Присоединившись к ним, Роберт с нехорошим предчувствием отметил, что оловянный кубок, стоявший перед отцом, уже почти пуст.
Александр взглянул на него, когда он сел рядом.
— Похоже, леди Элизабет вполне обвыклась здесь, — после неловкой паузы заметил он.
— Что верно, то верно, — встрял в разговор отец, прежде чем Роберт успел ответить. — Моему сыну следует благодарить свою счастливую звезду. — Он обратил свой взор на Роберта. — Учитывая твое поведение в последние годы, ты вряд ли мог рассчитывать на столь выгодный союз. Но тем не менее ты выглядишь так, словно присутствуешь на своих похоронах! — Старый Брюс щелкнул пальцами пробегавшему пажу и показал на свой кубок. Он внимательно наблюдал за тем, как мальчишка наполняет его до краев. — Сегодня вечером, Роберт, ты должен приложить все усилия к тому, чтобы доказать свою благонадежность. Только благодаря милости короля ты до сих пор остаешься на свободе. — Он приложился к кубку, и вино потекло у него по подбородку. — Клянусь Богом, ты должен на коленях возблагодарить его за то, что он простил твои преступления!
— Я совершенно уверен, отец, что за прошедшие годы ты столько настоялся перед ним на коленях, что этого хватит на нас обоих.
Не успел Роберт договорить, как привратник распахнул двери зала и принялся громко называть имена прибывших. Поднявшийся шум заглушил слова Роберта, и отец не расслышал их, в отличие от Александра, который метнул на него яростный взгляд. Эдвин отправился встречать важных гостей, заполонивших зал.
Роберт осушил свой кубок, в котором оказалось крепкое вино из Бордо, и знаком велел пажу вновь наполнить его, не сводя взгляда с Хэмфри, возглавлявшего процессию. Рядом с мужем шагала Бесс, почти не уступавшая ему в росте. Они выглядели полной противоположностью друг другу и производили незабываемое впечатление; он — широкоплечий, румяный и рыжеволосый, а она — стройная, изящная и длинноногая, с молочной кожей. На обоих были одинаковые накидки и мантии с гербом рода де Боэнов, у него — перехваченные на поясе широким ремнем с мечом, а у нее — серебряной цепочкой.
Элизабет приветствовала молодоженов, присев перед ними в реверансе, чтобы поцеловать обоим руки, прежде чем Бесс подхватила ее и с улыбкой заставила выпрямиться. За то недолгое время, что Роберт и Элизабет провели в Вестминстере, пока Ричард де Бург не отбыл в Ирландию, она успела крепко сдружиться с Бесс. Именно благодаря их настойчивости и стала возможной сегодняшняя встреча. Передав пояс с мечом своему оруженосцу, Хэмфри обронил что-то, отчего женщины рассмеялись. Роберт судорожно стиснул кубок.
Сопровождаемый управляющим, Хэмфри подошел к столу и приветствовал старшего Брюса с искренним добродушием, которое изрядно поразило Роберта. Глядя, как они пожимают друг другу руки, он невольно спросил себя, как часто они встречались в его отсутствие. В конце концов, они были соседями, если учесть, что один из замков Хэмфри находится всего-то в десяти милях отсюда. Роберт ощутил укол сожаления. Они с отцом никогда не были близки. Лорд явно ревновал сына к той привязанности, которую питали друг к другу его отец и Роберт. Но этот человек был его кровным родственником, а за прошедшие годы он не получал от Роберта ничего, кроме ледяного молчания. Так что вправе ли он винить отца за то презрение, которое тот ему выказывает?
— Сэр Роберт.
Роберт оторвал взгляд от кубка с вином и увидел, что перед ним стоит Хэмфри. Он поднялся, чтобы приветствовать его:
— Сэр Хэмфри.
Эдвин подвел Хэмфри к его месту за столом рядом с Робертом, и Бесс последовала за ними. Она позволила Роберту легонько прикоснуться к своей руке губами, после чего уселась между мужем и Элизабет.
Когда гости расселись, старый Брюс с грохотом ударил кубком по столу, расплескав вино по скатерти.
— Я рад, что мне выпала честь приветствовать в своем доме сэра Хэмфри де Боэна и его супругу леди Элизабет. Со времен короля Генриха этот зал не видал столь блестящего общества.
Лорд продолжал держать речь под звон посуды — это слуги разносили тарелки с жареными лебедями и гусями, форелью на пару, приготовленной с яблоками и шафраном, и огромным пирогом с кроличьим мясом. За тарелками последовали миски с маслом, сливками и заварным кремом, сдобренным имбирем и гвоздикой. На каждом столе появился серебряный таз с водой, дабы гости могли ополоснуть руки.
— И наконец, последнее удовольствие, — закончил Брюс заплетающимся языком, — доставил мне мой дорогой сын, который вернулся домой. — Роберт уставился на него, не веря своим ушам. Но удивление оказалось недолгим — старый лорд положил руку на плечо Александра. — Из Кембриджа. Сейчас он прочтет благодарственную молитву.
После того как Александр закончил длинную и нудную молитву, во время которой рыцари Хэмфри нетерпеливо ерзали, началось пиршество. Вино лилось рекой, голоса зазвучали громче, гости раскраснелись и с каждым часом становились все оживленнее.
Роберт сидел молча и почти ничего не ел, чувствуя, как голова наливается тяжестью от выпитого, а лица гостей расплываются в пламени свечей. Ему хотелось узнать, зачем пожаловал сюда Хэмфри, но граф, похоже, не спешил переходить к делу, развлекая Бесс и Элизабет историей крестьянского парня из Нидерландов, который выиграл три турнира, выдавая себя за рыцаря, чтобы завоевать любовь пастушки. Роберту она казалась совершеннейшей ерундой, но женщины жадно внимали каждому слову Хэмфри, и, когда он закончил рассказ, Бесс притянула его к себе и поцеловала. Когда же она отпрянула, покраснев и облизывая губы, он наклонился к ней сам, требуя продолжения, и она шутливо оттолкнула его, смеясь над его настойчивостью. Улыбаясь во весь рот, Хэмфри залпом осушил свой бокал и поднял его над головой, знаком приказывая пажу наполнить его.
Роберт поймал взгляд Элизабет, и та покраснела, явно смущенная этим открытым проявлением привязанности. Он вспомнил их брачную ночь и то, как умерла его страсть, когда он лег на нее сверху и увидел в ее глазах страх. Свой брак они консумировали лишь на прошлой неделе. Все произошло быстро и неловко; он заставил себя отреагировать должным образом на ее неподвижное напрягшееся тело, а она отвернулась, прикрыв груди руками. Потом, перед тем как он заснул, Роберту показалось, что она плакала. Зато теперь она уже никак не могла стать невестой Христа.
По полу заскрежетало кресло — это отец отодвинул его, поднимаясь из-за стола. Нетвердо покачиваясь на ногах, лорд во всем обвинил годы, но было очевидно, что он мертвецки пьян.
— Ты останешься и будешь развлекать наших гостей, — заплетающимся языком приказал он Роберту. — Молю Бога, чтобы ты не забыл, как это делается, после стольких месяцев, проведенных в обществе бандитов и разбойников.
