– О мой Боже! Как досадно! Опять перестаю понимать.
– Существует особый алфавит счастья, моя прекрасная маленькая Виолетта, и заслужить звание любовника женщины – означает дойти в нем до буквы «Z». Прежде следует освоить целых двадцать четыре буквы, из которых начальной «А» является поцелуй руки.
Я поцеловал ее маленькую руку.
– До какой же буквы ты дошел сегодня утром?
Я вынужден был признать, что оказался весьма близок к «Z», перепрыгнув через изрядное число гласных и согласных.
– Ты смеешься надо мной.
– Клянусь, что нет; видишь ли, милый ангел, я стремился, как можно дольше постигать этот сладостный алфавит любви, где каждая буква – новая ласка, сулящая блаженство. Мне хотелось постепенно, один за другим, срывать нравственные покровы с твоего целомудрия, подобно тому, как я буду сбрасывать с тебя одежды.
Будь ты одета, каждый предмет, от которого я бы тебя освобождал, открывал бы моим взорам нечто новое, неизведанное: шею, плечо, грудь и мало-помалу все остальное. Но я, как дикарь, проскочил эти прелести, пожирая глазами твою нетронутую наготу, а ты и не ведала, чем одаривала меня и сколь была расточительна.
– Оказывается, я вела себя неправильно?
– Нет, что ты, какой тут может быть расчет – я так люблю, я так хочу тебя!
Я распустил ее витой пояс, халат соскользнул; она сидела у меня на коленях в одной сорочке.
– Хочешь узнать, что такое невинность? – я уже не владел собой. – Ладно, сейчас скажу, иди ко мне поближе, погоди… целуй меня в губы!
Я прижал ее к своей груди; она обвила руками мою шею, задыхаясь от желания.
– Чувствуешь мою руку?
– Aх, да, – ответила она, вся дрожа.
– А мой палец, ощущаешь его?
– Да… да…
– Я сейчас прикасаюсь к тому, что зовется невинностью. Достаю до той самой девственной плевы, которую необходимо разорвать, чтобы женщина могла стать матерью. Стоит повредить эту плеву – и девушка превращается в женщину. Так вот, ограничиваясь лишь поверхностными ласками, я стремлюсь подольше сохранить тебя девственной. Теперь понимаешь?
На ласку моего пальца Виолетта отозвалась нежными вздохами, прерываемыми страстными постанываниями. Вскоре она, словно собравшись с силами, сжала меня так, что чуть не задушила, бормоча бессвязные слова; внезапно руки ее разомкнулись, она застонала, запрокинула голову назад и сделалась безжизненной.
Сорвав с нее сорочку и сбросив с себя все до рубашки, я отнес ее, нагую, на кровать, прижимая к своей обнаженной груди.
Когда она пришла в себя, мое тело было распростерто над ее телом, мои губы – прижаты к ее губам, дыхание наше смешалось.
– О, я точно умерла… – прошептала она.
– Умерла?! – воскликнул я. – Ты умерла?! Это я сам, похоже, умер! Но нет, напротив, только сейчас мы и начинаем жить.
И я стал целовать ее с головы до пят. От каждого поцелуя она вздрагивала, словно от укуса. Потом в ответ жадно впилась в меня, тихо постанывая от наслаждения. Любая встреча наших губ наполняла тишину блаженством и восторгом.
Вдруг раздался крик изумления: она обеими руками ухватилась за неизвестный ей прежде предмет и ее озарило…
– Теперь ясно, чем именно… такое невозможно стерпеть.
– Виолетта, любимая, я больше не владею собой, ты сводишь меня с ума!
Я попытался отстраниться.
Она воспротивилась:
– Нет, не отворачивайся от меня, если любишь, не бойся причинить мне боль. Я хочу…
Проскользнув вниз и обвив мое тело руками и ногами, она сама проложила дорогу.
– Я хочу… – повторяла она. – Хочу…
Внезапно она испустила вопль.
Увы и ах! Все мои возвышенные замыслы рухнули. Едва постигнув суть невинности, бедняжка Виолетта ее утратила.
Когда она закричала, я остановился.
– О нет, не прерывайся, еще… еще… ты делаешь мне больно, но если бы не эти муки, я была бы чересчур счастлива! Мне нужно выстрадать, давай, продолжай, не прекращай. Ну же, мой Кристиан, любимый мой, друг мой!.. О, как хорошо, до безумия! Бешеный восторг! Я вся горю!.. Ой! Ой!.. Умираю… возьми мою душу… На, держи…
……………………………
Ах, какой прекрасной мечтой догадался обольстить человека Магомет, обещая своим последователям погружение в рай, как в бездонную пропасть вечно возобновляемых наслаждений!
Как далеко нашим идеальным христианским небесам до этого горячего чувственного неба!
Разве сравнится нравственная чистота ангелов с волнующей непорочностью гурий?
Мы с Виолеттой провели незабываемую ночь, преисполненную радостей, слез, безумств, пылкостей и уснули только на рассвете, в объятиях друг друга.
Утром, проснувшись, она воскликнула:
– Теперь-то, надеюсь, я уже не девственница!
Ночью боль, смешанная с наслаждением, казалась Виолетте незаметной, наутро же бедняжка занемогла. Я перед уходом порекомендовал ей ванну с отрубями и прикладывание к малым губам небольшой губки размером с орех, пропитанной настоем алтея.
Пришлось объяснять, что такое большие и малые губы, – с этой приятной для учителя задачей я без особого труда справился с помощью зеркала и податливых бедер своей сговорчивой ученицы.
Никогда прежде Виолетте с ее стыдливостью не пришло бы в голову рассматривать себя, и то, что раскрывалось перед ней, было столь же неожиданно и ново, как и все пережитое ею накануне.
Той ночью, когда мы были вместе, Виолетта получила самое общее представление о деторождении. Однако следует признаться, что неясного для нее осталось больше, чем ей открылось. Я начал объяснять ей, что главная цель природы – воспроизводство рода людского, совершенствование же человека – дело второстепенной важности, общественная частность.
Я объяснил, что исключительно во имя этой цели Создатель вложил в соединение двух полов высшее наслаждение, и на этом влечении полов, присущем всем – от людей до растений, и зиждется уверенность в вечной победе жизни над смертью.
Затем я перешел к подробностям и стал описывать ей назначение каждого из органов и их взаимодействие. Я начал со средоточия наслаждения юной девушки – клитора, бугорок которого у нее едва заметен. Потом перешел к двойному обрамлению святилища любви – малым и большим половым губам, затем – к девственной плеве, стыдливо, точно вуаль, наброшенной на устье вагины, руслу которой однажды суждено будет стать дорогой материнства. Я объяснял, что даже если девственная плева у нее не надорвана, можно кончиком мизинца нащупать отверстие, откуда исходят месячные кровотечения, появление которых в свое время навело на нее такой страх. Я растолковывал, что собой представляет матка и какая важная миссия возложена на этот орган в половом акте и в период беременности. Я рассказывал, как современная наука трактует великое таинство рождения, сотворения и развития человека; как, помимо матки, женский организм наделен двумя яичниками, прикрепленными к матке с помощью маточных труб; яичники заключают в себе особые кровяные тельца – их оплодотворяют невидимые микроскопические существа, заключенные в семенной жидкости мужчин и отсюда получившие название «зоосперма».