— Да что они об этом знают? Все уже в могиле, а бумага подписана у нотария.
— Как это ты объяснишь, что пришел за наследством? Всех их схватили, а ты разгуливаешь на свободе!
— Скажу, что смылся, когда прибыли королевские лучники.
Жанна поняла, что он давно все предусмотрел и рассчитал с хладнокровием худших придворных интриганов.
— Так ты был любовником одного из врагов короля?
— Какое мне дело до короля! Главное — это наследство.
— Выходит, ты послал на смерть д'Аржанси и убил кучера, твоего друга, только для того, чтобы получить наследство?
— Жанна! — воскликнул Дени тоном, в котором высокомерие отдавало угрозой. — Я спас тебе жизнь!
— Да уж, как было упустить такой случай! Ты спас мне жизнь и стал богатым!
Услышав крики, любопытный покупатель вытянул шею, заглядывая внутрь.
Жанна хотела знать все и, раз уж на то пошло, испить кубок яда до дна.
— Значит, ты все знал о заговоре?
— Конечно. Но о тебе говорили только как о Бовуа. Любовнице короля. Никто и не подозревал, что ты моя сестра.
— Так ты позволил бы повесить другую женщину только потому, что у нее ребенок от короля?
— Мне-то какое дело, — ответил Дени, брезгливо пожимая плечами.
— Выходит, ты на стороне принца Людовика?
— Перехожу к нему, и для тебя это только лучше. Ты будешь знать, что на тебя они больше не нападут, — сказал Дени.
Кипя от гнева, возмущения и стыда, Жанна поднялась наверх и открыла тайник, где прятала свои деньги. Она отсчитала сто ливров. Вот чему она была обязана жизнью! Ее собственный брат просил за эту услугу сто ливров! Жанна спустилась вниз.
— Дени, вот деньги, которые ты просил. А теперь немедленно уходи из этого дома.
Жанна не хотела больше ни о чем говорить. Она вспомнила, что сказал о ней самой Франсуа. Дени взял деньги и попросил кошель. У Жанны его не нашлось. Тогда Гийоме высыпал из своего монетки и подал его Дени.
— Будешь проезжать через Рамбуйе — милости прошу, — учтиво сказал Дени, прицепляя кошель к поясу.
Жанна посмотрела на него испепеляющим взглядом.
— Ну, тогда до свидания, — бросил Дени.
— Прощай, — ответила Жанна.
Закрывая дверь, она процедила сквозь зубы:
— Мерзавец!
Гийоме рассмеялся. Жанна велела ему поклясться на распятье, что он ни словечка не проронит о том, что слышал.
— Хозяйка, ведь вы же сами знаете, что тогда я лишусь работы. Если обо всем этом пронюхают, ваша лавка потеряет свое доброе имя.
Пришла пора закрывать ставни.
«Я потеряла брата, едва успев найти его», — сказала себе Жанна. Дени все равно что умер.
В эту минуту пришел Франсуа. Увидев его, Жанна не смогла сдержать слезы.
У нее не было сил заниматься стряпней. Франсуа отвел ее в ближайшую таверну и обратился в слух.
В эту ночь фениксы тоже не взмыли в небо. Эти легендарные птицы совершенно непредсказуемы.
Время — лучший из лекарей. Оно стерло из памяти Жанны Дени Пэрриша и горе, которое он принес сестре. Его имя никогда больше не вспоминалось на улице Бюшри. Случай, однако, далеко не так милостив к людям. Как-то утром, направляясь в лавку на улице Галанд, чтобы расплатиться с поставщиками, Жанна увидела толпу зевак, теснившихся на маленьком пятачке внизу улицы Монтань-Сент-Женевьев. Их было не меньше тысячи, и все смотрели на помост с шутами. Толпа громко смеялась. Шуты в ярких костюмах красного, желтого и зеленого цвета дурачились на фоне черного занавеса. Жанна не могла терять время, но все же остановилась на секунду, чтобы немного развлечься. На помосте виднелась надпись: Три Паломника и Лукавство. Жанна подошла как раз в тот момент, когда один из шутов возглашал, дрыгая ногами:
Немало на свете таких,
Кто рядится в женское платье.
Из-за хохота Жанна не расслышала трех следующих стихов.
Влечет их лишь чужой зад.
Крепко взнуздал разврат
Бойких петушков,
Ставших курочками!
Судьба снова играет с ней недобрую шутку? Ее раньше принимали за юношу, а парень захотел стать девушкой.
Однажды утром посыльный доставил Жанне трех фазанов и трех курочек, а в придачу увесистый кошель и запечатанное письмо. Жанна сломала печать, развернула письмо и вздрогнула, бросив взгляд на подпись. Письмо не мог написать Дени, почерк был слишком изящный. Ясное дело, он уже и писаря взял на службу.
«Дорогая сестра, посылаю тебе и твоему сыну самые братские пожелания и прошу принять вместе с приложенной суммой возвращаемого долга эти скромные дары для твоего стола.
Дени д'Аржанси».
Жанна подписала поданную ей расписку и дала посыльному монету.
Дени д'Аржанси! Два отпрыска крестьянской семьи из Нормандии стали графом д'Аржанси и баронессой де Бовуа! Безграмотный мальчуган с фермы и удачливая кондитерша. Вот умора-то! Конечно же в послании не было ни следа братских чувств, а одно лишь тщеславие. Это был способ объявить выгнавшей его из дома сестре, что гнусный план выполнен: ему достался титул любовника, которого он отправил на виселицу. Пройдоха, должно быть, получил все, что хотел, ибо запросто возвращал ей сразу все сто ливров.
Жанна пожала плечами и дала Сидони с Гийоме по три птицы. Больше всего она боялась, как бы кто-нибудь при дворе не узнал правду о случившемся в Ронс-о-Фе. Слава Богу, этого не произошло.
Иногда Жанна мысленно желала Дени сдохнуть поганой смертью, чтобы в памяти осталось лишь то чувство, которое она питала к нему давным-давно.
Приходилось признать, однако, что после отъезда Дени перестал ей досаждать.
Как-то раз она нежданно-негаданно получила от Карла VII двенадцать бутылок доброго гиеньского вина и огромный кусок говядины, который не удалось съесть за четыре ужина. Жанна гадала, в чем причина такой милости, но вдруг вспомнила, что в тот день была годовщина ее свадьбы. Да, память у короля была отменная! Жанна поручила Гийоме отнести во дворец Турнель двадцать четыре пирожка с разной начинкой, приложив к ним благодарственное письмо, которое продиктовал ей отец Мартино.
Вся жизнь ее теперь была отдана маленькому Франсуа. Вместе с кормилицей Жанна часами учила его ходить. Купанье малыша стало главным событием дня. Жанна вздрагивала при мысли о том, что сторонники принца Людовика могут снова начать ее преследовать. Кормилица часто жаловалась на то, что ребеночек бледный, и это было правдой: мальчик рос в полутьме комнат с пергаментными окнами, а зимой и вовсе становился совсем прозрачным. Пришлось разрешить кормилице гулять с ним по улицам. На этих прогулках Жанна, вооружившись палкой, сопровождала их словно стражник. К тому же они никогда не уходили дальше кладбища Сен-Северен, где днем всегда было полно народу, правда, совсем не того, что ночью.
