Путь к лесам должен был занять неделю, путь обратно – примерно столько же или на день-другой больше, ну и где-то с неделю, вряд ли меньше, герои труда должны были провозиться на месте. Поскольку прошло уже почти три недели, вскоре можно было ждать их возвращения. Они вернутся, и дня через два, от силы три, можно будет выступать. Ну разве что еще придется дождаться начала этого пресловутого сезона дождей. Тем более что джонку, разбитую штормами и еще больше потрепанную прибоем, люди и лошади уже вытащили на берег и даже втащили на вершину берегового откоса. Больше тащить ее пока никуда и не требовалось…
После того как Садато закончил с бритьем, Артем отправился к водопаду. Он разделся и постоял под падающей водой минуту-другую, а потом яростно, до красноты, долго растирал себя тряпкой, для пущего согреву подпрыгивая на месте. После этого наш герой сделался чист, свеж и бодр. Бодрость, несмотря на приближение ночи, лишней никак не была.
Все последние ночи Артем проводил с Омицу. Наконец-то выдались относительно спокойные дни, когда никому не надо было ни от кого бежать сломя голову и размахивая мечами, болтаться по бурным волнам, когда наконец-то можно было уединиться, а не дрыхнуть вповалку в общей комнате. Сегодня, как и в предыдущие ночи, Омицу ждала его на крыше дома с видом на храм бога Наисси.
Вы когда-нибудь занимались любовью посреди Южного Китая, в заброшенном, запыленном веками городе, на плоской крыше дома, из которого жизнь ушла несколько тысяч лет назад? Над головой россыпь звезд, похожих на крупицы серебра на черном бархате. Они то мерно покачиваются, то скачут в глазах, сливаясь в полосы и вспыхивая искрами. В ночной тишине заброшенного города иногда слышны загадочные шорохи, и тебе кажется, будто до сих пор где-то рядом находятся тысячи тысяч призрачных влюбленных, когда-то тоже сливавшихся здесь в объятиях, а потом шептавших друг другу ласковые нежности на незнакомом языке. Теперь Артем мог бы порекомендовать всем уединяться со своими женщинами в заброшенных городах. Под охраной самураев, разумеется, потому что так оно намного спокойнее.
Правда, не всю ночь напролет они с Омицу проводили на крыше. Налюбившись и наговорившись, они потом спускались вниз. Все-таки ближе к утру на крыше становилось чересчур холодно.
– А может, ты и правда бог? – прошептала ему на ухо в эту ночь Омицу. – Если так, то нашего ребенка ждет великое будущее. Как и его отца.
А что вы ответили бы женщине, которая шепчет тебе на ухо, что ты бог? Отмолчались бы, отшутились? Артем решил отмолчаться.
Омицу шептала еще что-то, а он думал о том, что им надо будет вскоре расстаться. И вовсе не потому, что он не знал, как ему делить свою любовь между двумя женщинами. Причина этого была куда более прозаичной. Где-то через три месяца Омицу должна будет родить. Не в дороге же ей это делать, тем более что дороги-то эти оказываются вовсе не такими гладкими, как это представлялось Артему до начала путешествия.
Перебирая в голове варианты ближайшего будущего, господин посол не исключал длительной остановки в Дайвьете. Он очень надеялся на то, что Дайвьет окажется нормальной страной, где любят ну пусть не послов тэнно Сидзё, так хотя бы злато-серебро, которым посол станет щедро платить за гостеприимство и хорошее отношение. Рассказы китайских моряков подкрепляли эту надежду. Если так, то почему бы всем им не провести в Дайвьете несколько месяцев? Он дождется появления на свет своего ребенка, его товарищи отдохнут и наберутся сил. За это время можно будет точно выяснить, каким путем посольству двигаться дальше, чтобы избежать всего плохого, а встречаться лишь со всем хорошим. Словом, именно в Дайвьете можно будет основательно подготовиться ко второй части марлезонского балета, выяснить, посуху или по морю сподручнее продолжать путь, ну и так далее. Потом посольство сможет продолжить свой путь, но Омицу придется оставить в Дайвьете. Никак нельзя с маленьким ребенком тащиться в неизвестность. А вы говорите, зачем было забирать золото из гробницы?! Потребуется много денег, очень много. Омицу надо будет оставить столько золота, чтобы ей хватило его не на один год.
Между прочим, Артем основательно выпотрошил гробницу, забрал все золотые и серебряные изделия без исключения. А они там еще отыскались в груде посуды и прочих вещей. Ну на фига, скажите, оставлять здесь золото, когда иссы все равно отсюда уходят? Нетронутыми он оставил лишь поделки из металлов недрагоценных и рубин, вделанный в рукоять меча. Господин посол так и не смог перебороть свое уважение к оружию. Гробницу, кстати, он велел вновь запечатать, что и было сделано при помощи изрядного количества сильных мужских рук. Спи, как говорится, спокойно и дальше, дорогой товарищ Уммелло.
– Ты меня не слушаешь. – Омицу легонько ущипнула его за руку.
– Слушаю, как не слушать! Просто задумался о том, как назвать ребенка, если будет мальчик, и как – если девочка.
– А как ты хочешь назвать?
Артем знал, что надо ответить, чтобы она прильнула к нему и потерлась щекой о его плечо.
– Мальчика назовем Такамори, а девочку – Омицу.
Он не ошибся. Она и вправду прильнула к нему и потерлась о его плечо, однако все же возразила:
– Девочку я бы хотела назвать Юко. Так звали мою сестру, я тебе о ней никогда не рассказывала. Она погибла, когда была совсем маленькой. Ты не против?
Артем был не против.
Глава семнадцатая
Подводная лодка в степях Украины
Артему не с кем было поделиться знаменитой шуткой про подводную лодку в степях Украины, а как это было бы уместно! Впервые это сравнение пришло ему на ум, когда дождь полил плотной стеной. Корпус корабля, лишенный мачт, парусов и надстроек, медленно плыл сквозь серые потоки воды, низвергающиеся с небес. Картина и впрямь сюрреалистическая. Господин посол даже пожалел, что всего этого не видит какой-нибудь разъезд тунгусов, шнырящий по степи в поисках иссов или иной поживы. Дикарские крыши сорвало бы напрочь! Но это так, ради красного словца. На самом деле вот уж чего не надо, так это преждевременной встречи с тунгусами.
Корабль, освобожденный от всякого груза, к тому же не имевший ни мачт, ни парусов, ни надстройки, оказался не таким уж и тяжелым, чтобы лошади, тащившие его, выбивались из сил. Поэтому путешественникам ежедневно удавалось преодолевать приличное расстояние. Нет, за здоровье лошадок Артем не опасался. Его больше волновало другое – колеса и оси.
В бортах джонки были проделаны отверстия, по краям обитые медными полосами. Мастера вставили в отверстия оси, в местах трения обитые медью, на оси насадили колеса, ободья которых тоже закрывали медные полосы. Таким вот образом джонка была превращена в огромную колесницу. Кататься на ней, конечно, никто не собирался, ну, до поры до времени, сейчас же лошади и люди просто транспортировали ее в нужное место.