Ознакомительная версия.
Княгиню разместили в крохотной бане, даже без предбанника. Пожилая рябоватая хозяйка протопила баньку, после чего Ратибор отослал её, тщательно проветрил баню, выпустил дым и скутал, чтобы прогрелось дерево.
Он внимательно осмотрел дверь, сбитую из толстых, в ладонь, плах на крепких железных петлях. Гляди-ка, не пожалел хозяин, потратился… Витязь поднатужился, крякнул и снял дверь с петель. Забросил под банный полок.
— Это-то зачем, Вышатич? — подала голос княгиня.
— Наружу дверь-то отворяется — проворчал Ратибор, вешая в дверном проёме меховую полость, взятую из саней — Припереть дрыном да поджечь — и вся недолга…
Он откинул полость, приглашая внутрь.
— Добро пожаловать, госпожа моя.
…
Свечи, как много свечей. Они стояли пучками, они стояли цепочками, и всё это свечное великолепие окружили тесным кольцом самые здоровенные свечки, плотно, одна к одной. Разве можно ставить рядом столько свечей, подумал Ратибор, и тут крайняя из них вспыхнула. От неё тут же занялась вторая, третья, ещё, ещё… И вот уже всё собрание пылает ослепительным огнём, истаивая от жара…
Витязь проснулся разом. Сердце снова колотилось, как тогда, но боли не было.
— Не спишь, Вышатич? — донёсся до него тихий голос.
— Не сплю — помедлив, ответил Ратибор.
— И мне не спится.
И снова молчание. Витязь успокаивал сердце.
— Как мыслишь, Вышатич — вновь заговорила Лада — устоит Рязань?
Ратибор помедлил, раздумывая. Легче всего было ответить "знамо, устоит" Но Ратибор уже уяснил, что княгиня далеко не дура, чтобы утешиться бодряческим ответом.
— Ежели стены устоят, то и Рязань тоже… — осторожно ответил он.
— А ежели проломят стены?
— Не знаю. Очень уж их много.
И снова молчание, долгое, вязкое.
— А ежели бы всю рать, что князь Юрий собрал, на стены поставить? — вновь спросила Лада.
— Тогда да. Вот только окромя Рязани на земле Рязанской ничего не осталось бы. Всё пожёг бы Батыга.
— Лучше потерять часть, хотя бы и большую, нежели всё без остатка. И так всё теперь пожжёт.
Ратибор поперхнулся, закашлялся. Надо же, баба и то поняла. А великий князь Рязанский не понял…
…
Ратибор проснулся от скрипа снега под ногами идущего человека. Рука сама цапнула черен меча, не дожидаясь команды от сонного мозга. Ещё спустя мгновение витязь стоял возле занавешенного меховой полостью низенького дверного проёма.
— Э-эй, не балуй — донёсся до него голос боярина Вячко — Я это. Из лука свово спросонья не садани!
— Чем обязаны, Вячеслав Михалыч? — отозвался Ратибор, выходя наружу. Он нарочно назвал боярина по-княжески, Вячеславом вместо обычного Вячко. Лесть для любого боярина — первое дело, слаще мёда.
— Можно ли гостя на морозе держать? — вопросом на вопрос ответил боярин, и покуда Ратибор думал, опередил его — Госпожа княгиня, дозволь в терем твой…
— Да заходи уже, Вячеслав Михалыч, одетая я — подала голос княгиня, избавив Ратибора от необходимости решать вопрос.
Некоторое время витязь возился, высекая огонь и разжигая свечку в походном подсвечнике-фонаре, со стеклянными стенками. Боярин степенно разместился на лавке, княгиня уселась на полке, внимательно глядя на собеседника. Ратибор разместился на низеньком пороге.
— Плохо дело — начал боярин — Из-за татей безмозглых мы сегодня день, почитай, потеряли — он усмехнулся в бороду — который под Коломной отыграли. И хуже того, раненых много у нас. Многие верхом ехать цельный день не смогут. Я вот что думаю — завтра раненых всех в сани, и пустить неторопью. С охраной малой, само собой. А сам с пятком резвецов верхом, о-двуконь во Владимир. Думаю к ночи добраться.
Он замолчал, давая собеседникам время подумать.
— Опасно задумал — подал голос витязь — С обозом сколь народу верхами остаётся?
— Полдюжины.
— Опасно, боярин — повторил Ратибор — Ежели вторая такая шайка татей…
— Опасно! — взорвался боярин — Кабы не опасно, пошёл бы я вас тут будить посередь ночи! — Он помолчал, успокаиваясь — Ты мне вот что скажи… Как поедет госпожа княгиня, с обозом?
Ратибор поглядел на княгиню. Молодая женщина тоже задумалась.
— Запасные кони найдутся для нас двоих?
Боярин крякнул.
— Найдём. Так, выходит…
— Верхами поеду я — княгиня тряхнула головой.
— Так ведь с затемна до ночи без отдыха почитай поскачем — боярин смотрел пытливо — Не тяжко?
— А кому сейчас легко, Михалыч? — жёстко усмехнулась княгиня — Сдюжу я.
— Ты что скажешь, оберег ходячий? — боярин перевёл взгляд на витязя.
— С вами поедем — подал голос и Ратибор — Безопасней верхами.
Боярин вздохнул, явно сваливая груз с плеч.
— Ладно. Перед рассветом выходим, а до того завтрак. Не просыпайте уж.
Он вышел, откинув полог. У порога задержался, потрогал прислонённый к стене ратиборов лук, прямившийся сейчас со спущенной тетивой.
— Я всё спросить порываюсь, Лада Олексовна. Это ты летось скакала в седле на руках-то?
— Было такое — почти без улыбки ответила княгиня.
— Гы-хм… — издал неопределённый звук боярин — Тогда доедем.
Витязь усмехнулся. Было такое, было. Ведь совсем молодая девчонка, ежели разобраться. Ну и тянет по молодости на озорство. Он сам был свидетелем, как княгиня проскакала по полю, стоя в седле на руках вниз головой, и юбка задралась, несмотря на защепку. Князь здорово ругался тогда — несолидно…
…
Да, снега привалило заметно. Очень заметно. Копыта коней проваливались выше бабок, и звук гасился почти полностью. С одной стороны, это неплохо. С другой, кони заметно устали, а до града Владимира ещё скакать и скакать…
Маленький отряд двигался плотной группой, стараясь держаться середины Клязьмы, уже заметно более широкой в этих местах. Закат пламенел за спиной тёмно-багровым, предвещая на завтра ненастье. Отставшему обозу придётся туго. Не нарваться бы на разбойников по-новой, на фоне заката восемь вершников были отличной мишенью…
Видимо, такие мысли одолевали не одного Ратибора. Сегодня всадники не перекликались на ходу, не гарцевали. Опытные витязи озирали берега, плотно заросшие исполинскими елями, напряжённо и внимательно, стараясь не пропустить малейшее движение. Но всё было недвижно в зимнем лесу, ни звука не доносилось из чащобы, и даже вездесущие дятлы перестали выбивать свои барабанные трели.
Ознакомительная версия.
