Маленькая заминка возникла, как только мы вернулись. Когда я сняла свою шляпу, Тилсбери, направляясь в свой кабинет, внезапно оглянулся через плечо и сказал:
— О, я забыл сказать об этом раньше, но я заметил, что с моего стола исчезла печать, очевидно, ты взяла ее для своего письма. Никто не должен входить в эту комнату в мое отсутствие. Она должна была быть заперта… это оплошность со стороны Уильяма и ошибка, которую он не должен повторить снова. Там хранится много личных и ценных бумаг. Никто, кроме меня, не имеет права касаться их. Так что, если тебе потребуется печать в будущем, пожалуйста, будь добра, спроси сначала меня. Или сообщи Уильяму. У него имеются самые разные принадлежности.
Затем он развернулся на пятках, так что показалось, будто на вощеном полированном полу взвизгнула крыса, и вошел в свой кабинет.
* * *
В полдень, два дня спустя, я сидела в гостиной, пытаясь читать, когда раздался громкий стук в переднюю дверь. Тилсбери отсутствовал, но я услышала, как Уильям отправил стучавших, предложив им оставить карточку. Когда я выглянула через дверь, в моем теле каждый нерв передернуло от ожидания. Я увидела кухарку, стоявшую на последней ступени и державшую закрытый черный зонтик. Игнорируя его запрет, она говорила с вызовом, вытягиваясь на цыпочках и выглядывая через его плечо. Увидев меня, она громко позвала:
— О, Алиса, моя дорогая, прости меня, что пришла без предупреждения и… без приглашения! — Она торжествующе посмотрела на дворецкого: — Я знаю, что это не принято в таких высоких кругах, но я действительно хотела поблагодарить тебя лично за твое доброе письмо и воспользоваться возможностью, чтобы высказать свои соболезнования еще раз. Я хотела бы пригласить тебя к нам на чай завтра днем, если это будет удобно, ради прошлых времен, прежде чем ты наконец оставишь нас и уедешь в Америку. Муж пришел бы сюда со мной сегодня, но ему нездоровится в последнее время.
— Уильям, вы можете позволить госпоже Моррисон, она мой очень близкий друг, хотя бы войти в прихожую! — Я серьезно упрекнула его, становясь вплотную позади. — Она не простая уличная торговка, чтобы ее так грубо выпроваживали.
Осторожно глядя в сторону детской, где все оставалось, к счастью, тихо, он с неохотой и презрительным выражением на лице отстранился, позволив внушительному телу кухарки проследовать мимо его собственного, казавшегося намного более стройным. Но он не закрыл дверь и не сдвинулся ни на дюйм со своего места. Игнорируя его высокомерный взгляд, мы с кухаркой тепло обнялись, на наших глазах выступили слезы из-за невысказанных мыслей обо всем, что изменилось в моем положении. И, зная, что одно неверное слово могло помешать целому предприятию, я с трудом пыталась придумать, как лучше всего ответить.
— Я хотела бы приехать и навестить тебя, но ты пойми, я должна сначала спросить своего мужа на случай, если у него имеются другие более важные дела. Он сейчас отсутствует. Возможно, я могла бы отправить весточку, как только он вернется…
— Я прекрасно понимаю, моя дорогая, — ответила она, кивая. — Ты теперь замужем, со всеми вытекающими из этого последствиями, которые это влечет за собой, и я знаю, что это, должно быть, самое напряженное время для тебя, со всеми приготовлениями к вашему переезду. Тем более, что дорога неблизкая. Шутка ли, пересечь океан. Нужно продумать все до последней мелочи. Но я действительно надеюсь, что ты попытаешься. Это было бы таким хорошим лекарством для мистера Моррисона, он так плох сейчас. Это началось еще с Рождества, ты знаешь. А после похорон твоей бедной мамы ему стало намного хуже. Только час твоего присутствия сделал бы старика и его старуху такими счастливыми! — И затем она предложила: — Почему бы не взять также Нэнси? Мы не видели ее с тех времен, когда ты жила на Кларэмонт-роуд, и я хотела бы повидать мою старую приятельницу по кухне…
Потом, так же быстро, как и вошла, она отстранилась, направляясь к передней двери, высоко подняв зонтик, словно копье для ее противника, хотя Уильям быстро отошел и ретировался, чтобы позволить ей пройти мимо него. Мы оба наблюдали, как она ковыляла вниз к тротуару, радостно говоря:
— Тогда завтра в три, если ничего не изменится. Мы будем ждать вас обеих!
Стоя у открытой двери рядом с мрачным дворецким, я помахала ей вслед рукой, в то время как пальцы моей другой руки, спрятанной позади спины, скрестились на удачу. Я начала надеяться, что этот план действительно мог осуществиться…
И он осуществился. Мы прибыли на следующий день в экипаже Тилсбери, остановившись у дома номер 76, на улице Бесли — прямо у парадной двери кухарки!
Когда тем вечером я упомянула об ее приглашении, Тилсбери казался беззаботным (но тогда, он, конечно, уже слышал о посещении от Уильяма) и на предложение, что Нэнси могла бы присоединиться ко мне, высказал только одно возражение:
— Я не могу понять, почему нет, если это — только на час или два и только если вы обе уверены, что Элен в состоянии позаботиться об Адаме.
Как обычно, он занимался бесконечной кипой бумаг и глядя поверх письма, добавил:
— Я только хочу пресечь подозрения в некоторых надоедливых умах, чтобы сообщить им, что ты не находишься в заключении. Я отправлю Уильяма сообщить о вашем визите. Но, — он замолчал и посмотрел на меня, — если он что-то заподозрит, то доложит мне немедленно — и другие могут сильно пожалеть об этом. Все мы желаем вашим друзьям длинной и счастливой жизни, не так ли? — Его губы теперь улыбались, но глаза оставались холодными: — Я готов доверять тебе… но помни, Алиса, тебе есть о чем подумать в эти дни.
— Всегда эти угрозы и предупреждения… — пробормотала я под нос.
— Не угрозы, — исправил он, — на факты и реальность! Рано или поздно ты узнаешь, что значит столкнуться с ними.
* * *
Теперь, когда мы стояли на тротуаре, я чувствовала себя странно спокойной и хладнокровной, хотя помнила о его словах. Я должна была быть осторожной, чтобы Нэнси ничего не заподозрила.
Маленькая толпа потрепанных маленьких детей играла на дороге и теперь окружила нас, смеясь и дразня, в то время как несколько дверей на длинной террасе приоткрылись, и любопытные домохозяйки таращили глаза от удивления, что Моррисоны собираются принять важных посетителей, прибывших в таком прекрасном экипаже. Нэнси, которая получила за эти дни чересчур много прав, презрительно смотрела сверху вниз на грязные и любопытные лица детей, но вскоре в дверном проеме появилась кухарка, шагнув прямо мимо нас и крича:
— Идите вон, грязные маленькие дьяволы. Идите вон!
