Ознакомительная версия.
Кто и когда рассказал чужим ушам о богатом месторождении, Григорию оставалось только догадываться. Прогнали старателей с семьями восвояси. По-таежному это называется «пинок под зад». Иди туда, откуда пришел. Теперь это место не твое. И делать было нечего. Ушли промышленники из Сисима назад, в Кузьмовку, на отработанные прииски. Вместо того, чтобы брать россыпное золото с поверхности, пришлось мужикам бить глубокие шурфы по десять и более метров до коренных пород.
Очередной старательский сезон не принес Пановской артели большого фарта. Вертикальный шурф — зыбкая оказия. Прежде чем попасть на золотую жилу, мужики, бывает, забивают пять, десять или больше шурфов. Напрасно тратят силы, время, нервы. Каждый раз, выбирая на дне выработки жалкие шлихи, каждый тяжело вздыхал, вспоминая, как хорошо было в Таежном Сисиме в прошлом сезоне: «Золото — вот оно, под ногами. Бери — не хочу».
К середине старательского сезона большая артель распалась на мелкие группы, по четыре-пять человек: оптимальное количество рабочих для работы на шурфах. В таких группах обычно работали родные и близкие: отцы, дети, братья, сваты или кумовья. Так проще, руководить работами и распределять достаток. Обособленно отделилась от всех и семья Пановых. Две группы под руководством Григория Феоктистовича все лето били шурфы по правой стороне ключа, ниже от Кузьмовки около километра. Старатели раз за разом, отступая наугад определенное расстояние, выкопали больше двадцати шурфов. Все говорило о том, что работы по поиску золота ведутся не зря. Мелкий песок, редкие самородки и шлихи давали большие надежды. Однако золотая жила хитро избегала встречи со старателями. Вконец обессиленные, измотанные работой и ожиданиями завтрашнего дня мужики не знали, как быть дальше: бросить работы, перейти на другое место или продолжать поиски дальше. В старательской летописи много подобных случаев, когда уставшие от бесцельной работы работяги бросали начатое дело, на их место приходил другой и тут же натыкался на богатые залежи благородного металла. Каждый верил в удачу. Но проходили день, неделя, месяц, а в карманах мужиков было все так же пусто. Редкое золото, что они добыли, не могло прокормить семьи до весны.
В других старательских артелях дела обстояли не лучше. Брать золото «по оборышам» — ловить летящую птицу за хвост. Никто не знает, как давно в этих местах промышляли благородный металл. Никто из старожилов Кузьмовки не помнит, кто и когда здесь из русских переселенцев отмыл на лотке первый самородок. Старательский поселок, появившийся на месте основателя таежной заимки Кузьмы Коробкова, стоит уже около ста лет. За свою вековую историю промытые россыпи видели тысячи старательских лопат, лотков, заступов. Сотни старых кедровых колод догнивают на отвалах. Сколько здесь взято старателями благородного металла, ведает только изрытая земля, да Сам Господь Бог. Старые люди еще помнят времена, когда иной старатель с одного штыка лопаты отмывал до пяти граммов серебристого, с высоким содержанием серебра и меди золота. Поэтому длинный, загнутый горой в кольцо таежный ключ зовется Кумыс Каралык, что на языке тюркских народов понимается как Серебряный пояс.
Серебряный пояс по своему существу — богатейшее золотоносное месторождение. Его основой, центром является непродолжительный хребет с четырьмя господствующими над данной местностью вершинами: Первый Колокол, Второй Колокол, Конек и Чирий. Северная сторона кольца проходит по уже знакомым читателю местам: Чизан, Дьячковка, Тенсук, Кузьмовка, Андреев ключ. Южная часть кольца упирается в знаменитую со времен царствования Екатерины Второй пойму реки Чибижек, в которую спускается от Колокола всеми известный Лабазный ключ. В юго-западном направлении от Серебряного пояса распростерлись обширная Ольховская долина и знаменитый Медвежий лог.
История умалчивает, когда Серебряный пояс дал человеку первое золото. Скорее всего, первооткрывателями месторождения были местные народы, племена тубинских кыргызов. Это подтверждают названия рек, хребтов, перевалов. Русские переселенцы, казаки, первопроходцы, староверы попали сюда лишь в конце семнадцатого века. Но и этому нет прямого документального подтверждения. Лишь устные воспоминания старожилов, передаваемые из поколения в поколения, доносят до наших времен смутные, волнующие отголоски прошлых лет, когда «самородки собирали по ручью, а рыжие отвалы переливались на солнце желтыми слезами». Будто в подтверждение этих слов на давних старательских выработках, заросших густым лесом, стоят вековые, столетние кедры.
А старательский заступ иногда натыкается на кованые гвозди, изъеденные временем кандальные цепи да человеческие кости.
Из вышесказанного следует, что Кумыс Каралык, или Серебряный пояс, существовал до настоящего времени на протяжении нескольких веков. Люди работали там и тут, по обе стороны хребта, и не знали, что рядом есть бешеное золото. Удивительная находка старателей богатого золотого рудного пласта между горами Колокол и Конек вначале двадцатого века есть редкий случай, поразивший воображение любого золотопромышленника. Каждый человек, имевший отношение к благородному металлу, всегда ищет золото вдоль рек, ручьев, в долинах, но никак не на горе. Сотни, тысячи людей были на хребте. Через седловину проходила конная тропа, связующая между собой старательские прииски, находившиеся с одной и другой стороны перевала. Но никому в голову не могло прийти сделать здесь пробу грунта. Кто знает, если бы не тот большой ураган, поваливший вековые кедры, да любопытный дед Павел Казанцев, открытие Ольховского золоторудного месторождения было бы отложено на годы позднее.
Не было бы счастья, да несчастье помогло. Так гласит широко распространенная в народе поговорка. Для старательского люда она подходит как нельзя кстати. Работали старатели Пановской артели, за сезон ничего не сделали. Семьи едва концы с концами сводят. Решили немного орехом разжиться, а тут — на тебе! Дед Павел золото нашел! Да такое золото, что в сказке разве что присниться может. Первые пробы показали высокое содержание благородного металла. Стали мужики руду в мешках на лошадях в Кузьмовку возить, где ее обжигали, мололи в ступах, а затем промывали на колодах. Результат превзошел все ожидания. На сто пудов руды старатели получали от пятидесяти до семидесяти золотников. Один золотник — старая русская мера веса, равна 4,266 грамма. Для Серебряного пояса времен начала двадцатого века добыча золота подобным способом в таком количестве, руками и на колоде, считалась большим богатством.
Однако все было не так триумфально, как это представлялось вначале. Розовый цвет и радужные воображения будущей, благодатной жизни очень скоро оказались под угрозой растления. Причиной всему служила близость золотого месторождения от старательских поселков. Соседи стали примечать, что Пановские семьи при деньгах оказались, житьишком поправляться стали. По Кузьмовке удивление да любопытство из дома в дом плавает: «Откуда у простых старателей-работяг накопления?». Кто-то тайно решил проследить, что пановцы в котомках на лошадях возят. Потом охотники на перевале на свежие шурфы наткнулись. С этого все и началось!
По Серебряному поясу о несметном богатстве слух покатился! Народ со всей округи на золотое месторождение кинулся. Шаромыги да кустари днем и ночью лезли, группами и по одному. Пограничные столбы выдернули, передрались с первооткрывателями. Между старателями началась тихая, скрытая война.
Начало мая на таежных приисках — горячая пора! Рабочий люд, старатели разошлись по тайге по ночному насту к своим заветным местам. Женщины хлопочут по хозяйству. Детей в поселке нет. Оттаявшие таежные поляны призвали детвору на сочную черемшу. Из всех жителей поселка на завалинке своего старенького домика в валенках и полушубке, с палкой в руках сидит бабка Ветлужанка. Хорошо бабке Ветлужанке! Греет старая косточки под лучами теплого солнышка. Слушает грохот напитанного снеговой водой ручья. Смотрит на позеленевшие горы. Дышит свежим воздухом зарождающейся жизни. Вот-те и еще одну зиму пережила!
Крутит бабка Ветлужанка головой из стороны в сторону. В один конец улицы посмотрит — никого. В другой заглянет — тоже пусто. Хоть бы кто из проезжих на минутку остановился словом обмолвиться. Или собака пробежала: все внимание. Но пустынна грязная улица таежного поселка. Распутица — не время для прохожих. Все вольные собаки в тайге. Коровы, вон они, на угорье старую, пожухлую траву собирают. Лошади в работе задействованы. Скучно одной бабке-старушке. Поговорить не с кем. Гладит она свою седую кошку на коленях костлявыми руками. А слепой собаки нет. Умер пес зимой от старости.
Несмотря на свои годы бабка Ветлужанка хорошо видит и слышит. Может, до сего дня были бы проворны ноги и руки, да съел суставы жестокий ревматизм. Работа в холодной воде никогда не давала человеку здоровье. Встать бы старой, побежать, как в молодости, за свежей черемшей, набрать полный мешок зелени, накопать сладкой саранки, надрать крапивы, нарезать молодой пучки. Эх, и знатный бы получился обед! Суп из крапивы да черемша с солью — первое блюдо голодного! А саранка и пучка на десерт, так и жизнь прожита не зря! Мысленно вспоминая обыкновенные яства, бабка Ветлужанка крутится головой: «Скоро ли вечер?». Ждет бабка ребятишек, когда те вернутся из тайги. Принесут дети Ветлужанке охапку сочной черемши. Соседка Мария Усольцева даст сухарей и соли. Тогда бабка точно не умрет до Троицы. Много ли старому человеку надо?
Ознакомительная версия.
