при отсутствии немедленной помощи, но Великий магистр, заметив опасность, в которой был город, повелел вынести великий штандарт ордена и, обратившись со знатной твердостью к рыцарям, которые собрались вокруг него, чтобы отправиться к наиболее штурмуемым местам, сказал: „Пошли, мои братья, сражаться за веру и защиту Родоса, или погребем себя в его руинах“. Он выступает в великой спешке в сопровождении рыцарей и с удивлением видит 25 сотен турок, хозяйничающих в бреши, на бастионах и всей окрестной площади. Так как дома и улицы были намного ниже [укреплений], к ним нельзя было пройти и забраться на вал, кроме как по двум [каменным] лестницам, которые, однако, были засыпаны обломками стен. Тогда Великий магистр берет [приставную] лестницу, сам прилаживает ее к груде камней, и, невзирая на то что турки стали кидать в него камнями, первый забирается наверх с пикой в руке; рыцари, подражая его храбрости, одни по [приставным] лестницам, другие просто по камням, следуют за ним и забираются на вал. По этому случаю вышло нечто, чего при осадах не бывает: осажденные сами идут на приступ, а осаждающие защищаются. Неверные отбивают атаку христиан выстрелами из мушкетов и стрелами, скатывают на них большие камни. Вся доблесть этих храбрых рыцарей не смогла преодолеть такой отпор. Нескольких раздавило насмерть сброшенными на них камнями. Великий магистр сам был дважды сброшен; но, несмотря на опасность смерти, окружавшей его со всех сторон, и на две только что полученные раны, он встает и вновь храбро карабкается наверх под огнем мушкетов, ливнем стрел и [градом] камней и при помощи своих рыцарей наконец взбирается на вал, на котором укрепились турки. Тогда борьба пошла на более равных условиях… Великий магистр отличился… удивительной доблестью… он убил нескольких турецких офицеров своей собственной рукой, а некоторых скинул со стены. Победа начала клониться на его сторону, турки начали отступать; паша, увидев это, немедленно послал на их поддержку корпус янычар и сам выступил с ними с саблей в руке, чтобы подбодрить их и убивать бегущих с поля боя (паша вывел на штурм порядка 40 000 человек. –
Е. С.). Вскоре он опознал Великого магистра – не по его золоченым доспехам, но по смертоносным ударам, которые он раздавал. Так как он [паша] не смог устранить его при помощи яда, как уже было сказано, он напустил нескольких янычар в чаянии большой награды атаковать именно его и его смертью отомстить за гибель сотоварищей. 12 наиболее решительных солдат этого подразделения пошли на это… Они врубились в середину схватки… пробились к Великому магистру, и, хотя того и окружали рыцари, нанесли ему одновременно пять серьезных ран (в частности, копье янычара пробило ему легкое, а в бок попала стрела; кроме того, как сообщает „жизнеописание“, оружие магистра сломалось. –
Е. С.). В пылу битвы он поначалу не почувствовал их и продолжал доблестно сражаться еще какое-то время. Рыцари, видя кровь, текущую из его ран, молили его выйти из боя, но этот великий человек, вместо того чтобы послушаться их, крикнул: „Умрем на этом месте, мои дорогие братья, но не отступим. Можем ли мы умереть более славно, чем на защите нашей веры и религии?“ (Жизнеописание магистра излагает его слова чуть иначе: „Умрем, дорогие мои братья, но не отступим, поскольку за веру, за небеса – вот за что мы сражаемся, наша смерть будет славна перед людьми и ценна в глазах Бога“. –
Е. С.). Эти героические слова, раны, которые он получил, струящаяся из них кровь и желание отомстить так оживило рыцарей и христианских воинов, что, словно сумасшедшие от гнева и как мужи, решившиеся не пережить своих предводителей, они как фурии бросились в гущу врагов и учинили им ужасную резню… Ужас охватывает души турок: они теряют рассудок и здравое суждение о своей отваге, бегут и в беспорядке и смешении губят друг друга. Рыцари пользуются их ужасом и, не довольствуясь занятием бреши, делают вылазку и преследуют турок (Каурсен сообщает, что христианами командовал брат магистра. –
Е. С.). Напрасны усилия паши вернуть им храбрость; бегство становится всеобщим, оно увлекает и самого пашу, так что он был рад спастись в своем лагере, откуда он затем проследовал на свои корабли и галеры в стыде и гневе. Великий магистр, покрытый своей и вражеской кровью, но еще более – славой, был отнесен во дворец, где благодаря заботам рыцарей и добрым пожеланиям всех людей он вскоре поправился (после ранений он три дня находился при смерти – для того чтоб поддержать его дух, ему принесли в кровать захваченное турецкое знамя. –
Е. С.). Как только он смог ходить, он пошел в церковь Св. Иоанна воздать благодарность Богу за одержанную победу и, дабы оставить более долговременные свидетельства своей признательности и благочестия, он построил три церкви в честь Богоматери и покровителей ордена… чтобы молиться о душах рыцарей, павших при этой осаде». Аббат завершает свой интереснейший и подробный рассказ упоминанием о вознаграждении отличившихся рыцарей, а также о том, что д’Обюссон освободил разоренных войной крестьян от налогов на несколько лет и снабдил их зерном до следующего урожая. Сам д’Обюссон писал в своей победной реляции германскому императору: «В этих битвах мы потеряли многих наших рыцарей, храбро бившихся в толще вражеских войск. Мы сами и наши соратники получили много ран; но, поставив сильный гарнизон на бастионах, мы вернулись домой возблагодарить Бога; ибо наверняка не без Божией помощи мы спаслись от резни, и несомненно, что Бог Вседержитель послал нам помощь с небес».
Вернемся несколько назад, чтобы дополнить изложение аббата Верто. Вице-канцлер де Каурсен торжественно описывает победу в день Св. Пантелеймона, введя в свой рассказ участие высших сил (пер. со среднеангл. – Е. С.): «Господин Монтей, брат достопочтенного господина магистра, преследовал их [турок] до их палаток… где многие были убиты и лишены своих драгоценностей, доспехов и знамен, которые были принесены в Родос… (Каурсен об этом умалчивает, но есть сведения, что из ставки паши рыцари возвращались с турецкими головами, насаженными на копья. – Е. С.). При этом штурме наверняка были убиты 3500 турок, ибо их останки и тела были найдены и пересчитаны родосцами… Их сложили в кучу за городом и сожгли… [В целом] из турок, осаждавших Родос, 9 тысяч были убиты, 18 тысяч серьезно ранены… Бог Вседержитель спас, наконец, Родос, свой христианский город, и поверг турок в конфузию, показав внезапно при этом штурме Его любовь и Его сладостную милость к своим христианам. Ибо по повелению господина магистра знамя с
