Эктор переходил от компании компании и не переставал ждать. Он расхаживал уже больше двух часов, комкая в кармане таинственную записку, как будто хотел убедить самого себя подлинным доказательством, что память его не обманывала, когда нежная ручка скользнула украдкой под его руку. Эктор вздрогнул и живо обернулся.
Рядом стояла женщина, покрытая капюшоном и закутанная в широкий плащ голубого атласа. Маска скрывала её лицо; она была одного роста с Кристиной и имела живую и грациозную походку. Впрочем, какая другая женщина могла опираться на руку Эктора с такой нежной близостью и милой симпатией? Сердце Эктора готово было вырваться из груди. Он склонился, прижался губами к щеке своей дамы, и вся душа его изошла в этом поцелуе.
Голубое домино приложило палец ко рту и увлекло его в сторону, в непроницаемую тень. Ее походка обладала грациозностью и гибкостью плывущего лебедя. Ее маленькие ручки, скрещенные на руке Шавайе, слегка трепетали, даже сквозь шелковистые складки плаща слышно было биение её сердца.
— Как я люблю вас! — сказал Эктор, наклоняясь к уху своей спутницы.
Домино вздрогнуло и крепко сжало его руку.
— Тс-с! Вас могут услышать.
Эктор подумал, что Кристина опасается преследования, и поспешно окинул взглядом улицу вокруг себя. Окружали их студенты, гризетки и двое-бродяг подозрительной наружности, всегда бывающих там, где толпа.
— Ничего не бойтесь, — успокоил он, — со мной моя шпага.
— О, я знаю, что вы храбры, но шпага тут не уместна, — отвечала его дама тихим голосом.
Она ускорила шаги и вошла в темную аллею, где несколько влюбленных гуляли в уединении.
Голос домино, которое Эктор вел под руку, доходил до его слуха подобно восхитительной музыке. Он был полон волнения, нежен, звучен и чист, как кристалл. Волны неги проникли в его жилы, и взяв её руки, он покрыл их пламенными поцелуями.
Домино сделало легкое усилие, чтобы их освободить, но Эктор удержал их, и домино предоставило свои руки поцелуям любовника. Ночь окутывала их покровом своей тени; луна проливала робкий свет на дорогу; шум, ослабленный расстоянием, доносился подобно ропоту, и лишь видны были вдоль темной аллеи блуждающие парами молчаливые привидения.
— Как вы поздно пришли, — сказал он, не отрывая губ от хорошеньких пальчиков своей возлюбленной.
— Поэтому вы меня ждали? — спросила она.
— Я надеялся вас видеть, прежде чем получил вашу записку.
— А если бы я не пришла?
— Я ждал бы завтра, ждал бы всегда!
— Так вы меня любите?
— Как могли вы в том когда-нибудь сомневаться? — с жаром вскричал Эктор, передав в голосе всю свою сердечную муку.
Дама нежно посмотрела на него.
— Да, — сказала она, — я хочу быть любимой с такой силой.
На миг она замолчала, опустив голову на плечо кавалера, потом продолжала:
— О, если вы мне когда-нибудь измените, берегитесь, Эктор.
Он вздрогнул при звуке этого голоса, полного страсти. Никогда Кристина не выражалась с таким темпераментом. Разлука усилила её любовь вместо того, чтобы её ослабить! Это стало для Эктора поводом новой радости, куда глубже той, которую он испытывал до сих пор. Неспособный одолеть порывов сердца, он обнял руками стан подруги и привлек её к себе.
Она хотела было его оттолкнуть, но осталась в его объятиях, полная смущения. Вдруг мимо них быстро прошел мужчина и слегка мимоходом её коснулся. Дама вырвалась из рук Эктора и живо отступила назад. Между тем мужчина удалился, даже не повернув головы.
— Как же она меня напугал, — сказала она.
— Кого вы боитесь?
— Откуда я знаю? Ничего и всего!
— За вами наблюдают, может быть, следят за каждым вашим шагом?
— Да, может быть! Вы не знаете, сколько хитрости и лукавства мне пришлось употребить, чтобы оказаться здесь…
— Я вас люблю, и каждое произносимое вами слово усиливает эту любовь, столь страстную, что она меня пугает…
— Ваша страстная любовь ко мне не беда, напротив…
— Как мне не любить вас, пренебрегающей для свидания со мной…может быть, большими опасностями?
— Я пренебрегаю опасностями, я хотела быть здесь, дала себе в том слово прежде, чем обещала вам, и я пришла.
— Что я должен сделать, чтобы быть достойным вас?
— То, что вы уже делали: любить меня, — улыбнулась она с невыразимой прелестью.
— Если я когда-нибудь лишусь вас, я не переживу этого, — сказал глубоко взволнованный Эктор.
— Зачем вы думаете о смерти? Любовь — жизнь, от неё не умирают.
Эти слова были произнесены с дерзкой веселостью, которая, надо признаться, несколько удивила Эктора. Но безграничное счастье, наполнявшее его душу, не позволило долго размышлять об этом.
— Понимаете, — продолжала домино, — дело не только в том, что мы видимся теперь, надо подумать о способах видеться в будущем.
— Я хотел просить вас об этом.
— А я об этом думала.
— Вы добры и прекрасны.
— Мы никогда не кончим, если вы будете беспрестанно меня прерывать.
— Послушайте! — вскричал Эктор в порыве страсти, — я готов вас сделать французской королевой.
— Но, — гордо отвечала домино, — мне кажется, что я заняла бы это место не хуже другой.
Тон голоса, прозвеневшего вдруг подобно металлу, поразил Шавайе. Но прежде, чем он мог поразмыслить, беленький пальчик подруги слегка коснулся его рта.
— Не говорите о таких вещах так громко, — сказала она, — деревья Кур-ла-Рен могут быть подобны тростникам из басни, и это более чем достаточно, чтобы погубить вас в Марли.
— Потерять все, но сохранить вас? Это меня нисколько не пугает.
— Хорошо! — согласилась она. — Я устрою так, чтобы вы сохранили меня, ничего не теряя…Но для этого вы должны повиноваться мне во всем.
— Это легко.
— И быть готовым на все.
— Я уже готов.
— Если так, мы увидимся скорее, чем вы надеетесь.
— Могу ли я верить?
— Я хочу сделать ещё лучше.
— Каким образом?
— Вы не догадываетесь?
— Говорите.
— Ну, я лучше вам это докажу…
— Когда?
— Стало быть, вы желаете, чтобы это было как можно скорее?
— Разве ваше желание не таково?
— Признаю.
— Так исполните ваше обещание завтра же.
— Или сейчас, не так ли?
— Я желал бы этого.
— Завтра это невозможно.
— Тогда сегодня вечером.
— Опять невозможно.
— Вот вы ни на что и не решаетесь.
— Потому что я хочу решиться наверняка.
— Каждый час без вас кажется мне годом.
— Значит двадцать четыре часа стали бы слишком долгими.
Эктор улыбнулся.
— Обещайте мне не очень состариться, — вздохнула она, — и я обещаю вам немного сократить это время.
