ей уже было не суждено.
В этот день на работе Вика была очень занята. Она, как нарочно, всем была нужна, и все что-то хотели от нее. День тянулся бесконечно. И только под конец смены, выбрав время, она зашла в отделение Виктора. Не найдя его в палате, Вика направилась в кабинет дежурной медсестры.
— Где больной Чадов? — спросила Вика у молоденькой медсестры.
— Чадов? Так его же сегодня выписали.
— Как выписали? — не поверила Вика.
— Лечащий врач и выписал, я сама выдавала ему справку. Он уехал еще утром.
Вика пришла к себе в ординаторскую, села на стул, и время для нее остановилось. Она опомнилась, лишь когда в кабинет заглянула ее коллега.
— А, Вика, ты что домой-то до сих пор не ушла?
— Домой? А, да-да, сейчас, — растерянно проговорила Виктория.
— Что-то ты сегодня какая-то потерянная, может, заболела?
— Да нет, просто очень устала.
— Понятно, — сочувственно произнесла коллега и, уже выходя из кабинета, добавила:
— Кстати, Вика, ты письмо-то забрала?
— Какое письмо? — удивилась Вика.
— Да там, на столе лежало.
Виктория быстро подошла к столу и среди бумаг нашла конверт, где вместо адреса было написано «Виктории Еланской». Дрожащей рукой вскрыла его, и ей на колени выпал тетрадный листок, исписанный чернильной авторучкой. Она принялась за чтение. Письмо было, конечно, от Виктора.
«Милая Вика, я уезжаю. Нарочно не сообщил тебе об этом, так как знаю, что совместного будущего у нас с тобой нет. Вика, ты милое и прекрасное создание, сотворенное, чтобы очаровывать, влюблять, сводить с ума. Ты как великолепная чайная роза. Пока эта роза в вазе с водой, она восхищает и пленяет своей красотой. А стоит оставить ее без влаги — она сразу вянет, засыхает и гибнет. Вика, для тебя твоя влага — это необходимость влюблять, восхищать, сводить с ума. Без этого ты завянешь. А моя профессия — Родину защищать, и этому я посвятил свою жизнь. Со мной ты засохнешь. Поверь, Вика, это совсем не оправдание.
Возможно, когда-нибудь ты вспомнишь обо мне, и лишь легкая усмешка тронет твои милые, очаровательные губки.
P.S. А сегодняшняя ночь для меня была незабываема…
Целую нежно,
Виктор».
Крупные слезинки закапали из глаз девушки на этот тетрадный листок, превращая чернильные буквы в большие фиолетовые кляксы.
Следующая ночь для Вики была бессонной. До утра она так и не смогла сомкнуть глаз. Она вновь была с Виктором. Мысленно. Разговаривала с ним, убеждала, пыталась что-то объяснить, умоляла не уезжать… Она одновременно и обожала его, и ненавидела… И наконец, вдрызг измотав нервы, встала с кровати и включила настольную лампу. Часы на столе показывали 5:30. Вика подошла к комоду и взглянула в зеркало. На нее смотрела заплаканная старуха с огромными черными кругами под раскрасневшимися глазами. Вика вздрогнула от увиденного.
— Нет, это не я! — вскрикнула она. — Мало того что он меня бросил, так еще и превращает в уродливую ведьму! Нет! — Вика кулачком ударила по столу.
Она пошла в ванную, разделась и встала под душ. Простояв так около получаса, она вернулась в комнату другим человеком. Посвежевшей и решительной. Взяла лист бумаги, ручку и стала писать.
«Здравствуй, Виктор.
Твое письмо не вызвало у меня даже легкого огорчения. Лишь равнодушно пробежав глазами написанные тобой строчки, я продолжила прерванное занятие.
Да и вряд ли мы бы с тобой смогли быть вместе. Мне бы с тобой было слишком скучно, тебе же со мной, напротив, непозволительно весело. Но это жизнь…
Уже не твоя,
Вика
P.S. Не отвечай мне. Ты трус, и я тебя ненавижу!»
Дописав последнее слово, Вика бросилась на кровать и принялась безудержно рыдать, колотя кулаками по кровати. Наплакавшись вволю, она встала, вытерла кулачками заплаканные глаза, подошла к столу и, написав на конверте адрес Виктора, заклеила письмо.
Утром, спеша на работу, Вика опустила его в ближайший почтовый ящик. И крупные слезинки в этот момент вновь покатились из ее глаз.
На борту теплохода «Василий Громов».
Следующие несколько дней плавание проходило в приятном однообразии. Установилась довольно теплая и солнечная погода. Судно, не замедляя хода, дни и ночи размеренно шло вперед. А величественным таежным пейзажам, тянувшимся вдоль реки, казалось, никогда не будет конца. Неторопливая корабельная жизнь очаровывала своим однообразием. Команда изо дня в день была занята исполнением привычного ритуала. Матросы наводили порядок и драили и без того чистую палубу, моторист, вечно вымазанный в масле, в машинном отделении что-то шаманил над двигателем, кок на камбузе готовил незатейливые флотские блюда. А судовой кот Матроскин занимал вахту возле камбуза, как только по судну начинал распространяться удивительно аппетитный запах свежеприготовленных котлет. Впрочем, этот запах не мог оставить равнодушным не только вечно трущегося возле камбуза кота.
У пассажиров также образовался свой распорядок. Владимир и Юрий сошлись на шахматах и подолгу засиживались за партиями, разбирая мудреные игровые комбинации. Иногда к ним присоединялся и капитан, также не упускавший возможности часок-другой покорпеть над доской. Костя был неразлучен со своим вездеходом. Он с утра и до самой ночи что-то крутил, смазывал, перебирал, при этом напуская на себя такой вид, что никому и в голову не приходило отвлечь его от этого занятия даже самым невинным вопросом. Катя предпочитала проводить время на палубе. Она подолгу сидела, закутавшись в синее байковое одеяло, в шезлонге с книгой в руках. Иногда она подходила к борту и зачарованно созерцала окружающие таежные пейзажи.
На палубу из своей каюты, щурясь от яркого дневного света, вышел Борис. Лениво оглядевшись по сторонам, он медленно направился на корму. Удобно устроившись там со своей гитарой, он принялся наигрывать какую-то только ему известную мелодию. Почти сразу на корме появилась и Вика. Она тихонько уселась возле Бориса и стала слушать красивые гитарные мелодии. А через некоторое время к ним присоединилась и Катя. Она устроилась чуть в стороне от ребят. «А парень инструментом владеет отменно», — подумала Катя.
А вот самой девушке научиться игре на музыкальном инструменте было не суждено. Но музыку Катя обожала, особенно классическую. Она растворялась в произведениях Шопена и Чайковского. В ее утонченной душе музыка пробуждала бурю эмоций и чувств, вызывала грусть, радость и даже слезы.
Катя была активной девушкой и спорт очень любила. В школе в старших классах на отлично сдала все возможные нормы ГТО. Катя была не просто симпатичной — она слыла красавицей. И поэтому, как ни парадоксально, оставалась одинокой. Она нравилась мужчинам, но тем не менее знакомиться с ней те не торопились. Боялись
