Ознакомительная версия.
Они ждали, покуда детский хор исполнял любовный дуэт Гвидиона и Арианрод, песнь Рианнон и даже длинное стихотворное сказание о походе Гофаннона на Кар Идион; лишь когда отзвучали последние слова, Иорвет, на сей раз в белом одеянии с черным, увитым омелой жезлом в руке, вышел и объявил, что дни траура окончены. Воины разразились громкими возгласами и, смешав ряды, направились к своим женам. Назавтра Кунегласа должны были провозгласить королем, и любой мог оспорить его право на трон. Тогда же мне впервые после битвы предстояло увидеть Кайнвин.
На следующий день я наблюдал, как Иорвет и Кайнвин выполняют обряд коронации. Она стояла рядом с братом, а я смотрел на нее и дивился, что женщина может быть так хороша. Сейчас я стар, и, возможно, моя память преувеличивает красоту Кайнвин. Впрочем, нет. Не зря же ее называли "сереной", звездой. Она была среднего роста, но очень стройная, что создавало впечатление хрупкости – ложное, как я убедился потом, ибо Кайнвин обладала железной волей. Волосы у нас были почти одного цвета, однако мои походили на грязную солому, а ее отливали золотом. В тот день на ней было синее льняное платье, отороченное по краю серебристым, в черную крапинку зимним горностаем – то самое, в котором она тронула меня за руку и выслушала мою клятву. Раз мы встретились глазами, и Кайнвин печально улыбнулась; клянусь, сердце на миг замерло у меня в груди.
Ритуал вступления на престол у повисцев иной, чем у нас. Кунегласа провели вокруг каменного кольца на Долфорвине и вручили ему символы власти. Затем воин провозгласил его королем и спросил, посмеет ли кто-нибудь выступить против. Все молчали. Угли погребального костра еще дымились, но тишина вокруг камней означала, что воцарился новый король. Следом Кунегласу поднесли дары. Я знал, что Артур привезет собственное великолепное подношение; мне он отдал найденный на поле битвы меч Горфиддида, и теперь я вручил его Горфиддидову сыну в знак мира между Думнонией и Повисом.
Потом был пир в одиноком доме на вершине Долфорвина, довольно скудный: меда и пива припасли больше, чем еды. Однако на этом пиру Кунеглас мог рассказать воинам о своих чаяниях.
Сперва он заговорил о прошедшей войне. Перечислил павших в Лугг Вейле и сказал, что они погибли не зря. "Ибо они завоевали мир. Мир между Повисом и Думнонией". Воины зароптали, но Кунеглас поднял руку, призывая к молчанию. "Наш враг, – неожиданно окрепшим голосом произнес он, – не Думнония. Наши враги – саксы!" Он помолчал, и на этот раз ропота было не слышно. Воины молча смотрели на своего нового короля – не великого воителя, сказать по правде, но человека честного и доброго. Достоинства эти ясно читались на круглом и гладком юношеском лице, которому он тщетно пытался придать солидности длинными усами (заплетенные в косички, они доходили ему до груди). Сам не воин, он был умен и понимал, что должен предложить своим людям возможность повоевать – единственный способ добыть богатство и славу. Он пообещал освободить Ратэ и покарать саксов за зверства, учиненные над тамошними жителями. Ллогр, сказал он, будет отбит, а Повис, некогда величайшее из королевств Британии, вновь протянется от гор до Германского моря. Римские города и укрепления восстанут из руин, дороги починят. Каждый повисский воин получит землю, долю военной добычи и невольников-саксов. Воины захлопали: Кунеглас предложил разочарованным военачальникам то, что такие люди всегда ждут от короля. Однако он вновь поднял руку, требуя тишины, и продолжил, что богатства Ллогра отвоюет не один Повис.
– На сей раз, – объявил он, – мы пойдем вместе с гвентцами и копейщиками Думнонии. Они были врагами моего отца, но мне они друзья, и вот почему лорд Дерфель сейчас здесь. – Он улыбнулся мне и продолжал: – И вот почему в следующее полнолуние моя дорогая сестра обручится с Ланселотом. Она станет королевой Силурии, и воины этой страны выступят вместе со мной, Артуром и Тевдриком против нашего общего врага. Мы разобьем его! Мы уничтожим саксов!
Грянули ликующие крики. Кунеглас покорил сердца воинов, пообещав им богатство и мощь древней Британии. Они били в ладоши и топали ногами в знак одобрения. Король помолчал, чтобы дать им накричаться и нахлопаться, потом просто сел и улыбнулся мне, словно говоря: "Артур был бы мною доволен".
Я не остался бражничать до утра, а пошел в Кар Свос за воловьими упряжками, в которых ехали королева Хелледд, две ее тетки и Кайнвин. Дамы хотели засветло поспеть в Кар Свос, и я отправился с ними – не потому, что чувствовал враждебность со стороны воинов Кунегласа, а потому, что так и не сумел еще поговорить с Кайнвин. Словно шалый телок, брел я с небольшим отрядом копейщиков, охранявших повозки. Желая произвести благоприятное впечатление на Кайнвин, я тщательно оделся, начистил доспехи, стряхнул грязь с плаща и сапог, а длинные волосы заплел в косу. На плаще у меня была ее брошь – знак моей клятвы.
Я уже потерял всякую надежду, поскольку всю дорогу до Кар Своса Кайнвин не смотрела в мою сторону, но когда впереди показались городские стены, она обернулась, спрыгнула с повозки и остановилась, дожидаясь меня. Копейщики расступились, и мы с ней пошли рядом. Кайнвин улыбнулась, увидев брошь, однако заговорила о другом.
– Мы гадали, что привело тебя сюда, лорд Дерфель, – сказала она.
– Артур хотел, чтобы кто-нибудь из Думнонии присутствовал при вступлении твоего брата на престол, госпожа.
– Или хотел удостовериться, что все пройдет без помех? – проницательно заметила Кайнвин.
– И это тоже, – признал я.
Она пожала плечами.
– Никто другой не стал бы королем. Отец об этом позаботился. Один из вождей, Валерии, мог бы посоперничать с Кунегласом, но мы слышали, что Балерин пал в бою.
– Да, госпожа, – отвечал я, не добавив, что сам сразил Балерина в единоборстве у брода в Лугг Вейле. – Он был отважный воин, и твой отец тоже. Прими соболезнования.
Кайнвин в молчании прошла несколько шагов. Хелледд, королева Повиса, настороженно наблюдала за нами с повозки.
– Мой отец, – сказала наконец Кайнвин, – был очень тяжелый человек, но я видела от него только хорошее. – Она говорила с горечью, хотя и без слез. Все слезы были выплаканы, теперь ее брат стал королем, и Кайнвин ждало новое будущее. Она подобрала подол, чтобы перейти через грязь. Ночью шел дождь, облака обещали новую непогоду.
– Так Артур приедет? – спросила она.
– Со дня на день, госпожа.
– И привезет Ланселота?
– Думаю, да.
Она скривилась.
– Когда мы последний раз виделись, лорд Дерфель, я должна была выйти за Гундлеуса. Теперь за Ланселота. Один король за другим.
– Да, госпожа.
Ознакомительная версия.
