Он энергично отбивался; еще мгновение — и он вырвется из рук юноши, завопит, поднимет тревогу.
Жану, разумеется, ничего не стоило всадить в него пулю, но на выстрел сбежались бы солдаты. Решив усмирить майора без лишнего шума, Сорви-голова нанес упрямцу сильный удар по голове рукояткой револьвера.
Послышался треск черепной коробки, Колвилл тяжко охнул и, перестав отбиваться, затих.
Не теряя ни секунды, Жан всунул майору в рот кляп из салфетки и затянул ее крепким узлом на затылке. Затем носовым платком скрутил ему руки за спиной, а ремнем уздечки связал ноги.
— Самое трудное сделано, — прошептал Жан.
Как раз в эту минуту кто-то подошел к палатке. Послышались тяжелые шаги и бряцанье шпор.
Сорви-голова погасил ночник, стащил связанного джентльмена на пол, затолкал его под кровать, улегся на его место и, натянув одеяло до самых глаз, принялся храпеть.
Кто-то осторожно вошел.
— Это я, ваша милость, ваш верный слуга Билли.
— Hell damn you![111]-сиплым голосом пьянчуги прорычал из-под одеяла Сорви-голова.
— В лагере тревога, ваша милость…
Сорви-голова, пошарив вокруг, нащупал сапог и со всего размаха запустил им в верного Билли.
Отношение английских офицеров к своим денщикам отнюдь не всегда проникнуто благодушием. Эти изысканные джентльмены любят давать волю рукам, а подчас и ногам.
Сапог угодил Билли прямо по лицу; он застонал и ушел, прижимая ладонь к щеке, раскроенной острием шпоры.
До слуха Жана донеслись тихие причитания несчастного, которого приучили покорно переносить побои:
— О господи боже! Кровь! Его милость, видно, выпили сегодня слишком много французского коньяка и шампанского, вот рука-то у них и отяжелела. Лучше бы мне убраться отсюда…
«Да и мне тоже», — подумал капитан Сорви-голова, находивший, что его несносное положение слишком затянулось Пришлось, однако, вооружиться терпением, призвав на помощь всю свою выдержку.
Между тем шум в лагере, достигнув своего апогея, начал стихать.
Не найдя никаких разумных причин суматохи, люди приписали ее проделкам какого-нибудь пьянчуги, к счастью для себя оставшегося неузнанным.
Ночная жизнь в лагере вошла в свою обычную колею. Одной тревогой больше, только и всего.
Сорви-голова сгорал от нетерпения. Прошел уже добрый час с тех пор, как он занял место майора. Должно быть, теперь уже было два часа утра.
Надо немедленно уходить, если он вообще хочет выбраться из этого осиного гнезда.
«Уходить? Разумеется, надо! Но как? — размышлял Жан. — Верхом? Невозможно! Значит, пешком. Это сопряжено, конечно, с большой потерей времени, но такой способ дает хоть тень надежды на успех»..
Сорви-голова собирался уже покинуть палатку, когда до него донеслось чуть слышное дыхание майора. Жан послал по его адресу не очень-то милосердное пожелание:
— Хоть бы ты издох, скотина!
Поль Поттер на его месте, несомненно, перерезал бы горло этому заклятому врагу буров. Сорви-голова же удовлетворился тем, что оставил его если не в безнадежно опасном, то, во всяком случае, в смешном положении.
Жан тихонько приподнял одеяло, встал и, нащупывая вытянутыми вперед руками все замеченные раньше предметы, без особых приключений добрался до выхода и выскользнул из палатки.
Но не успел он сделать и двух шагов, как обо что-то споткнулся.
В то же мгновение лежавший перед палаткой человек вскочил и заорал:
— Караул! Вор! Он обокрал его милость!.. То был верный Билли, денщик майора, уснувший, как пес, у порога своего господина.
Черт возьми! Где только не гнездится верность! Билли старался схватить за шиворот бешено отбивавшегося Жана, не переставая в то же время орать во всю глотку: «Караул! Помогите!» Опять тревога! Бедный Сорви-голова!
ГЛАВА 7 О людях, которых бьют. — Опять драка. — Пушки выведены из строя. — Распивочная. — Сорви-голова покупает виски. — В роли пьяницы. — Патруль. — Первое угощение. — Часовые. — Второе угощение. — Проделки лжепьяницы. — Конный патруль. — Третье угощение. — Подозрение. — Последняя бутылка и первый выстрел. — Карьером!
Один философ утверждал, что самые верные псы — это те, которых больше всего бьют. Но неужели бывают также и люди, которых нерушимо привязывают к их господам побои?
Да, бывают! Именно таков и был улан Билли, денщик майора Колвилла.
Ни с одним денщиком английской армии не обходились, наверно, хуже, чем с Билли. А один бог знает, сколько ругательств, пощечин и зуботычин отпускают английские офицеры, эти «утонченные» джентльмены, по каждому поводу, за малейшую провинность, а чаще всего просто так, без всякой вины.
Хлестать подчиненного с утра до вечера — это своего рода офицерский спорт.
Билли, расположившийся у палатки майора, как верный сторожевой пес, защищал своего хозяина с остервенением дога.
Жан прилагал неимоверные усилия, чтобы высвободиться из цепких объятий улана, который, не переставая, орал.
Сорви-голова наносил ему удар за ударом. Но Билли, привыкнув на службе у майора к побоям, упорствовал и не сдавался.
Еще немного — и Сорви-голова будет схвачен. Неистовое бешенство овладело им.
Но тут, себе на беду, Билли слишком приблизил свое лицо к Жану, вероятно, для того, чтобы получше разглядеть и запомнить вора.
Сорви-голова мгновенно использовал это выгодное для себя положение, нанеся противнику так называемый удар «вилкой».
Слишком верный и слишком упрямый Билли, сраженный страшной болью, упустил свою добычу и волчком завертелся на земле.
Наконец-то Сорви-голова свободен! Но отовсюду уже бегут солдаты, вот-вот снова начнется прежняя игра.
К счастью, вопли Билли отвлекли внимание людей от Жана и несколько задержали погоню.
Бедняга, забывая о себе ради своего господина, умолял тех, кто собирался помочь ему:
— Скорей туда, в палатку! Там его милость майор… Его обворовали, убили!..
Одни солдаты бросились преследовать убегавшего Жана, другие вошли в палатку и увидели там полузадушенного и окровавленного майора, который, впрочем, довольно быстро пришел в себя.
Не успели его развязать, как он завопил:
— Сорви-голова!.. Где Сорви-голова?
Никто ему не ответил, никто не принимал всерьез его вопли — все думали, что майор просто пьян или спятил с ума.
— Да говорят же вам, болваны, Сорви-голова в лагере!..
И, схватив шашку, Колвилл опрометью понесся по лагерю, исступленно вопя:
— Брейк-нек! Брейк-нек! Ловите Брейк-нека!.. Тысяча фунтов тому, кто его задержит!
