— Якорь поднять. — Затем добавил: — Что касается дезертирства, то к этому вопросу мы вернемся позже, если возможно. Примите на себя командование, мистер Мейтленд.
— По реям! — воскликнул офицер, и матросы полезли на мачты. — Паруса поднять! — И моряки принялись извлекать из чехлов паруса, держа их под мышкой.
— Паруса отдать. Выбрать шкоты.
Паруса были поставлены. Вахта левого борта выбрала шкоты фор-марселя, вахта правого борта — шкоты грот-марселя, а гардемарины и подвахтенные — шкоты бизани. Затем, немного опережая команду, они взялись за фалы и подняли реи; затем очередь дошла до брамселей. Паруса были поставлены в соответствии с ветром, и фрегат, проходя над малым якорем, без труда оторвал его от фунта. После этого матросы кинулись к шпилю и принялись выбирать якорный канат. Матросы проделали все эти операции, не задумываясь, благодаря длительной практике, но в тишине, которую можно было назвать мертвой. Не ощущалось никакого воодушевления от выхода в море и возможности скорого столкновения с неприятелем.
Многие моряки видели, как старший канонир поднялся на борт: вид его был мрачен, одежда забрызгана кровью. Кое-кто слышал, как механическим голосом, словно манекен, канонир докладывал о своем прибытии вахтенному офицеру. А гребцы шестерки рассказывали, как, опустившись возле уреза воды на колени, он отмывал руки и лицо.
Выйдя из-под прикрытия острова, фрегат поставил верхние и нижние лисели и лег на курс перехвата незнакомого судна. Блекни успел точно зафиксировать его местонахождение и установить, что оно движется левым галсом, по крайней мере на один румб между галфвиндом и бакштагом, неся прямые паруса и марсели. «Сюрприз» развивал скорость в восемь узлов, и Джек Обри рассчитывал приблизиться к незнакомцу вечером, а затем, убрав все паруса, кроме стакселей, укрыться до наступления ночи за линией горизонта, чтобы с рассветом на всех парусах устремиться к незнакомцу.
Забравшись на грота-салинг, капитан изучал в подзорную трубу дугу далекого горизонта — сектора в двадцать градусов, начиная от правой шкаторины фор-брамселя, и слышал, как переговариваются внизу на фор-марсе не заметившие его матросы. Разговаривали они тихо, чуть ли не шепотом. Но все равно можно было понять, что моряки расстроены. Расстроены по ничтожному, в общем-то, для них поводу — какой-то подшкипер всего лишь удрал с чужой женой, чтобы устроить с ней рай в шалаше на теплом, живописном острове.
Снова появились киты; на расстоянии не больше мили от фрегата появилось огромное, вздымающее фонтаны брызг стадо. Джеку Обри никогда еще не доводилось видеть этих великанов в таком количестве. Наверняка их насчитывалось свыше двух сотен особей.
— Невинная кровь пролилась под солнцем, — донесся чей-то голос с фор-марса. Это был Винсент, проповедник-самоучка, выходец с Запада.
— Черта с два невинная, — отозвался кто-то, по-видимому старик Фелпс.
Вдалеке что-то блеснуло. Это был явно не китовый фонтан. Наведя на подозрительное место подзорную трубу, Джек стал внимательно вглядываться. В окуляре маячил парус незнакомца, шедшего прежним курсом. Корпуса его, конечно же, не было видно, но это был он. Наклонившись, капитан тихо отдал команду, так, словно находящиеся на дальнем корабле моряки могли его услышать:
— Эй, на палубе! Убрать брамсели.
Медленно спустившись на палубу, капитан распорядился, чтобы «Сюрприз», оставаясь вне поля зрения незнакомца, продолжал следовать параллельным курсом, и затем вошел в свою каюту. Он так сросся со своим кораблем, что, хотя жил в сравнительной изоляции, остро ощущал тягостную атмосферу, царящую на его борту. По этой причине страстное желание капитана узнать, что готовит ему утро, естественным образом притупилось. Впрочем, это не помешало Джеку Обри принять все нужные меры; они со штурманом проложили точно рассчитанный курс, глухие крышки иллюминаторов были задраены еще до наступления темноты так, чтобы наружу не выбивался ни один луч света. Через полчаса после захода солнца корабль повернул на пять с половиной румбов к норду и, пользуясь устойчивым ветром, увеличил скорость до семи узлов, имея в запасе еще два на случай погони. Обращаясь к Моуэту, Джек сказал:
— Было бы бесчеловечно беспокоить беднягу Хорнера нынешним вечером. Сделаем вид, что он заболел, и попросим его старшего помощника — это, кажется, Уилкинс? — заменить своего начальника на боевом посту. Он человек надежный. Относительно состояния орудий у меня нет ни малейшего сомнения, но могут понадобиться зарядные картузы, в особенности, если завтра нам повезет.
Корабль в эту безлунную ночь плавно рассекал воды, покачиваясь на длинных пологих волнах попутной зыби. Мерный гул ветра в снастях и плеск воды, доносившиеся до капитанской каюты, успокоили Джека, и он взялся за неоконченное письмо к Софи. «Хотя капитан обручен со своим кораблем, многое из того, что на нем происходит, он узнает последним, как муж-рогоносец. И это гораздо важнее, чем может показаться на первый взгляд. Люди огорчены, можно даже сказать, потрясены. Это не могло быть вызвано только теми событиями, о которых говорят — о том, как жена старшего канонира покинула его и сбежала с подшкипером. Я ненавижу тех, кто разносит слухи, не доверяю сплетникам и уж тем более не поощряю их. Равным образом я не разделяю взгляды капитанов, которые к ним прислушиваются. Хотя я уверен, что Моуэту, Киллику и Бондену, которых я знаю с незапамятных времен, хорошо известно, что происходит, я также уверен, что ни один из них не расскажет мне этого, если только я не заставлю их поделиться со мной секретом, чего я не сделаю. Есть только один человек, с которым я могу разговаривать откровенно — это Стивен. Но я не уверен, что он станет делиться со мной своими мыслями». Выйдя из глубокой задумчивости, Джек Обри крикнул:
— Послушай, Киллик. Передай привет доктору и скажи, что если он не прочь помузицировать, то я к его услугам. — С этими словами он достал из футляра скрипку и принялся настраивать ее, извлекая из инструмента жалобное гудение, писки и стоны, которые, однако же, так успокоили его, что он стал думать совсем о другом.
Исполнение старого доброго Скарлатти в ре-минор и вариаций на одну из тем Гайдна, которые они обычно с удовольствием импровизировали, продвинулось в этот вечер несколько дальше. Но и тот, и другой были не слишком увлечены музыкой, поэтому, когда Киллик принес вино и печенье, Джек произнес:
— Нам нужно лечь пораньше. Не исключено, что завтра мы можем обнаружить «Норфолк». Гарантий нет, но это вполне возможно. Однако, прежде чем лечь на боковую, хочу кое-что спросить у вас. Возможно, вопрос вам покажется неуместным, и я не обижусь, если вы не захотите отвечать на него. Что вы думаете об этом дезертирстве?
