Торгрим не успел среагиров ггь. Меч пронзил его бок, пройдя насквозь, и его окатила волна жгучей боли. Он взмахнул Железным Зубом, и неловкий удар достиг цели: меч плашмя ударил второго противника в висок, и тот отлетел в сторону. Его клинок вырвался из раны Торгрима, отчего его вновь пронзила острая боль.
Кровь пролилась… Торгрим хорошо знал, что это означает. Он ослабеет. Рукоять меча станет скользкой от его собственной крови. Колени у него начнут подгибаться. Это было начало конца.
А потом откуда-то из-за стен, но очень близко, раздался дикий крик, нет, не крик, а вой, жуткий и леденящий душу, но хорошо знакомый Торгриму. Комната вдруг наполнилась летящими во все стороны щепками, по полу потянуло сильным сквозняком, послышался треск ломающегося дерева, и в дом Йокула через разбитое окно, под скрежет срываемых петель и защелок ногами вперед влетел Старри Бессмертный.
Тесак прихватил я,
Заточенный остро…
Сага о союзниках
Старри спал, когда они пришли. Впрочем, было бы преувеличением утверждать, что он спал крепко. Нет, Старри спал вполглаза, по своему обыкновению, лежа неподвижно, словно мертвец, но чутко улавливая даже мышиную возню. И спал он отнюдь не на верстаке. Он давно отказался от этой идеи. Затянувшееся бездействие в Дуб-Линне все больше действовало ему на нервы. Он сообразил, что навес над верстаком и мастерской, крытый соломой, сделанный на совесть, с чрезмерным запасом прочности, как и все, что выходило из-под рук Иокула, достаточно крепок, чтобы выдержать его.
Он забрался туда еще несколько ночей назад, устроив в соломе нечто вроде гнезда, постель, невидимую снизу, отчего Йокул и не впал в ярость, когда Старри выбрал себе новое спальное местечко. Он обрел некое умиротворение там, наверху, укрывшись от посторонних глаз и взирая по ночам на мир с высоты. Он чувствовал себя орлом, высматривающим жертву внизу.
Они пришли поздно ночью, под самое утро, когда даже пьяницы уже спали мертвым сном, ранние пташки еще пребывали в своих постелях, а пылкие любовники наконец угомонились после ночных забав. К числу последних, как понял Старри, относился и Торгрим, и, когда внизу все стихло, на форт опустилась мертвая тишина. В эту пору часовые теряют бдительность. Именно в этот час Старри всегда оставался настороже.
Он услышал, как они приближаются, задолго до того, как увидел их, несмотря на то, что лежал в своем орлином гнезде. Мягкая поступь сапог из оленьей кожи, приглушенный стук оружия по бедрам. Они старались особенно не шуметь, в чем и преуспели. Если бы вокруг раздавались другие звуки ночной жизни, кроме редкого кваканья лягушек и уханья филинов, он мог бы их и не расслышать. Большинство людей тоже не услышало бы их, какой бы тихой ни выдалась ночь, но Старри обладал необычайно острым слухом, что, как он давно усвоил, являлось отличительной чертой людей с нарушениями психики.
Он пошевелился медленно и осторожно, забыв, что остальные еще не уловили того, что отчетливо различал он, и выглянул из-за края соломенной стрехи. На вымощенной досками дороге метался свет факела, там двигалась группа людей, но их самих от него скрывали близстоящие дома. Он решил, что, судя по звуку шагов, их должно быть около десятка. Он застыл в своем гнезде, невидимый с земли, когда заметил, как они появились из-за угла соседнего дома. Они остановились и огляделись по сторонам, а потом заговорили, но так тихо, что даже Старри уловил лишь бессвязное бормотание.
«А ведь я вас знаю, — подумал он. — Суэйн и Суэйн. Из Хедебю. Пришли задешево получить свои мечи? Как я вас понимаю».
Суэйн нес факел и, похоже, был главным. Он показал на дом Йокула, что-то негромко сказал остальным, они вошли в ворота и гуськом двинулись вдоль стены. Старри почувствовал, как заискрилась и зашипела его душа, словно смолистое сосновое полено, брошенное на жаркие угли.
Одиннадцать. Он насчитал одиннадцать человек. А внутри дома были Торгрим и Харальд. И еще Йокул, крупный здоровяк, но Старри не знал, умеет ли он сражаться. Ну и он сам, разумеется. То есть примерно трое на одного. Впрочем, расчеты подобного рода никогда особенно не занимали Старри. Было бы куда лучше, если бы Суэйн привел с собой больше людей, тогда драка вышла бы еще замечательнее, но приходилось довольствоваться тем, что есть.
Шагая по тропинке, датчане почти перестали соблюдать тишину, словно сам факт того, что они нашли дом, уже означал победу. Они крались вдоль стены гуськом, Суэйн впереди, а Суэйн с факелом шел следующим. Старри нашарил в соломе боевой топор и короткий меч. Вот Суэйн и Суэйн скрылись из виду за углом дома, но он услышал, как один из них подергал дверь.
«Они же разбудят их», — подумал Старри. Он полагал, что даже после столь бурных плотских утех, которым предавались оба, и Харальд, и Торгрим, они не проспят приближающуюся опасность. Он подполз к самому краю своего гнезда. Врагов было много, и все они стояли спиной к нему. Он захватит их врасплох, если обрушится на них сверху вниз, подобно хищной птице. От предвкушения битвы у него даже закружилась голова.
А потом он остановился, потому что вспомнил. Торгрим Ночной Волк. Старри уже давно решил, что постарается стать похожим на него. Он должен думать. Там, где Старри Бессмертный ринулся бы в бой очертя голову, Торгрим просчитал бы свои действия на пять шагов вперед, предвосхитил бы результат и составил бы план. Пусть даже у Торгрима это получалось бессознательно, пусть даже он сам не отдавал себе отчета в этом, Старри все понимал прекрасно. Старри уже узнал от Торгрима, что настоящие битвы всегда выигрывает голова, а не руки. И он поклялся, что будет вести себя так же.
«Ну, и что мне делать?» — подумал Старри, но не успела мысль эта оформиться у него в мозгу, как Суэйн ногой ударил в дверь дома Йокула. Старри услышал, как застонало дерево, протестующе заскрипел металл, а изнутри донесся удивленный вскрик.
«Что же мне делать?» Слова эти громким эхом отдались в ушах Старри. Каждая жилка в его теле криком кричала и требовала, чтобы он прыгал с крыши и вступал в драку. Последние двое в цепочке умерли бы раньше, чем поняли, кто сразил их, а следующие двое прожили бы на пару секунд дольше. Как просто все было до того, как он поклялся продумывать свои действия до конца!
Еще один удар в дверь, и снова протестующе застонало дерево. Он услышал, как взревел Йокул и как сталь лязгнула о сталь. «Все хорошо, все хорошо, все хорошо…» Враги превосходили их числом, и к датчанам в любой момент могло прийти подкрепление. «Все в порядке… но нам нужны люди», — нехотя признался он самому себе.
