины. Тут, на высоте, дул слабый ветерок, но снизу не доносилось ни звука.
Следы разрушения, причиненного в долинах дождем, казались с высоты только ямками и бороздками на лесном покрове. Словно кто-то забавлялся, чертя по земле пальцем. Солнце смеялось над затопленной землей, блестящие облака появлялись и пропадали. Кто же такой Дренг, чтобы о его существовании подозревал кто-нибудь из тех Могучих, что обитали наверху над всем миром? И гнался ли кто-нибудь за ним и его племенем?
