Грет вскочила с места.
— Давайте сходим на Домштрассе и послушаем, есть ли новости.
Семь пар глаз умоляюще повернулись в сторону мадам, сидевшую немного поодаль и маленькими глотками пившую медовый напиток. Она неохотно согласилась. До вечера было еще далеко, и девушки уже справились со своими обязанностями по дому. Не было никаких причин держать их. Из собственного опыта Эльза знала, какими упрямыми могут быть девушки, если их слишком долго не выпускать из дома. Конечно, она могла заставить их слушаться, но ей было лучше, когда девушки с радостью обслуживали клиентов и при этом ей не приходилось угрожать наказаниями. Кроме того, Эльзе и самой хотелось услышать новости.
— Ладно, идите, только возвращайтесь побыстрее!
Хотя уже началась четвертая неделя поста и первые цветы соревновались друг с другом в буйстве красок, но над Майном дул еще по-зимнему холодный ветер и то и дело срывался ливень из сгущающихся туч. Набросив накидки, девушки быстро прошли по предместью, вышли через ворота и последовали за многочисленными горожанами, которые тоже, по всей видимости, направлялись на Домштрассе.
— В этот раз они не пойдут на переговоры, — услышали девушки часто посещавшего бордель кожевника. Его собеседника они тоже знали: ткач приходил только тогда, когда находил кого-то, кто, по крайней мере, угостил бы его вином.
— Откуда тебе это известно? — спросил ткач. — Они уже отправили гонца с требованиями?
— Нет, об этом я ничего не знаю. Но мой брат знаком с главой Вагенкнехтом и советником Шпаном. В этот раз войска пришли, чтобы захватить город и опустошить его!
Ткач непристойно выругался, и Элизабет стало не по себе. Неужели это правда? Если да, то как долго город сможет продержаться?
Она посмотрела на Грет, которая тоже внимательно прислушивалась к разговору.
— Как раз подходящая пора, — сказала она. — Начинается весна, и у них достаточно времени для длительной осады. Август был для этого не так благоприятен.
— Дай бог, чтобы мы ошибались, — вздохнула Элизабет.
— Посмотрим, пришли ли они в этот раз с тяжелыми пушками, таранами и катапультами, с осадными машинами и башнями, — жестко ответила Грет.
— Я вообще не хочу этого видеть, — заныла Анна.
— И я не хочу, — согласилась Элизабет.
Они дошли до Домштрассе и вместе с толпой отправились к площади перед ратушей. Несколько мужчин, выглядевших как ремесленники, схватили двоих священнослужителей и силой потащили их к Графенэкарту.
— Предатели! — выкрикнул один из них и угрожающе замахнулся кулаком.
— Шпионы епископа! — добавил другой.
— Тебе видно, кого они схватили? — спросила Элизабет.
Грет поднялась на цыпочки.
— Это секретари епископа: Гервиг из Ноймюнстера и Клаус из монастыря Хауг.
Бургомистр и несколько его коллег, выйдя к разъяренной толпе, попытались ее успокоить.
— Они заодно с нашими врагами! Они тайком откроют им ворота, и мы ничего не успеем предпринять! — возмутился мужчина в испачканном мукой фартуке, державший под руку одного из каноников. — Мы не можем так рисковать, не стоит допускать, чтобы они здесь свободно ходили! — настаивал он.
— Разве не достаточно того, что мы уже несколько лет не решаемся далеко отходить от стен Вюрцбурга, чтобы нас не схватили заимодавцы епископа? — пожаловался один из купцов. — Теперь мы еще должны бояться, что лицемерные каноники хитростью сдадут нас врагам.
— В башню их! — кричали одни женщины, другие требовали сразу повесить.
Бургомистр попросил тишины.
— Бюргеры и жители Вюрцбурга, успокойтесь. До нас тоже дошли эти слухи, и мы их проверим. Мы с капитулом все обсудим и затем соберем вас, чтобы объявить, какое мы приняли решение и как мы будем защищать наш город.
Он приказал привести обоих секретарей в зал заседаний городского совета и караулить их там, пока не будет принято решение. Затем со своими коллегами советниками отправился в собор, чтобы провести собрание верховного совета с канониками.
— Бургомистр Буке, вы не можете так поступать, — остановил его староста. — Схватить секретарей епископа? Как вы думаете, что он на это скажет? Вы должны немедленно их освободить!
— Только после того, как мы разберемся с этими чудовищными обвинениями! — ответил бургомистр.
— Я буду вынужден доложить об этом, — настаивал староста. — Я подчиняюсь своему правителю, а мой правитель не вы и не капитул!
Ганс Буке неожиданно повернулся и схватил старосту за камзол.
— Я прекрасно знаю, кому вы подчиняетесь. На каждом заседании совета вы сидите навострив уши и велите своему писарю делать заметки, чтобы как можно быстрее предоставить их епископу, желающему постоянно быть в курсе того, каких размеров достигает волна недовольства в городе. Но в этот раз все будет по-другому. Я сумею препятствовать тому, чтобы вы отправились в крепость и доложили все, что здесь увидели и услышали!
— Ах, и как вы собираетесь это устроить? — спросил староста с презрением в голосе. — Вы называете себя советником, даже бургомистром, но у вас не больше власти, чем у виноградарей и батраков. Вы разве еще не заметили, что решения здесь принимает только верховный совет? А его членов епископ тщательно выбирал из верных ему горожан и священнослужителей. Бразды правления у верховного совета и у меня как представителя нашего епископа!
— Верховный совет меня не беспокоит. Вы и оба его секретаря — враги среди нас, поэтому разделите их участь, — определил бургомистр. — Мы не будем настаивать на вашем присутствии в ходе собрания!
— Что? Вы не посмеете! Я имею право присутствовать на всех собраниях совета.
— Да, но эти четверо стражников сумеют этому помешать! — Он кивнул стражникам. — Отведите старосту в зал заседаний городского совета. Следите, чтобы с ним ничего не случилось, но также и за тем, чтобы он не сдвинулся с места!
Мужчины ухмыльнулись и подмигнули друг другу. Староста отбивался и кричал, когда его попытались связать, пока мейстер Тюрнер не опустил ему на плечо свою тяжелую руку.
— Ведите себя тихо, — посоветовал палач, — и с вами ничего не случится.
Староста жадно хватал ртом воздух, растерянно уставившись на палача. Этот момент стражники использовали, чтобы связать ему руки, и повели его к ратуше. Мейстер Тюрнер не двинулся с места. Толпа ликовала и следовала за заключенным старостой, пока советники продолжили свой путь к собору. Люди на площади и улице ждали, напряжение нарастало.
— Сколько нам еще ждать?
— Кто знает, сколько нам еще так стоять?
Несколько парней, вооружившись копьями, ринулись к площади перед ратушей.
