– Нашего господина нет, – сказал один из них высоким голосом. – Сегодня утром он уехал в Баальбек.
– Тогда я хочу поговорить с моей сестрой, Зимат, – Юсуф попытался пройти мимо евнухов, но те схватили его за руки и остановили.
– Вы не можете войти, – сказал первый стражник. – Хальдун сказал нам, чтобы мы не пускали гостей в его отсутствие.
– И даже моего брата Турана, – вставил Юсуф. Евнухи нервно переглянулись. – Значит, мне следует рассказать Хальдуну о том, что вы позволяете здесь делать в его отсутствие?
Второй стражник побледнел:
– Я отведу вас к вашей сестре. Идемте.
Юсуф повернулся к Джону:
– Позаботься о том, чтобы никто не ушел и никто не предупредил Турана.
Джон кивнул, и Юсуф последовал за евнухом. Они пересекли двор виллы и оказались в помещении, устланном коврами, где вчера Юсуф участвовал в пире. Они прошли по коридору направо, затем еще раз свернули направо и попали в коридор, по обе стороны которого находились двери. Евнух постучал в одну из них.
– Войдите, – ответила Зимат изнутри, и стражник распахнул дверь.
Зимат, одетая в простой белый халат, стояла посередине комнаты.
– Брат! – воскликнула она. – Благодарение Аллаху, ты пришел. – Она подошла к Юсуфу и обняла его.
Юсуф мягко ее отстранил.
– Это правда? – Зимат кивнула. – Почему ты рассказала Джону, а не мне?
– Я хотела рассказать тебе, но не знала, как. Рядом находился Хальдун, а он бы мне никогда не поверил. – Ее лицо исказилось от отчаяния. – Эта шлюха Надира его ослепила.
– Тебе не следовало говорить с Джоном, – сказал Юсуф. – Он мужчина и франк. Тебя могли высечь за то, что ты встречалась с ним наедине.
Зимат опустила голову.
– Я не знала, что мне делать. Кто-то должен был об этом узнать.
– Ладно. Но ты больше никогда не должна видеть Джона. Обещай мне.
Зимат посмотрела в сторону.
– Я обещаю.
– А теперь скажи мне, у тебя есть доказательства того, что ты сказала о Туране?
– Ты можешь убедиться в этом собственными глазами. – Зимат вывела его в коридор и указала на другую дверь.
– Это спальня Надиры, – прошептала она.
Юсуф попробовал открыть дверь. Она оказалась запертой. Он отошел на шаг и ударил ногой рядом с замком. Раздался треск, дверь распахнулась, и Юсуф увидел спальню с огромной кроватью. Надира лежала на спине, обхватив ногами совершенно голого Турана, который устроился сверху.
– Я же сказал, чтобы нас не беспокоили! – заорал Туран, поворачиваясь к двери.
Его глаза широко раскрылись, когда он увидел Юсуфа.
– Брат, – прошептал он.
– Что ты наделал? – воскликнул Юсуф, обнажая меч. Туран вскочил с кровати и забился в дальний угол, прикрывая руками пах. Надира взвизгнула и натянула на себя шелковую простыню. – Ты обесчестил нашу семью! – Юсуф был в ярости.
– Эта шлюха меня соблазнила! – запротестовал Туран.
– Он лжет, – зарыдала Надира. – Он меня заставил. Я ничего не могла сделать.
Юсуф перевел взгляд с брата на Надиру и оскалил зубы, им овладела дикая ненависть. Он обошел кровать, за которой прятался Туран, и поднял меч. Однако в последний момент остановился. Ширкух не раз говорил ему, что нельзя позволять страсти управлять разумом. Юсуф закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов. Когда он снова их открыл, его лицо стало совершенно спокойным, но глаза все еще горели холодной ненавистью. Он взял халат Турана и бросил его брату:
– Оденься.
– Что ты со мной сделаешь, брат? – спросил Туран, натягивая халат.
– Ничего, – сказал Юсуф и отвернулся.
Зимат схватила его за руку.
– Что ты делаешь? – требовательно спросила она. – Он опозорил нашу семью! Отец бы его избил.
Юсуф отстранился от нее:
– Я не отец.
– Значит, я не буду наказан? – спросил Туран.
Юсуф посмотрел на него.
– Ты пойдешь со мной, чтобы стать свидетелем судьбы Надиры. Таким будет твое наказание.
Надира встала с кровати и подошла к Юсуфу.
– А что будет со мной? – спросила она, ее руки дрожали, в глазах застыл страх.
– Я не знаю, – ответил Юсуф. – Это решать твоему мужу.
* * *
Теплым весенним утром Юсуф стоял с Тураном и Джоном на центральной площади Алеппо, в воздухе витал запах созревших в соседней роще апельсинов. Как и всегда, на площади было полно людей, но сегодня они пришли не на рынок. Женщины в чадрах заняли места с краю и о чем-то тихо перешептывались, рядом играли их дети. В центре небольшими группами расположились мужчины с мрачными лицами, все как один смотрели на улицу, ведущую к дому Хальдуна. В руках они держали камни величиной с кулак.
По толпе пробежал нетерпеливый шепот – на площади появился Хальдун, он вел за руку Надиру, которая покорно брела вслед за ним. Он вернулся накануне, после недели, проведенной в Баальбеке, и Юсуф сразу отправился к нему, чтобы рассказать о Надире и Туране. Хальдун не стал ставить под сомнение слова Юсуфа. Он просто кивнул и сказал Юсуфу, чтобы он встретился с ним на площади после утренней молитвы. Юсуф заметил, что в руке Хальдуна также зажат белый камень.
– И мы должны находиться здесь? – спросил Джон.
Юсуф кивнул:
– Это мой долг. Я свидетель преступления.
Толпа расступилась, и Хальдун вывел Надиру на центр площади. Она была одета в простой белый халат, без чадры, глаза покраснели от слез. Толпа сомкнулась вокруг нее, и Юсуф пробился вперед, подталкивая перед собой Турана. Хальдун отпустил Надиру и оставил ее стоять в одиночестве. Потом он повернулся к Юсуфу:
– Эта женщина обвиняется в нарушении супружеской верности, – громко заговорил Хальдун, чтобы все в толпе его услышали. – Юсуф ибн Айюб, ты был свидетелем ее преступления. Готов ли ты поклясться перед Аллахом, что она виновна?
На площади стало тихо. Все затаили дыхание, дожидаясь, когда Юсуф заговорит. Он посмотрел на Надиру, которая так сильно дрожала от страха, что едва стояла на ногах. Неожиданно Юсуфа затошнило, и он отвернулся.
– Да, я клянусь, – тихо сказал он.
– Наказание – смерть, она будет забита камнями, – сказал Хальдун.
Он встал напротив Юсуфа и поднял камень. Как пострадавшая сторона, он должен был бросить первый.
Надира шагнула к Хальдуну.
– Пожалуйста, муж… – зарыдала она. – Прости меня.
Хальдун ничего не ответил, его лицо исказила гримаса, и он бросил камень.
Надира закричала от боли, камень попал ей в плечо. Через секунду она смолкла – второй камень угодил ей в рот, сломав челюсть. Капли крови забрызгали Юсуфа и Турана. Побледневший Туран отвернулся, но Юсуф схватил его за подбородок и повернул голову, заставляя смотреть. Надира лежала на земле, свернувшись в клубок, и стонала, когда один за другим камни ударяли в ее тело с глухим звуком. Ее взгляд был устремлен на Турана, когда очередной камень ударил ей в лицо, выбив правый глаз. Она потеряла сознание. Камни продолжали падать до тех пор, пока в окровавленном теле уже не осталось ничего человеческого.
Юсуф повернулся и пошел прочь, пробираясь сквозь толпу. Когда он отошел немного в сторону, его вырвало. Он вытер рот тыльной стороной ладони, а когда оглянулся, оказалось, что толпа уже начала расходиться, люди спешили прочь, словно им стало стыдно за содеянное. Джон и Туран остались стоять рядом с Хальдуном, который опустился на колени посреди площади, обнимая окровавленное тело жены.
Туран подошел к Хальдуну и положил руку ему на плечо.
– Прости меня, – взмолился он дрожащим голосом.
Хальдун поднял полные слез глаза.
– Оставь меня, – сказал он прерывающимся голосом, потом его лицо исказила гримаса гнева. – Проваливай с глаз моих, ублюдок!
Туран отшатнулся, а Юсуф схватил его за руку и потянул в сторону цитадели. Когда они подошли ко рву, Туран остановился и повернулся к Юсуфу, который с удивлением обнаружил, что по щекам брата текут слезы. Никогда прежде он не видел, чтобы Туран плакал.
– Я… я ее любил, брат, – сказал Туран. – И теперь она мертва из-за меня. Я не могу жить с ее кровью на руках.
