Митрий отвел глаза… И тут же взглянул снова. Сбросив одеяло, голая Жаннет подобралась к нему, словно рысь, и жарко поцеловала в губы…
– Не многовато ли света… – только и смог произнести Митька. – Может, потушить свечку?
– Не стоит…
А с Прохором вообще не разговаривали. Жаннет с ходу поцеловала его в губы. Даже юбку снять не успела – ну тут уж Прохор не растерялся…
– О! – очутившись в его крепких объятиях, томно простонала вдова. – Только не надо рвать на мне сорочку, милый, она так легко снимается…
Где-то рядом внезапно прокукарекал петух. Светало.
– Я сейчас, – выскользнула из постели Жаннет. – Жди.
Иван…
Прохор…
Митрий….
… лишь глупо улыбались. И ждали. Ждали, покуда совсем не рассвело.
Как выяснилось, больше всех терпел Митрий – он спустился последний. Внизу друзей не было.
– Эй, где вы?
Выйдя на улицу, юноша обнаружил обоих приятелей у распахнутых настежь ворот. Оба озадаченно чесали лохматые со сна головы.
– О, явился, не запылился! – хохотнул Прохор. – Ну, рассказывай, с кем провел ночь?
– А, вы уже знаете… – Митька усмехнулся с некоей затаенной гордостью – далеко не каждому так везет, как ему этой ночью. – Переспал вот с Жаннет, хозяйкой. Только вы не думайте, все по обоюдному было.
– Да мы и не думаем, – хмуро отозвался Иван. – Только ведь и мы с ней переспали.
Митрий только головой покачал:
– И когда только успели?
– С вечера и до утра.
– С вечера до утра?! – удивленно переспросил вьюнош. – Да идите вы! Это ж я с ей до утра был!
– И я… – вздохнул Иван. – И вот – Прохор.
– Да как же так может быть?
– Вот и мы думаем… Между прочим, лошадки наши пропали и часть деньжат.
– Так они ж в кошеле были!
– То-то что в кошеле, – сконфузился Прохор. – Снял вот, чтоб не гремел… Ух, разнесу счас тут все!
Он с досадой ударил кулаком в стену конюшни.
Иван ухмыльнулся:
– Бей не бей, а ничего не поделаешь!
– Да как же так получилось? – взъерепенился Митька. – Я-то думал: вы там, внизу, спите чутко, никто чужой не пройдет, не пролезет.
– Мы, Митька, точно так же думали. Ладно, пойдем пешком – не так тут и далеко до Шербура осталось.
– А может, с каким-нибудь рыбачком сговоримся?
– Тоже дело.
Сконфуженно посматривая друг на друга, незадачливые любовники покинули постоялый двор и, немного постояв на развилке, повернули к морю. И в самом деле, может, повезет с рыбачком?
Приятели уже прошагали около двух лье и как раз повернули к морю, как вдруг позади них, на проселке, послышался топот копыт. Четыре всадницы, вылетев из кленовой рощи, на рысях проскакали мимо, насмешливо помахав руками.
– Смотри-ка, впереди – Жаннет! – глухо выкрикнул Прохор.
– И в середине – она же!
– И следом!
Последней, правда, скакала четвертая, вовсе даже темноволосая. Она-то, верно, по кошелям и шарила, и петухом, когда надо, кричала.
– Тройняшки! – ахнули приятели разом. – Так вот оно в чем тут дело! А мы-то думали… Что смеетесь, разбойницы? Смотрите, догоним!
– Ага, догоните, как же! – Придержав коней, насмешницы высунули языки. – Давайте, попробуйте!
Иван вдруг сел в траву и принялся хохотать с такой силой, что громкий и даже какой-то дикий смех его передался друзьям – и вот уже хохотали все трое. Подъехав ближе, юные разбойницы удивленно переглянулись и тоже зашлись смехом.
– А вы молодцы! – сквозь смех прокричал Иван. – Здорово нас провели!
– Да ладно. Не так-то и много на вас, мужчин, ума надо.
– Если б еще подсказали, где нам рыбаков найти, совсем бы хороши были!
– Туда, к морю спускайтесь, – подсказала Жаннет… Или как там ее звали?
– Спросите дядюшку Пьера, лодочника, – продолжила другая Жаннет, средняя.
А дальняя Жаннет лишь улыбнулась да пожелала:
– Бон шанс!
Похоже, от всей души пожелала. Интересно, с кем она была ночью? А впрочем, какая разница?
– Значит, лодочника Пьера спросить?
– Его. Ну, прощайте, парни. Хорошие у вас лошадки!
– Прощайте! Скажите хоть, как вас звать на самом-то деле?
– Я – Катрин! – первая Жаннет поклонилась в седле.
– А я – Милена! – прокричала вторая.
Третья же махнула рукой:
– А меня с детства Мелиссой звали!
– Ладно, хватит кричать, поехали, – распорядилась темноволосая и, обернувшись к парням, добавила: – Жаннет-то на самом деле я.
Приложив ладони к губам, она прокричала по-петушиному и, стегнув коня, унеслась вместе с подружками прочь. Наверное, ловить очередных простаков.
– Вот это да, – очумело, но вовсе не безрадостно покрутил головой Митрий. – Вот это девчонки в Сен-Жермен-сюр-О!
Глава 19.
Муленский ордонанс
Клеонт: …Слова нынче дешевы. Люди без зазрения совести присваивают себе дворянское звание – подобный род воровства, по-видимому, вошел в обычай.
Жан-Батист Мольер. «Мещанин во дворянстве»
Август 1604 г. Окрестности Шербура
Старый рыбак Пьер Мело, с которым удалось сговориться, привел свою лодку вовсе не в Шербурскую гавань, а высадил пассажиров неподалеку, в небольшой бухточке, – море с утра было волнистое, бурное, и старику очень уж не хотелось огибать мыс. Что ж, и на том спасибо. Расплатившись с рыбаком, как условились, друзья спросили у встречного крестьянина дорогу и – делать нечего – зашагали в Шербур пешком, благо идти оказалось не так уж и далеко, около полутора десятков лье, так что до наступления темноты путники уже должны были добраться до города.
– Добраться-то – доберемся, – рассуждал на ходу Митрий. – Только не ушла бы «Святая Женевьева».
– Не должна, – обернулся к нему Иван. – Рыбаки сказали – несколько дней будет грузиться.
– Ох, скорей бы дойти! – Прохор утер со лба пот и по привычке потянулся к обычно висевшей у него на поясе фляге, да той, конечно, на месте не оказалось – позаимствовали хитрые девчонки из Сен-Жермен-сюр-О.
Пекло солнце, и Прохор, сняв камзол, шел в одной рубахе, давно не стиранной и местами рваной. Впрочем, в те времена вообще одежду стирали довольно редко. Иван камзол снять опасался – не очень-то нравилось ему выглядеть неприлично, а ведь так и выглядел бы – сорочка юноши вряд ли находилась в лучшем, чем у приятеля, состоянии. Так и шел, парился, лишь расстегнул несколько пуговиц, да еще хорошо хоть в модные разрезы на рукавах задувал ветерок.
А вот Митьке было, похоже, все равно, как сейчас выглядеть. Бархатный голубой берет он давно потерял, камзол и шпагу украли. Длинные волосы отрока растрепались, изгрязнились и висели теперь сальные, словно старая пакля. В левой руке парень нес снятые чулки, а в правой – башмаки: что-то они ему все время натирали, так что лучше было босиком. Вообще, он здорово напоминал теперь оборванца Жано, ну а о Прохоре и говорить нечего. В общем – клошары. Иван искоса посмотрел на друзей и усмехнулся.
