– Ганнон! Как ты разыскал нас?
– Чистая случайность и солдат по имени Деон. – «Какого хрена вы здесь делаете?» – хотелось ему спросить, но вместо этого он проговорил: – Элира тоже здесь?
– Нет, она не захотела.
– У нее больше мозгов, чем у тебя. – Он кивнул на другую женщину. – Как тяжело она ранена?
– ВПЕРЕД! – раздалась команда на латыни.
Ганнон вздрогнул, но не оглянулся на римлян. Женщина с покорным лицом снова рухнула на землю.
– Кажется, у меня сломана левая нога. Я споткнулась и упала на вершине склона.
Карфагенянин посмотрел на ее ногу. Подкожное кровоизлияние окружало отвратительно распухшую икру. Дерьмо.
– Действительно сломана.
– Я говорила ей, чтобы оставила меня, – сказала женщина странно спокойным голосом.
Два красных пятна появились у Аврелии на щеках.
– Я не могу. Так нельзя. Она помогала мне с тех пор, как мы покинули Сиракузы.
Ганнон взглянул вверх по склону. Легионеры начали спускаться. В пользу его и женщин было лишь то, что у них больше возможностей для маневрирования. Римлянами руководят весьма здравомыслящие люди, рассеянно заметил он. Зачем бежать вниз, рискуя споткнуться? Сиракузцы никуда не денутся. Как и он с женщинами… Во рту стало совершенно сухо.
– Нам нужно уходить, иначе все мы погибнем, – прошептал юноша. – Я понесу тебя.
– Вы не сможете, – ответила женщина.
Ганнон увидел на ее лице страх – и надежду, – и протянул к ней руки.
– Смогу. Положу себе на плечо.
Ее лицо застыло во вновь обретенной решимости.
– Если вы меня возьмете, у нас никаких шансов. А без меня вы еще можете убежать.
Аврелия в ужасе посмотрела на нее.
– Мы не можем тебя бросить!
– Вы должны. Даже если переберетесь на другой берег, вам нужно будет бежать со всех ног. А со мною не сможете.
Ганнон прошептал Аврелии:
– Она права.
Аврелия помедлила в нерешительности и, в конце концов, на прощание сжала женщине руку.
– Да не оставят тебя боги.
– И тебя. – Раненая достала из складок платья кинжал. – Может быть, я смогу забрать с собой одного из них.
Ганнон потащил Аврелию за собой. Полупешком, полубегом он тянул ее за собой вниз по склону через свалку доспехов, щитов, оружия и тел. Оглянувшись, карфагенянин увидел, что фигуру лежавшей женщины уже почти поглотил вал наступающих римлян. Вряд ли она умрет быстро, но Ганнон все же молился об этом. Она заслужила легкую смерть.
Они добрались до реки недалеко от брода. Тот был непроходим из-за скопившейся там толпы. Ганнон быстро скинул панцирь. Вместе с десятками таких же беглецов им удалось переплыть реку. Оказавшись на другом берегу, как и всякая дичь, на которую охотятся, они оглядывались назад. Римский строй уже почти спустился по склону. Через мгновение послышался тошнотворный звук, когда легионеры ударили по массе сиракузцев, столпившихся на броде. Ганнон старался не обращать внимания на последовавший вой. Он надеялся, что его приятель Клит избежит расправы. Увлекая Аврелию за собой, юноша устремился под защиту деревьев на восточном краю долины. Вместе с ними бежали десятки солдат – с таким же затравленным выражением на лице. Никто ничего не говорил, потому что говорить было нечего.
Ганнон не останавливался, пока мышцы на его ногах не задрожали в изнеможении. Аврелия не жаловалась, но было видно, что она тоже вот-вот упадет. Они углубились в лес и поднялись на изрядную высоту над долиной. Над головой кружили тучи стервятников в ожидании добычи. Вдали все еще слышались звуки побоища – лязг оружия и человеческие крики, – но уже какое-то время не было видно ни души.
– Давай немного отдохнем, – сказал он.
Аврелия со стоном опустилась на землю. «Благодарю за твою защиту, Баал-Сафон, – вознес горячую благодарность Ганнон. – Оставайся с нами».
Через какое-то время Аврелия подняла голову.
– Что мы будем делать?
– Не так быстро, – ответил он, и к нему вернулась злость. – Ради всех богов, что ты делала в войсковом обозе?
Она вспыхнула.
– Мне была невыносима мысль, что я не увижу тебя боги знают сколько времени. А что, если бы ты вообще не вернулся?
– И когда ты собиралась меня разыскать?
– Как только соединимся с Гимильконом. До того я не хотела мешать тебе.
Ему захотелось встряхнуть ее.
– Глупая, тебя чуть не убили! Если бы Деон не заметил вас…
– Знаю. Извини.
Она заплакала, и его злоба растаяла. Он ведь спас ее, они убежали. Положив руку на плечо возлюбленной, Ганнон сказал:
– Теперь ты здесь. Мы вместе.
Сделав безумный поворот, жизнь обернулась к лучшему, решил он. Если получится избежать встречи с римлянами, можно укрыться в городе Акрагасе – естественной цели для нападения Гимилькона.
Одним ясным утром Коракс с Витрувием на рассвете созвали своих солдат. Такое случалось часто, но мрачное выражение на лицах центурионов, когда они переходили из палатки в палатку, говорило о том, что произошло нечто из ряда вон выходящее.
– Я так и знал… А то в последнее время дела шли слишком уж хорошо, – проворчал Урций себе под нос, выбираясь из-под одеяла.
– Сказать честно, жизнь текла довольно легко, с тех пор как Гиппократ получил по заднице, – зевая, проговорил Матвей. – Но когда появился Гимилькон со своим сраным войском, все изменилось в худшую сторону, а?
Среди остальных, включая Квинта, послышался гул согласия.
– Марцелл знает, что делает. – Как всегда, Матвей был готов болтать, как только продерет глаза. – Зачем выходить из-за надежного вала, когда можно оставаться здесь и кричать оскорбления гуггам? Они скоро отойдут и снова попытаются устроить засаду новому легиону, который прибыл из Италии.
Это вызвало несколько грустных усмешек. Никто не хочет зла идущим на подкрепление войскам, подумал Квинт. На самом деле их ждали с радостью, но собственная шкура всегда значит больше, чем жизнь незнакомого солдата.
– Они все делали правильно, пусть Гимилькон и не сумел встретить подкрепление, – сказал он. – Решение командира противника захватить побережье было умным, потому что за легионом мог следовать наш флот.
– Да, было приятно видеть прибытие новых сил, – заявил Урций. – Ведь прямо на следующее утро появились гугги. В те несколько дней нам было не по себе, но у Марцелла хватило выдержки удержать нас за валом. Раз мы отказываемся воевать, Гимилькону ничего не останется, как убраться восвояси. – Его лицо снова омрачилось. – С тех пор все тихо и спокойно. Но почему-то кажется, что скоро все изменится.
Квинт угрюмо кивнул. Коракс что-то задумал. Юноша молился, чтобы план центуриона не оказался слишком рискованным. В конце концов, придется сразиться с войсками Гимилькона, но в настоящий момент держать солдат вокруг Сиракуз казалось предпочтительнее, чем ставить им новую задачу.
