и сумел сохранить независимость от Испании. Португалия первой завершила реконкисту, достигнув южного побережья Иберии в середине XIII века. На испанской стороне мавританское королевство Гранада продержалось еще два века, прежде чем окончательно уступить кастильской военной мощи в 1492 году.
В 1490-х королева Изабелла Кастильская в надежде обогатить свое королевство рискнула содействовать исследованиям Христофора Колумба, который намеревался, отыскав западный путь, обойти венецианско-арабскую монополию на торговлю с Азией. Однако не стоит недооценивать степень религиозности испанцев и португальцев. Изабелла была прежде всего католической королевой. Столетия реконкисты взрастили в жителях Иберии менталитет истинных крестоносцев, и монархи использовали этот пыл, чтобы укрепить и оправдать свою абсолютную власть. Чисткам были подвергнуты мавры, принявшие христианское правление, евреи, чьи семьи жили в Иберии почти 1000 лет, и заодно все, кого подозревали в религиозной неверности. Маврам и евреям пришлось креститься или эмигрировать, но даже те, кто обратился в христианство, по-прежнему подвергались дискриминации как «новые христиане». В тот же год, когда сдалась Гранада, Изабелла изгнала из Испании десятки тысяч человек за то, что они отказались отречься от иудейской веры. Знаменитая испанская инквизиция была создана для насаждения религиозной чистоты.
В XVI веке католики и протестанты Западной Европы вступили в ожесточенное противоборство, и монархи объединенной Испании возглавили католическую сторону, вкладывая огромные ресурсы в военные действия. Именно тогда, в 1588 году, испанская армада попыталась вторгнуться в протестантскую Англию. Разведка морских путей также приобрела почти религиозное значение. В Португалии реконкиста завершилась раньше, что позволило португальцам опередить Испанию и первой распространить завоевательские походы на Африку. В XV веке, когда их корабли шли вдоль африканского побережья, увозя золото и рабов, они находили оправдание в рассказах о потерянном христианском королевстве, которое предположительно лежит где-то по ту сторону Сахары и ждет воссоединения с остальным христианским миром. Решение Изабеллы финансировать экспедиции Колумба было попыткой догнать Португалию. Таким образом, две иберийские монархии, политически укрепленные реконкистой, первыми в Европе спонсировали экспедиции за океан. В Западное полушарие они прибыли буквально ноздря в ноздрю.
Можно напомнить, что экспедиция Колумба, отправленная Испанией, прибыла в Америку первой, однако разрыв с португальцами составил менее десяти лет. Наш рассказ мы начнем с португальцев, которые первыми развили необходимые навигационные навыки и военно-морские технологии. Португальская колонизация Бразилии – пример столкновения европейцев с полуоседлыми коренными жителями. Для нас это возможность оценить уникальность совершенно иной и гораздо более известной встречи испанцев с полностью оседлыми коренными народами Мексики и Перу.
Первый португальский флот прибыл в Бразилию в 1500 году. Как и Колумб несколькими годами ранее, португальский капитан Педру Алвариш Кабрал направлялся в Индию, но, в отличие от Колумба, действительно туда попал. Кабрал не собирался совершать кругосветное плавание. Вместо этого он двигался вдоль западного побережья Африки и вокруг ее южной оконечности в Индийский океан. В попытке поймать лучшие ветры он зашел далеко в Южную Атлантику – так далеко, что, прежде чем повернуть обратно на восток, наткнулся на Бразилию. Как и Колумб, Кабрал не знал, что он нашел, но точно знал, что это не Индия. Назвав Бразилию островом Истинного Креста, Кабрал поспешил к первоначальному пункту назначения.
В то время Бразилия не казалась португальцам важной. Всего несколькими годами ранее они сумели проложить путь к легендарным богатствам Южной Азии, чего не удалось сделать Колумбу. До конца XVI века португальцы сосредоточились на этом преимуществе в дальневосточной торговле, развивая и укрепляя его. Португальские аванпосты строились от Африки и Аравии до Индии, Индонезии, Китая и Японии. Португальские корабли возвращались в Европу опасно перегруженными шелками и фарфором, ценными специями – перцем, мускатным орехом, гвоздикой и корицей – и персидскими лошадьми, не говоря уже о золоте и серебре. Монополия на доступ к этим богатствам на какое-то время сделала Португалию главным игроком в мировой истории. Бразилия не предлагала ничего сравнимого с Индией в глазах Кабрала или его летописца, Перу Ваша де Каминьи. Описание того, что Каминья видел на бразильских берегах, представляло собой любопытный образ нового Эдемского сада, причем особое внимание уделялось тому факту, что жители этих мест не носили одежды: «Были они голые, даже без лоскута какого для прикрытия. Да и вовсе нет им дела срам скрывать или показывать, равно как бы лицо – с тою же невинностью держатся» [8]. Португальские моряки явно находили местных женщин привлекательными, но единственным, что, возможно, имело коммерческий потенциал в Европе, была красная краска, сделанная из «бразильского дерева».
Название этого экспортного продукта быстро заменило первоначальное название острова Истинного Креста, точно так же как экономика отодвинула на задний план религию при колонизации Бразилии и Испанской Америки. Тем не менее религиозные идеи нельзя сбрасывать со счетов. «Отцы, молите Бога, чтобы я мог быть целомудренным и достаточно ревностным, распространяя нашу веру по всему миру», – с несомненной искренностью заклинал молодой португальский принц Себастьян своих наставников-иезуитов. Европейцы XVI века верили учению своей религии как чему-то само собой разумеющемуся. Нередко находились португальцы и испанцы – обычно принадлежащие к монашеским орденам (например, иезуитам), – которые совершали рискованные кругосветные путешествия прежде всего ради спасения душ аборигенов. В целом, однако, подавляющее большинство путешественников вели вполне приземленные мотивы, и соблазн мирского успеха постоянно давал о себе знать. Идея распространения христианства служила прежде всего убедительным основанием для притязаний на огромные куски «неизведанного» мира. Фактически религиозные идеи приобрели новое влияние за счет формальной рационализации. Всякий раз, когда приходилось объяснять и оправдывать свои действия, захватчики Америки ссылались на них по причинам не более зловещим, чем обычное человеческое желание представить себя в лучшем свете.
Лесным обитателям, таким как тупи, нечего было предложить европейцам сверх своих бессмертных душ, так что поначалу их более или менее оставили в покое. Вдоль побережья развивалась взаимовыгодная торговля, мужчины тупи были готовы рубить бразильское дерево и сплавлять бревна к торговым станциям в обмен на полезные предметы, такие как стальные топоры. Время от времени португальцы, потерпевшие кораблекрушение или изгнанные из своей среды, «делались аборигенами», уходя жить к коренным жителям. Так они добивались иного рода мирского успеха, становясь влиятельными фигурами в принявших их племенах и, как и предвещала хроника Перу Ваша де Каминьи, порождали десятки детей, положив начало расовому смешению. Король Португалии был слишком занят своей азиатской империей, чтобы думать о Бразилии, до 1530-х годов, когда появление французских кораблей у бразильского побережья заставило его беспокоиться за свои притязания на эту территорию. Ради того чтобы их обезопасить, он наконец отправил в Бразилию поселенцев. Теперь португальцы
