— Есть ответ! — выкрикнул Трог, перекрывая стрекот телетайпа.
Агентство Бэча Уэки не зря славилось оперативностью. Ник взглянул на часы и пересчитал время — на Бермудах два ночи, а ответ на запрос о местоположении основных конкурентов пришел всего через несколько минут.
«Капитану „Колдуна“ — Бэч Уэки. Последние данные. „Джон Росс“: сухой док Дурбана. „Волтерма Волтераад“: буксировка для „Эссо“, Торресов пролив — побережье Аляски».
Итак, два спасателя-гиганта «Сэфмарина» вне игры. Список самых опасных соперников сократился вдвое.
«„Виттезее“: контракт с „Шелл“, буксировка разведывательной буровой платформы, Галвестон — Северное море. „Гротезее“: на приколе, порт Брест, Франция».
Вот и оба голландца отпали. Телетайп продолжал выдавать названия и координаты всех крупных спасательных судов, способных стать на пути «Колдуна». Ник жевал сигару и, щурясь от табачного дыма, всматривался в выползающую ленту. С каждым следующим конкурентом, оказавшимся в далеких водах, уверенность крепла.
Ник стиснул кулаки, едва на ленте появилось хорошо знакомое имя.
«„Ла-Муэт“: контракт с „Бразгазом“, буксировка в залив Сан-Хорхе. Выполнен 14-го. Курс на Буэнос-Айрес».
Ник резко выдохнул, точно боксер, пропустивший удар по корпусу, повернулся и вышел на открытое крыло мостика. Ветер рванул одежду, растрепал волосы.
«Ла-Муэт» — «чайка» — претенциозное имя для невзрачной однотрубной галоши с высокой старомодной надстройкой на грузном корпусе. Ник закрыл глаза и словно увидел противника перед собой.
Сомневаться не приходилось — Жюль Левуазан уже мчится на юг, как взявшая след гончая.
Он доставил груз в Южную Атлантику три дня назад и заправился, надо полагать, в Комодоро. Ник отлично знал повадки Жюля: первое, что тот сделает после рейса, так это забункеруется под завязку.
Ник отбросил изжеванный окурок, и порыв ветра унес его в море.
Полтора года назад «Ла-Муэт» обзавелась новыми двигателями — Ник помнил ту заметку в бюллетене Ллойда и тоску по прошлому, которую она всколыхнула. И пусть девять тысяч лошадиных сил не в состоянии разогнать неуклюжее бочкообразное судно быстрее восемнадцати узлов, «Ла-Муэт» выигрывала тысячу миль у быстроходного «Колдуна». В таких условиях скорость ничего не решала. Кроме того, «Ла-Муэт» могла пойти не на север, а вокруг мыса Горн. В этом случае — вполне вероятном, зная удачливость Жюля Левуазана, — разрыв оказывался и вовсе огромным.
«Ну почему обязательно Жюль — пусть бы любой другой!» — чертыхнулся Ник. Да и время… ох, до чего некстати! Только-только начал брать себя в руки, концы с концами едва сходятся, ни сил, ни злости не хватает. А тут на тебе!
Обманчивая уверенность, еще утром наполнявшая его, улетучилась подобно сну, оставив все того же измученного, больного человека.
«Ничего не выйдет…» — подумал Ник и вдруг понял, что впервые усомнился в себе. Вся его зрелая жизнь прошла в готовности к любым неожиданностям. Но сейчас… Нет, только не сейчас.
Ник испугался по-настоящему. Не осталось ни сил, ни решимости — лишь пустота. Сокрушительное поражение в борьбе с Дунканом Александером и предательство любимой женщины надломили его. Страх расползался по телу при мысли, что высокая волна уже рядом, но вот-вот пройдет мимо и поймать ее не получится…
Чутье говорило, что эта волна последняя, больше не будет. Надо решаться: сейчас или никогда. Как же трудно, почти невозможно, схватиться с Жюлем Левуазаном, бросить вызов старому капитану… И так же невозможно разорвать верный контракт с «Эссо», бросив на кон все, что осталось. Однажды Ник уже проиграл по-крупному, и духа на новую ставку не хватит.
Слишком велик риск, слишком мало сил.
Нику отчаянно захотелось спрятаться в каюте, упасть на койку и просто уснуть. Ноги дрожали под грузом безысходности, разум молил о спасительном забвении.
Он вернулся на мостик, прячась от ветра. Все. Выжат, измотан, сломлен. Время забиться в нору, капитанскую каюту. Проходя мимо пульта управления, Ник невольно замедлил шаг и остановился.
Люди смотрели на него; воздух, казалось, наэлектризовался.
Правая рука сама собой потянулась к машинному телеграфу и перевела ручку в положение «готовность».
— Машинное отделение, — услышал Ник собственный голос, до того спокойный и уверенный, что явно должен был принадлежать другому человеку. — Опробовать дизели.
Словно сквозь далекую дымку мелькали лица вахтенных помощников, озарившиеся дьявольским восторгом. Ни дать ни взять пираты прежних времен в предвкушении добычи.
Тем же незнакомым голосом, странно отдавшимся эхом в ушах, он продолжил отдавать приказания:
— Старпом — запросить разрешение начпорта на срочный выход в море. Штурман — проложить курс к точке последней известной обсервации «Авантюриста».
Уголком глаза Ник увидел, как Дэвид Аллен радостно хлопнул третьего помощника по плечу и только потом бросился к радиотелефону.
К горлу подкатил комок, и пока команда спешно занимала свои места, Ник замер у пульта, не в силах пошевелиться, лишь к горлу подкатывала тошнота.
— Мостик, докладывает стармех, — раздался голос из динамиков над головой Ника. — Дизели на ходу. — И после короткой паузы одобрительно добавил, на австралийский лад растягивая слоги: — Чуд-нень-ко!
Нос «Колдуна» с широким развалом бортов как нельзя лучше подходил для плавания за сороковыми широтами. Словно морская выдра с лоснящимися боками, судно мчалось на юг, легко взрезая волны.
Области низкого давления, не встречая на своем пути сушу и беспрепятственно двигаясь над холодными водами, порождали гороподобные водяные валы, катившие один за другим.
«Колдун» взлетал на волне, и носовая скула правого борта торпедой врезалась в гребень, срывая белую пену; прозрачная зеленая вода окатывала палубу от высокого бака до кормы, и судно переваливало на другую сторону, отвесно падая к подножию следующего вала. Едва бронзовые гребные винты начинали вспарывать воздух, как автоматический привод снижал обороты, уменьшая вибрацию корпуса. Затем лопасти снова вгрызались в воду, обороты подскакивали, и сдвоенный дизель «Миррлис» бросал судно на штурм очередной волны. Всякий раз казалось, что уж со следующим валом «Колдуну» точно не справиться, что громадная стена воды поглотит корабль. Океан под пасмурным небом выглядел черным. Нику довелось пережить и тайфун, и тропический циклон, но нигде вода не была столь зловещей и свирепой, иссиня-черной, с переливами, напоминая застывающий шлак в литнике чугуноплавильной печи.
