Стоящий на стволе человек с занесенным копьем вдруг куда-то исчез. Вместо него появилась перемазанная в крови физиономия Вячко. Подмигнула, улыбнулась щербатыми зубами сквозь спутанную бороду и исчезла. Какой-то человек, вынырнув из темноты, замахнулся на Ягайлу огромной булавой на длиннющей рукояти. Замер, глядя поверх выставленного ему навстречу острия. Опустил оружие.
– Воевода?!
– Ягайло?! Взяли, значит?!
– Ага! – радостно кивнул витязь и замолчал.
Последняя пушка, а с ней и вся стена оказалась в руках нападающих. И что?
Воины у пушки оторопели. Присели за щитами и замерли в растерянности, вздрагивая от тупых ударов сыплющихся на них стрел.
– Кто-нибудь представляет себе, как стрелять из этой дуры? – выразил общую мысль Вячко.
– Стрелять не мудрено, зарядить трудно, – процедил сквозь зубы Ягайло. – Больше пороху засыплешь – ствол разорвет и людей перекалечит. Меньше – не вылетит ничего. Да и закладывать заряд нужно правильно, а то сами его получим вместо супостата.
– Думать что-то надо, – подал голос один из дружинников, выглянув из-за щита и тут же прячась обратно, – еще немного, и ворог ломить начнет.
– А может, порохом их? – предложил еще кто-то из темноты. – Поджечь да кинуть.
– Башка дурья, – рявкнул Вячко. – Если его тут поджечь, он и бабахнет. А если незажженный кинешь, толку?
– Можно фитиль привязать, – пробормотал Ягайло.
Он обернулся и на ощупь нашел пару пороховых картузов. Связал их канатом, пропитав который горючей смесью, получали фитиль. Накрутил.
– Вот смотрите, теперь поджечь надобно, раскрутить да бросить. Кто возьмется? Я сейчас еще сделаю.
– Давай, – поиграл огромными мышцами Вячко. – Я могу.
– И я могу, – добавил дружинник, что предложил мысль.
– Тебе половинный заряд достанется, картузов тут пять всего, – кивнул ему Ягайло, приделывая фитиль. – Сейчас подожжем, потом, когда догорит, вы щиты опустите, мы кинем, и сразу обратно поднимайте. Ясно? Ну что, готовы все?
Дружинники споро закивали.
– Ну тогда молитесь все, чтоб Бог удачу послал, – бросил Ягайло, поднося веревки к жаровне. По канату побежали озорные огоньки, да резво так.
– Ох ты… – запричитал кто-то.
Вячко вырвал из рук Ягайлы грозящий рвануть заряд и прямо через щиты метнул куда-то в сторону стрелковых укреплений. Дружинник ухватил свои ползаряда, зажег и швырнул к недалеким воротам, целя в сооруженное врагом укрепление. Ягайло тоже поджег и бросил к крыльцу ратуши, у коего засело десятка полтора арбалетчиков. Дружинники, кто мог, заткнули уши. Взрывов не было.
Внимание русичей привлекла возникшая во дворе странная процессия. Четыре человека за четыре конца тащили что-то вроде носилок, на которые была уложена грязная, прокопченная бочка. Не такая, как обычно, а длинная, вытянутая. И без дна. За ней поспешал человек, таща в руках основательную дубовую лавку. Дружинники поразевали рты. Ягайло узнал Яромира и догадался, что это такое на носилках. Его работы самодельная пушка.
Словно заговоренные, не обращая внимания на свистящие вокруг стрелы, люди поднесли орудие поближе к ратуше и уложили на подставленную десятником скамейку, задрав жерло к небу. Яромир зашел сзади, досыпал из кожаного мешка пороху и взял в руки факел. Арбалетчики на крышах перестали стрелять, завороженно наблюдая за его действиями. Медленно, как во сне, десятник поднес факел к запальной камере. Пушка рявкнула, выплевывая горшок в сторону ратуши; из щелей между разошедшимися досками прыснул дымок. Горшок, забитый в пушку вместо ядра, пробив доски, влетел внутрь дома.
И тут разверзся ад. Полыхнуло в нескольких местах сразу. Низкий подземный рокот сотряс основание крепости. Уши заложило. Горячая волна упруго хлестнула по лицам, опрокидывая нетвердо стоящих на ногах. Дома зашатались. Вылетели рамы, разбиваясь вдрызг кусочками слюды. Дождь из горящих досок, камней и обломков забарабанил по щитам и шлемам. Стрелки посыпались с крыши, как спелые яблоки под порывом ветра. Огненный язык лизнул верхушку колокольни без колокола, зажигая на ней живые факелы. Толстые жерди укреплений разметало в стороны, словно былинки, заодно с засевшими там стрелками. Часть стен с шумом и плеском осыпалась в воду, часть поехала в другую сторону. Настил под ногами дружинников зашатался, бревна затрещали и стали обваливаться вниз.
И только тут Ягайло понял, что почти одновременно рванули пороховые заряды, разбросанные ими по крепости. Не теряя времени на приведение в чувство других бойцов, витязь кинулся вниз. Сбежал по покосившейся лестнице, с радостью слыша за собой нарастающий топот дружинников. Подхватив с земли копье, выставил его поперек, ударил древком под подбородок сразу двум отважившимся встать на пути полякам. Боковым ударом смел в сторону третьего и всадил оружие четвертому в щит до половины наконечника. Пока тот пытался освободиться от неожиданной помехи, пробежал мимо и нос к носу столкнулся со знатным поляком в шубе, накинутой поверх богатого доспеха. Наскочил, рубанул сплеча. Сабля встретила неожиданный отпор. Ягайло отпрыгнул, попробовал хитрее, снизу, но и там наткнулся на вражий клинок. Еще удар. Еще. Поляк скинул соболью шубу прямо в гарь, заложил руку за спину и пошел в атаку. Его карабелла[34] замелькала в воздухе, осыпая Ягайло градом ударов, которые он едва успевал отбивать. Косящие и прямые сменялись уколами в грудь и ноги. Круговые – останавливающими атаку. Искры сыпались с клинков. Такого бойца Ягайло встречать еще не приходилось.
Остальным, видно, тоже. Еще не до конца пришедшие в себя воины опустили оружие и с замиранием сердца наблюдали за битвой титанов. Они чувствовали, что все силы армий сейчас влились в этих двух людей, и кто из них проиграет, армия того сдастся на милость победителя.
Под ногу Ягайлы подвернулась вывернутая из стены круглая чурка. Он качнулся назад. Поляк воспользовался этим, подшагнул вперед и рубанул сплеча. Ягайло подставил клинок, помогая другой рукой. От обрушившейся на его саблю мощи тело перетряхнуло с макушки до пят. Несколько раз ушибленные ребра заныли. Боковой удар он отбил вскользь. И тут же ему пришлось отступить, чтобы не допустить острие к своему горлу. Ягайло снова оступился, упал, перекатился через спину и вскочил на ноги, подхватив с земли пылающую головню. Раскрутил ее восьмеркой и ткнул в лицо супостату. Тот сбил огонь в сторону изящным батманом и шагнул вперед, доворачивая кисть, чтобы снести Ягайле полголовы. Из тьмы вынырнул острый кончик степняцкой сабли и ужалил поляка в запястье. Его карабелла сбилась, нырнула вниз. Он с удивлением уставился на струйку крови, стекающую в рукав из-под кожаного раструба перчатки. Второй удар пришелся поляку чуть выше локтя, правая рука повисла. Он перебросил саблю в левую и снова атаковал.
