– Мы считаем, что в замке полбатальона, сэр, может, чуть больше. На холме видели роту или около того. В монастыре тоже красномундирники.
– А чертовы стрелки?
– Рота на холме, сэр. Но в замке их хватает тоже, сэр, и в монастыре полдюжины.
– То есть их больше, чем одна рота?
Капитан печально кивнул:
– Похоже, что так, сэр.
Генерал посмотрел прямо в глаза Дюко, без очков казавшиеся особенно водянистыми.
– Ну и?
– Значит, у них две роты: одна на холме, вторая разделена пополам.
Но генералу такая беззаботность совершенно не понравилась:
– Эти стрелки – настоящие ублюдки, майор. Мне не нравится, что они там засели и множатся на глазах. И, кстати, расскажите-ка мне, откуда здесь уланы, а?
Дюко пожал плечами:
– Я их не видел, – он произнес это таким тоном, как будто если он их не видел, их и не существовало.
– Зато я их видел! Черт возьми, я видел их своими глазами! А вы, Александр?
Дюбретон покачал головой:
– У англичан нет уланов, а если бы были, они носили бы кавалерийские плащи, а не пехотные шинели. И, помнится, они не шли в атаку.
– И что с того?
Дюбретон повернулся в седле; кожа протестующе скрипнула.
– Ну, мы знаем, что здесь La Aguja, и вряд ли она приехала в одиночестве. Думаю, это партизаны, которых англичане переодели в шинели, – он задумался и пожал плечами. – И остальное снаряжение могли тоже дать.
Генерал перевел взгляд с одного собеседника на другого.
– Дюко?
– Это имеет смысл, – скупо ответил тот.
– Стало быть, добавим к гарнизону полсотни партизан. Теперь я хочу услышать цифры: сколько британцев и где они?
Капитан, совершенно не желавший быть в ответе за неправильные прогнозы, печально начал:
– Шестьдесят стрелков и сотня красномундирников на холме, сэр. Три десятка и три сотни, соответственно, в замке. Три десятка и сотня в монастыре.
Генерал проворчал:
– Что вы думаете, Дюбретон?
– Согласен, сэр. Может, в монастыре немного меньше.
– Пушки?
Дюбретон ответил вместо адъютанта:
– Наши пленные уверены, что они есть, сэр. Одна в монастыре, и ее не передвинуть. Одна за разрушенной стеной, она не опасна, пока мы не войдем в замковый двор. Еще две на холме.
– И они притащили с собой артиллеристов?
– Да, сэр.
Генерал замолчал. Время, время, время... Он хотел быть у реки уже к вечеру, к ночи переправиться, а завтра к закату подойти к Вила-Нове. Чересчур оптимистично, конечно; он даже давал себе еще сутки, чтобы добраться до цели, но если проклятый Шарп отнимет у него целый день, вся операция будет под угрозой. Он предложил идею, над которой думал с самого утра:
– Что если просто не обратить на них внимания? Окружить чертов замок вольтижерами и просто пройти мимо? А?
Мысль казалась заманчивой: если три батальона, которые должны были составить гарнизон Господних Врат, продолжат осаду, остальные силы смогут направиться в Португалию. Но все офицеры понимали, чем это чревато: если три батальона не возьмут замок, путь к отступлению будет отрезан. Была и еще одна причина, которую озвучил Дюбретон.
– Перевал слишком узкий, сэр. Чертовы стрелки убьют любую лошадь, которая попытается там пройти, – он представил, как на гребне перевала встают пушки, привезенные генералом: лошади подстрелены, лафеты под весом тяжелой стали катятся прямо по раненым животным, переворачиваются, загораживая дорогу – и все это под безжалостным прицелом зеленых курток.
Генерал взглянул налево, на высокую дозорную башню.
– Сколько времени на нее уйдет?
– Сколькими батальонами, сэр? – спросил Дюбретон.
– Двумя.
Дюбретон оценил проходимость кустов, крутизну холма, представил, как солдаты карабкаются вверх под винтовочным огнем.
– Два часа, сэр.
– Так мало?
– Предложим им по медали.
Генерал сухо усмехнулся:
– Значит, мы получим башню к часу дня. Еще час на то, чтобы поставить там пушки, – он пожал плечами. – С тем же успехом можно ставить пушки здесь! Они из этих ублюдков фарш сделают!
Дюко глумливо осведомился:
– А зачем вообще брать башню? Почему просто не захватить замок? – никто не ответил, и майор продолжил. – Мы теряем время! Полковник Дюбретон и так пообещал перемирие до одиннадцати! Сколько людей вы потеряете при штурме башни, полковник?
– Полсотни.
– Но все равно еще предстоит взять замок. Так может, лучше потерять людей там? – Дюко почти не видел замка, тот выглядел для него размытым пятном, что не помешало майору пренебрежительно махнуть в ту сторону рукой. – Атака en masse![115] Раздайте медали первым пяти взводам – и дело с концом!
En masse. Это по-французски, эта тактика приносила победу императорским армиям по всей Европе. Метод императора – большая непобедимая армия. Пустить на защитников замка огромную массу людей, дать им столько целей, чтобы они захлебнулись, устрашить множеством барабанщиков в центре каждой колонны и по трупам пройти к победе. Замок будет захвачен уже к середине дня. Генерал знал, что монастырь не сможет оказать такого же сопротивления: в нем меньше людей, он более уязвим для двенадцатифунтовых ядер, способных пробивать стены. Взять замок, уничтожить пушку в монастыре – и войска начнут двигаться через перевал уже к двум часам дня. Можно будет забыть о дозорной башне, наплевать на нее, чего она, собственно, и заслуживает. En masse.
Он попытался подсчитать возможные потери. В первых рядах их будет множество – не меньше сотни убитых, но это не очень большая плата за выигранное время. Можно себе позволить и вдвое больше. Так поступает император, и это хорошо, потому что даже этот мерзавец Дюко напишет в своем рапорте, что победа одержана так, как это сделал бы император!
– Если взять все батальоны в районе селения, – начал он размышлять вслух, – по пятьдесят человек в шеренге, сколько это будет шеренг?
– Восемьдесят, – быстро ответил адъютант.
Огромный прямоугольник из четырех тысяч человек, барабаны в центре; восемьдесят шеренг, неотвратимо движущихся к цели. Дюбретон прикурил черуту.
– Мне это не по душе.
Генерал заколебался: ему нравилась идея, и отказываться от нее не хотелось. Он взглянул на Дюбретона:
– Объясните?
– Два соображения, сэр. Во-первых, они вырыли перед стеной траншею. Это может стать серьезным препятствием. Во-вторых, меня волнует замковый двор. Попав туда, мы можем обнаружить, что все выходы блокированы. Придем прямо в cul de sac[116], а с трех сторон нас атакуют стрелки.
Дюко приложил к правому глазу небольшую подзорную трубу, заменив ею отсутствующие очки.
