Начальник караула обмяк под сердитым взглядом незнакомого сотника и применил извечную армейскую уловку: все валить на командира.
– Центурион! Наш опцион велел мне проследить за ними, не то разбегутся, вот я и подумал…
– Может, кто и думал, но явно не ты! Да ты хоть знаешь, до чего эти люди для нас ценны?! Тут тебе и помощь в бою, и знание местной жизни – а ты подставил их под копья, будто собрался продать работорговцам!..
Уловив характерную игру чувств на чужой физиономии, Марк на миг потерял дар речи, а потом взорвался, на сей раз неподдельным гневом:
– А-а, так вот, значит, где собака зарыта! Ах ты, тварь! Командира мне, живо! Бегом!
Молодой сотник стоял, нетерпеливо притоптывая ногой, пока тессерарий метался в поисках старшего, всей душой желая поскорее сбросить ответственность за неприятный оборот дела. Центурион с каждой минутой все больше бледнел от гнева, и когда к нему подскочил растерянный опцион, Марк, можно сказать, уже дымился.
– Центурион, я…
– Рабы?! Решил их под шумок сплавить в руки стервятников, когда мы возьмем крепость? Подзаработать захотелось? Мол, никто и не догадается, их по головам не считают, да? Позор чистой воды! А если к этому приложил руку и твой центурион, можешь хоть сейчас его вызвать, я ему все выложу в глаза! А ну живо освободить людей, или за них такую цену спросят, что никому не поздоровится! Исполнять!
Опцион пару секунд обдумывал услышанное, затем знаком приказал своим солдатам поднять копья. Марк еще немножко побичевал его взглядом, после чего обратился к вотадинскому князю:
– Забирай, Мартос. Думаю, их лучше сразу отправить к твоим людям.
Он повернулся было, чтобы уйти, но тут ему в голову пришла одна мысль, и Марк вновь обратился к опциону, наставительно подняв палец:
– И последнее. Чтоб до выхода на дело вернули все их личные вещи, или мой и твой трибуны зададутся вопросом, отчего эти люди не в состоянии вернуться в крепость сегодня вечером – и что будет, если их отсутствие заметят. Оружие, накидки, чоботы, украшения, все подчистую. Недостанет хотя бы одной вещицы, и ты окажешься среди тех, кого так любишь подгонять. Ясно?
Вновь очутившись в безопасности среди тунгров, злосчастные вотадины сбросили наконец тот пришибленно-растерянный вид, с которым передвигались по лагерю, и когда избранная горстка воинов Мартоса оказалась среди своих, раздались крики ликования, что вернулись те, кого считали пропавшими без вести или убитыми. Марк кивнул и ушел, оставив князя беседовать с людьми, тем более что оставалось не так уж много времени, прежде чем когорты примутся настороженно подкрадываться к крепости. Мартос, усевшись в центре тесного кружка, стал мягко, но настойчиво расспрашивать о событиях последних недель. Чем яснее становилась картина, тем больше мрачнело его лицо.
– Они, значит, все же разрешают покидать крепость, чтобы поохотиться?
Мужчина, которому был адресован вопрос, угрюмо кивнул.
– Так-то оно так, зато все себе забирают. Редко-редко когда повезет, что дают отнести кусок мяса нашим семьям. Я бы давно подался на север, кабы не дети. А уж с женщинами и вовсе…
Мартос участливо похлопал зверобоя по плечу.
– Я знаю. И заставлю их кровью за все это заплатить. Однако первым делом…
Он умолк на полуслове, когда пара чужих легионеров вывалила перед ним груду вещей и тут же заторопилась прочь, оглядываясь на тунгров и явно чувствуя себя не в своей тарелке среди ауксилиев. Охотники принялись копаться в принесенном оружии и предметах одежды, и вскоре каждый вернул себе утраченное.
– Похоже, твой друг-латинянин – человек достойный.
Мартос кивнул в ответ на негромкие слова зверобоя.
– Таким злым я видел его лишь в разгар сражений. Не все римляне сволочи… Ладно, давай-ка лучше обсудим, что ты хочешь за свою накидку.
Когда часом позже Марк вернулся в Девятую центурию с приказом Фронтиния поднимать людей и как можно ближе подобраться к Динпаладиру, он обнаружил, что охотники ждут его, как условлено, зато князя нигде не видно.
– Слушай, – приглядевшись, сказал он одному из них, – вы что, махнулись с ним плащами?
Вотадин кивнул, тихонько, но горделиво улыбаясь.
– Истинный хозяин Динпаладира ушел сражаться под моей накидкой, чтобы его не опознали сельговы.
Марк только головой покачал. Обернувшись к Арминию, который вернулся вместе с ним из командирской палатки и сейчас маячил за плечом с умным видом, молодой центурион пожаловался:
– Ну все, на этот раз он окончательно свихнулся. В одиночку против пяти сотен? Где тут смысл? Нам сильно повезет, если хотя бы его труп удастся отыскать…
Робкие лучи солнца едва успели придать динпаладирскому тыну розовый оттенок, когда штурмовой отряд тунгров преодолел наконец открытую местность, что окружала крепость со всех сторон, и приблизился к подножию долгого склона, ведущего к главным воротам вотадинской столицы. Марк еще на ходу не спускал глаз с города, который, возвышаясь на исполинском холме, казался решительно неприступным.
– Боги подземные! Да в этой скале, поди, полтысячи футов…
Юлий, прежде без умолку извергавший поток проклятий по поводу омерзительных качеств их нынешней маскировки, хмуро кивнул.
– Мало того, с одного боку вообще отвесная стена, а со всех прочих сторон сплошные подъемы, на которых любая атака захлебнется кровью, если наткнется хотя бы на мало-мальски грамотную оборону. Только и осталось, что надежда на эти вонючие скальпы. Хоть бы на пару минуточек сработали! Нам бы лишь внутрь попасть, а там… Эх, скучаю я по своему шлему! Да и от щита бы не отказался.
Он оглянулся за плечо, на две когорты тунгров – те шли за ними в таких же груботканых накидках, под которыми прятали доспехи и оружие. Новым гардеробом они были обязаны мертвым сельговам из-под Алауны; шлемы и щиты пришлось оставить, иначе те выдали бы своих владельцев характерными для римлян силуэтами. Последним и самым зловещим штрихом маскировки стал скальп, срезанный с трупа варвара: каждый воин скрывал под ним свою коротко стриженную голову.
– Провалиться мне на месте! До чего похожи, а? Родная мамочка не узнала бы. Хотя… Эй, слушать всем! Хорош маршировать, вы здесь не на параде! Ноги надо волочить, понятно? Забудьте, что вы солдаты. Вы теперь шайка местных скотоложцев. Усталые, голодные, вам бы только напиться да согреться, так что вживайтесь в роль. И держите руки подальше от мечей, тут кругом сплошные друзья, так и кишат. Без моей команды никому ничего не предпринимать, а уж как придет время, отшвыривайте эти поганые одеяла и дайте проветриться клинку. Мудрить не будем, просто забираемся внутрь крепости и начинаем всех резать. Режем до тех пор, пока не подоспеют остальные когорты. Кому нравится, может оставить парик себе. Если, конечно, вонь не осточертела.
