— Это не значит, что во мне не могут воспылать чувства, даже при первой встрече и даже столь пламенные и нежные. Тем более, что однажды со мной уже такое было, — с ностальгической грустью произнес Владимир.
Он откинулся на спинку сидения и о чем-то задумался. На этом их разговор о княгине Ворожеевой был завершен.
Княгиня Елизавета Алексеевна Ворожеева вернулась с раута Марианны Пилевской в подавленном состоянии. Однако причиной такого состояния послужил не сам раут, а новость, которую сообщил Елизавете её адвокат.
— Что значит: ходатайство отклонено, господин Корнаев? — спросила Елизавета.
— Это значит, что синод счел представленные поводы неубедительными и недостаточными, дабы расторгнуть ваш брак, — объяснил Корнаев. — Длительная раздельная жизнь супругов — не повод к расторжению брака, так же как и не повод — недостойное поведение одного из супругов, во всяком случае, те проявления оного, которые представили вы в вашем ходатайстве. И, вообще, что такое «недостойное поведение»? Абстрактное понятие. А для расторжения брака необходимы конкретные и определенные поводы, к тому же надлежащим образом доказанные.
— Выходит, все было напрасно, — с приглушенным гневом произнесла Елизавета.
Корнаев вздохнул и развел руками, как бы оправдываясь, что это не в его власти.
— Что же теперь делать? — в отчаянии спросила она.
— Сударыня, я предупреждал вас, что придется столкнуться с трудностями.
— Мне казалось, что самая большая трудность в том, чтобы решиться, чтобы сделать этот шаг, — призналась она. — Мне было нелегко пойти против общественных устоев и норм. На протяжении трех последних лет я набиралась мужества, уверенности, твердости. И вот когда я решилась, мне казалось, все трудности уже позади и в скором времени этому ненавистному браку придет конец.
— Покончить с браком — дело весьма сложное, — заметил Корнаев.
— Сложное, но возможное. Вы сами меня в этом уверяли, господин Корнаев.
— Возможное. Но в том понимании, что развод как таковой допускается церковью, а не в том, что оный непременно явствует из вашего брака.
— Вы не могли бы назвать поводы, господин Корнаев, по которым церковь допускает развод? — попросила Елизавета.
— Пожалуйста, сударыня. Таковыми являются: во-первых, прелюбодеяние и противоестественные пороки; во-вторых, неспособность к брачному сожитию; в-третьих, заболевание венерической болезнью, ставящее в опасность заражения другого супруга. Сударыня, наверняка подобные определения и термины вызывают у вас сложность в толковании?
— Мне вполне понятно их толкование, — заверила она.
— Далее имеются другие поводы к расторжению брака, — продолжал Корнаев. — Это длительное безвестное отсутствие; преступление, вследствие коего супруг приговаривается к каторжным работам; посягательство на жизнь и здоровье супруги либо же супруга, если оное исходит от супруги. Ну, пожалуй, и все. Хотя, нет. Поводами также являются: отлучение от православия и многоженство, то есть вступление одного из супругов в новый брак, когда не расторгнут предыдущий. И, пожалуй, также поводом является неизлечимая душевная болезнь, при коей невозможно продолжение брачной жизни. Как сами изволите видеть, сударыня, ни один из этих поводов невозможно применить к вашей ситуации.
— А как же супружеская неверность? — возразила Елизавета.
— Супружеская неверность должна быть надлежащим образом доказана, ответил адвокат, — впрочем, также как и любой повод. Я уже, помнится, говорил об этом, но вы, кажется, не придали этому должного значения.
— Всему свету известно, что мой муж не гнушается любовью продажных девиц.
— Всему свету! Свету много чего известно, начиная от мелких шалостей и человеческих слабостей, заканчивая бог весть чем. Однако это всего лишь предположения и слухи. Доказательства должны быть иного рода. К примеру, любовная переписка, признание самого супруга в неверности либо же признание любовницы супруга. Но, сударыня, все это такая грязь!
— Раз уж я решилась на развод, я готова, коли понадобится, перенести эту грязь, — твердо заявила Елизавета.
— Однако подобных доказательств у вас не имеется, — заметил адвокат.
— Но я попытаюсь их раздобыть. Вы мне посодействуете в этом, господин Корнаев?
— Я готов содействовать вам во всем, сударыня. Но если вы намереваетесь изобличить вашего супруга — князя Ворожеева в связи с особами определенного поведения, то я вам настоятельно рекомендую, и даже более того — предостерегаю вас, не делать этого.
— Почему?
— Я опасаюсь, как бы сие не обернулось против вас.
— Каким образом это может обернуться против меня?
— В ответ на подобное изобличение в связи с особами определенного поведения князь — ваш супруг может обвинить вас в пренебрежении, простите, сударыня, супружескими обязанностями. Это способно весьма усложнить ваш развод. Весьма вероятно, что князь — ваш супруг попытается выставить себя жертвой вашего пренебрежения. Он станет утверждать, что именно вы толкнули его на супружескую неверность, ежели его связь с особами определенного поведения станет рассматриваться как супружеская неверность. Подумайте, сударыня, в каком свете вы себя выставите!
— Да, пожалуй, вы правы, господин Корнаев, — согласилась Елизавета. Он вполне на это способен.
— Вот ежели бы у князя — вашего супруга имелась содержанка, с которой бы он показывался в обществе, было бы куда проще добиться развода.
— Стало быть, ничего нельзя сделать? — отчаявшимся и немного дрогнувшим голосом произнесла она. — Нет, нет… И думать об этом не желаю! Не может быть, чтобы не существовало какого-то решения!
— Можно попробовать договориться с князем — вашим супругом, предложил Корнаев. — Если желание развестись будет обоюдным, то синод может признать вашу длительную раздельную жизнь аргументом в пользу развода. Либо с согласия вашего супруга можно попытаться выбрать наиболее устраивающий вас обоих повод для развода. Если будет повод, и не будет возражений…
— Не будет возражений! — горько усмехнулась она. — Их будет столько, сколько породит его объятое ненавистью воображение. Мне никогда не удастся с ним договориться. Он все сделает вопреки моим желаниям. Он всегда все делал вопреки моим желаниям. Ему доставляет огромное удовольствие досаждать мне.
— Можно обратиться к государю с просьбой о разводе, — вынес другое предложение Корнаев. — Известны случаи, когда личное вмешательство царственных особ способствовало разводу супругов.
