Когда же помощник начальника канцелярии (а надо сказать, что человечек за столом был именно помощником, замещавшим хозяина кабинета на время его отпуска) вскинул белесые глазки и обнаружил незнакомца, он вздрогнул всем телом: «Уж не повытчик ли?..» Одним движением смахнул монеты в ящик стола и, чтобы скрыть испуг, заверещал:
— Да как вы смеете, милостивый государь, входить без стука-с! Да отдаете ли вы себе отчет-с, кто перед вами?
Человек в черном, на лице которого в этот момент сияла самая лучезарная улыбка, расплылся в ней еще больше:
— Безусловно, ваше превосходительство…
Обращение «ваше превосходительство», перекочевав от посетителя, названного так швейцаром, к столоначальнику, возымело благотворное действие.
Помощник начальника канцелярии, к финалу своей служебной карьеры едва выслуживший 12-й класс и в мгновение ока причисленный незнакомцем к чиновникам 3–4 класса, просто сомлел. Лицо обмякло, глазки приобрели маслянистый оттенок. Но отозвался он с деланным равнодушием:
— Так-с, что у вас за дело ко мне, сударь?
— Сущая безделица, вашество, — все с той же обольстительной улыбкой проговорил незнакомец, — не стоит и ломаного гроша…
Помощнику же в этом ответе послышался намек на только что спрятанные им в ящик деньги, и он взорвался вдругорядь:
— Безделицами я-с не занимаюсь! Здесь вам — канцелярия, а не богадельня, милостивый государь!.. Да-с, канцелярия компании, работающей под Высочайшим покровительством самой августейшей особы нашего государя императора! Извольте объясниться!
— Я имел в виду совершенно другое, — миролюбиво произнес человек в черном плаще. — В сем сравнении, вызвавшем ваше недовольство, я желал токмо подчеркнуть, что разрешение моей просьбы никакого особого труда для вашего превосходительства не составит, а видимые пользы компании, коей и я являюсь акционером, принесет… Я же, со своей стороны, в долгу не останусь…
При этих словах он извлек из складок плаща увесистый кошель, в котором позванивала явно не медь, и как будто ненароком, отведя глаза в сторону, положил его на край стола.
Когда же минуту спустя посетитель снова обратил взор на стол чиновника, кошеля на столешнице не было. Зато столоначальник вдруг превратился в самого благодушного и доброжелательного человека на свете. Ну не чиновник, а просто душка!
— Что ж вы стоите, сударь? Пожалуйте, присаживайтесь сюда, — он указал на одно из стоящих подле стола кресел и проворковал: — Так-с, в чем существо дела, приведшего вас ко мне, господин…
— Плотников, вашество. Купец первой гильдии Абросим Иванович Плотников.
— Я вас слушаю, Абросим Иоаннович, с превеликим вниманием…
…Спустя три четверти часа чиновники канцелярии, поначалу пришедшие в недоумение от того, как наглый посетитель вторгся в кабинет начальника, были изумлены. Упомянутый незнакомец и помощник начальника канцелярии, славящийся по конторе тем, что любого просителя обчистит до исподнего и умудрится при этом ему ничем не помочь, вышли из кабинета, как добрые приятели, чуть ли не в обнимку. И сверх того, помощник пошел провожать гостя до парадного.
Там, в вестибюле, он долго расшаркивался, чем озадачил видавшего всякое швейцара. «Никак и впрямь их превосходительство…» — подумал тот о посетителе, открывая тяжелую дверь.
Человек в черном, чуть приподняв шляпу, попрощался с помощником и, спустившись с крыльца, двинулся к Невскому проспекту, — в развевающемся плаще, прямой и строгий, как трость с золотым набалдашником в виде головы Люцифера, на которую он опирался…
Чиновник, вышедший вслед за ним на крыльцо, поклонился спине посетителя, нащупал в кармане сюртука кошель с червонцами и подумал с завистью и страхом: «Дьявол, сущий дьявол!»
Потом строго поглядел на швейцара, коему едва доходил до подмышек, и вдруг разразился бранью, которая, будучи произнесенной таким высоким голосом, показалась еще невыносимей и бессмысленней:
— Ну, чего рот раззявил, бездельник! Негодяй, мерзавец! У тебя вечно двери нараспашку! Кто ни попадя шляется! А ливрея? Ты посмотри на себя… Пуговицы вкривь пришиты, свинья эдакая!
Ошарашенный швейцар только молча кланялся, про себя недоумевая, чем прогневил начальство. А помощник, выпустив пар и довольный произведенным эффектом, добавил:
— Смотри у меня, каналья! Без места останешься! — и удалился в кабинет.
Тем временем тот, кто в канцелярии Российско-Американской компании представился купцом Плотниковым, вышел на Невский и собрался было перейти вымощенную дубовыми торцами мостовую, когда случилось еще одно интересное, связанное с ним событие, о чем, впрочем, сам человек в черном плаще не догадывался.
Из проезжавшей мимо кареты в недавнего посетителя дома у Синего моста впился взором некий офицер в форме Преображенского полка.
— Останови! Останови немедленно! — забарабанил он кулаком по передней стенке бонвояжа.
— Не велено, ваше сиятельство, — негромко, но строго урезонил его сопровождающий офицер. Правда, тут же, памятуя, что рядом — бывший сослуживец, к тому же с сиятельным титулом, спросил уже другим тоном: — А что случилось, Федор Иванович?
— Там, на проспекте… Я узнал его… Этот человек — преступник! Он замышлял захват шлюпа на Камчатке… Я докладывал о нем губернатору…
— Что вы, граф! Откуда камчатский колодник может появиться в столице… Да и зачем? Здесь же полно полиции… Признайтесь, поручик, сии галлюцинации — следствие доброй бутылки лафита…
От графа и в самом деле разило спиртным, но он настаивал:
— Богом клянусь, это он! Прошу вас, остановите карету — я должен задержать этого сукиного сына! — тут поручик сделал движение, точно хотел выпрыгнуть из экипажа.
Лицо сопровождавшего мгновенно приобрело твердое выражение:
— Увольте меня, поручик! Это не в моей компетенции! Мне поручено доставить вас в Нейшлотскую крепость и передать коменданту! Любые остановки в Санкт-Петербурге запрещены категорически, и я не намерен нарушать приказ!.. Пошел, пошел вперед! — махнул офицер заглянувшему в окошко кареты кучеру и, снова обращаясь к графу, отчеканил: — И пожалуйста, граф, без глупостей… Я имею инструкции в случае вашего неповиновения применить силу! Вам ясно?
— Oui, — бросив на конвоира уничтожающий взгляд, пробормотал поручик. — Du moins j’ai fait mon devoir…
Когда граф опять поглядел в окно, человека в черном плаще уже не было видно.
2
Неисповедимы пути Господни на этой земле. Еще более таинственны и непостижимы судьбы казенных бумаг в канцелярском мире…
