Доктор Грасси, которого не приглашали во дворец вот уже года два, с тех пор как Элена мучилась мигренью, тщательно осмотрел ее, даже не успев отдышаться от странствования по бесконечным лестницам дворца. Для того чтобы снять приступ тяжелого кашля, он дал ей выпить столовую ложку какой-то темно-коричневой микстуры.
— Сильнейшее истощение, осложненное легочным заболеванием.
— Каковы ее шансы, доктор? — обеспокоенно спросила Мариэтта.
Доктор Грасси, одарив Мариэтту мрачным взглядом, развел руками.
— Все может произойти — вот что я могу сказать сейчас. Очень печально, что депрессия не была распознана раньше — для этого стоило лишь обратиться ко мне — и довела ее до такого тяжелого состояния.
— У нее не было никакой депрессии, доктор, — возразила Мариэтта и рассказала ему, что произошло с Эленой на самом деле. Выслушав ее, он пришел в ярость.
— Какая жестокость! — возмущался он. — Преступление! Но… — он поднял вверх указательный палец. — Как ни могу я осуждать действия синьора Челано, он должен быть немедленно выпущен из-под замка, и ему должна быть оказана помощь. Наверное, в результате падения он получил тяжелые травмы.
— Это будет непросто — где-то в суматохе потерялся ключ. А взломать эту дверь будет очень трудно.
— Но надо хотя бы попытаться это сделать! — не унимался доктор. — Где это помещение?
Доктор Грасси взял на себя организацию кампании по вызволению Филиппо из заточения, а Мариэтта вернулась к Элене.
Дыхание у Элены было затрудненным, они с Бьянкой подняли ее повыше на подушки. Сестра Джаккомина собиралась дать ей еще ложку коричневого снадобья, которое порекомендовал доктор Грасси.
— Бьянка все рассказала мне, — вздохнула монахиня и осторожно сунула ложечку с лекарством в бледные губы Элены. — У меня просто сердце разрывается на части, когда я думаю о том, что это бедное создание сидело там в темноте взаперти и изнемогало от голода в то время, как я, сидя в библиотеке, наслаждалась чтением или составляла каталог для этого аспида. Чем же это все закончится?
— Моя надежда — церковь пойдет на то, чтобы аннулировать брак Элены и Филиппо Челано, и Элену можно будет забрать отсюда. Вот тогда ваша помощь понадобится как никогда прежде.
Монахиня заботливо стерла каплю микстуры, стекавшую по подбородку Элены.
— Несомненно, я помогу, дитя мое. Ведь не зря же я за вас троих всегда молилась.
Мариэтта, почувствовав прилив нежности к этой доброй пожилой женщине, поцеловала ее в мягкую щеку, и та в знак благодарности кивнула головой, чуть не расплакавшись.
— Ой, — спохватилась Мариэтта. — Там же внизу Леонардо Савони должен ожидать меня! Я совсем про него забыла! Он, наверное, уже часа два меня дожидается.
— Иди и встреть его. Вот бедняга! То-то он удивится, когда узнает, что здесь произошло.
Мариэтта направилась вниз по главной лестнице, и ее догнала запыхавшаяся Бьянка.
— Мне так стыдно, — сдавленным от волнения голосом стала оправдываться девушка, — так стыдно, что я тебе в глаза смотреть не могу. — Она была готова расплакаться. — Если бы только могла знать, что ты так не доверяешь Филиппо, я бы сама догадалась, что вместо Элены подсунул другую! Элена сейчас не была бы в такой опасности! — Она кусала дрожащие губы. — Какая же я дура, что так вела себя!
Мариэтта обняла ее за плечи.
— Ничего, с кем такое не происходит. В жизни не раз чувствуешь себя дурой. И я тоже не исключение. А ты разве не понимала, что ты и мне жизнь спасла, а не только Элене? Ведь, не подоспей ты вовремя, я бы давно лежала там, вместе с ней.
— Когда Филиппо приказал мне отправляться в библиотеку и следить из окна, как ты будешь убегать, мне вдруг стало так страшно за тебя! Страшно и стыдно за то, что я наделала! Я никогда его еще в гневе не видела, и со мной он всегда был таким добрым, ласковым, но я не сомневалась, что он поступил бы с тобой очень жестоко. Я не могла бы этого вытерпеть! Я не поверила ему, что он просто так сможет отпустить тебя на все четыре стороны! Вот поэтому-то я и побежала наверх. А когда увидела… — Она осеклась. — Пожалуйста, поверь мне. Мне ведь так важно, чтобы ты поверила мне и простила!
— Я верю, Бьянка.
Бьянка и Мариэтта обнялись, и девушка вдруг напомнила о тех бумагах, которые торчали из сумки Мариэтты, которую та так и позабыла снять в этой суматохе.
— А что это у тебя? Может, заказы на новые маски?
— Да нет, — улыбнулась Мариэтта. — Это Элена заставила меня взять оттуда. Она зачем-то прятала за зеркалом. Ничего, сейчас мы с Леонардо изучим, что это такое.
В коридоре им встретился дворецкий, собиравшийся, судя по одежде, на улицу.
— Я иду за синьором Альвизе Челано, — с поджатыми губами сообщил он. — Мы уже пытались взломать эту дверь и топором, но безрезультатно. Надо где-то раздобыть второй ключ.
Кивнув, Мариэтта поспешила в Кремовую гостиную. При виде ее Леонардо вскочил. На его лице было написано облегчение.
— Что там у вас стряслось? — Когда она ему объяснила, он задумчиво потер подбородок. — Слава Богу, что Бьянка так и не сумела нанести ему удар ножом, а то бы ей пришлось отвечать. Впрочем, и этого с него хватит.
— А ему за Элену разве не достанется?
— Разумеется, ему придется ответить. Но ты не должна забывать, что мужу предоставлено право охладить пыл своей жены или укоротить ее излишне злобный язычок, на какое-то время заперев ее куда-нибудь.
— Да, но не морить же ее голодом!
— Нет, конечно. Это уже было бы убийством или покушением на него.
— А там я никакой еды не видела, а что до Элены, так она ослабла так, что даже напиться сама не смогла бы. — Мариэтта в гневе сжала кулаки. — Я никогда бы не могла поверить, что когда-нибудь мне придется вывалить на нашу Венецию такую кучу обвинений, а вот теперь, оказывается, могу. Что-то есть в этом городе, что подрывает основу правды и заставляет всех здесь лгать, изворачиваться, ненавидеть. И ты, и я тоже несем на своих плечах немалую часть ответственности за это, Леонардо.
— В каком смысле?
— А наши маски? Которые мы изготовляем и продаем? Мало того, что карнавал требует постоянных новых иллюзий, так простая баута дает возможность самым широким массам людей избегать ответственности за свои дела и поступки! Ведь не будь масок, сколько бы преступлений, обманов, просто проявлений нечестности не сошли бы им с рук! Никогда в жизни Филиппо не удалось бы выдавать кого-то за свою жену ни в Базилике, ни в опере, не имей он масок. И вообще такая отвратительная страшная ситуация просто не могла бы возникнуть в принципе.
— Но она все же возникла, — флегматично констатировал Леонардо, — и теперь и мне, и тебе придется все это расхлебывать.
