В этот момент я сделал свой выбор. Я не стал пытаться сбежать в соседний вольер. Я решил остаться и противостоять монстру.
Я выпрямился, расправил плечи и сжал кулаки.
Монстр склонил голову набок, словно удивленный моим высокомерием, затем сделал еще один шаг ко мне. Взмах его скорпионообразного хвоста издал щелкающий звук, от которого у меня заныли зубы. Когда он открыл пасть, чтобы зарычать, вырвавшегося наружу ужасного запаха было почти достаточно, чтобы поставить меня на колени.
Я решил, что нет смысла ждать нападения монстра. Как я уже видел, существо было способно испугаться. Если бы я сделал первый ход, возможно, у меня было бы, по крайней мере, преимущество внезапности.
Я бросился к монстру. К моему изумлению, он сделал шаг назад.
Рог монстра был моей главной заботой, и завладеть им было моей целью. Укус или царапину я мог бы пережить, по крайней мере, на какое-то время; даже рана от его хвоста могла быть недостаточно и позволила бы мне продолжать сражаться. Но если бы чудовище сумело проткнуть мне живот своим рогом, для меня все было бы кончено.
Наверху, надо мной я услышал внезапный шум. В мгновение ока смех сменился аплодисментами. Я никогда не слышал таких аплодисментов, кроме как на гладиаторских играх в Риме, когда бой достигал апогея и публика от волнения взрывалась в овациях...
Прежде чем монстр успел отреагировать, я схватил его за бивень правой рукой. В то же мгновение, поняв, что он был совсем рядом, левой рукой я схватил его за хвост, рядом с жалом. Если бы у меня хватило сил крепко держаться за эти два смертоносных оружия чудовища и ловкости избегнуть его когтей, возможно, я смог бы каким-то образом вскочить на него, оседлать или повалить на землю.
Это, по крайней мере, оглядываясь назад, было тем, что я, возможно, и намеревался сделать. Или, возможно, я действовал чисто инстинктивно и импульсивно, без какого-либо плана вообще.
Чего бы я ни надеялся достичь, ничего подобного не произошло, потому что в следующий момент я обнаружил, что кубарем кувыркнулся мимо монстра на усыпанную пальмами землю, сжимая в одной руке его рог, а в другой – фрагмент его хвоста. Оба оторвались от существа практически без сопротивления.
Рев оваций надо мной снова сменился взрывом смеха.
Один голос прозвучал громче остальных. Это был голос Менхепа: — Это наше лучшее посвящение за последнее время!
Он кричал через яму Артемону, который теперь стоял прямо надо мной, глядя вниз с безмятежной улыбкой и удовлетворенным кивком головы. Рядом с ним стояла Исмена, на лице которой, наконец, проявились кое-какие следы эмоций, одновременно самодовольствия и удовлетворения, и в то же время легкого сочувствия к охватившему меня замешательству. Когда она отступила от края пропасти и исчезла, я каким-то образом понял, что она покинула собрание, как будто эта драма - или комедия - подошла к своему завершению.
Я повернулся, чтобы посмотреть на монстра, который, казалось, в мгновение ока превратился в обыкновенного льва.
Неестественные цвета — оранжевые конечности, пурпурное туловище, рыжая грива — были именно такими. Кто-то покрасил мех животного, а также подстриг и привел в порядок его гриву, каким-то образом придав ей жесткость, чтобы она сохраняла подходящую форму. Сегментированный хвост был не более чем подпоркой, сделанной из полых тыкв и прикрепленной к настоящему хвосту льва. Рог казался довольно настоящим, но он был выдолблен изнутри так, что весил очень мало; какому зверю он принадлежал, я не понял, но у льва такого точно никогда не было.
Я был заперт в яме не с каким-то отвратительным невиданным монстром, а с обыкновенным
львом. Этот факт должен был ужасать сам по себе - но что это был за лев, который позволил себя покрасить, причесать и приделать себя накладной хвост и рог?
Когда смех утих, Артемон обратился ко мне с края ямы. — Я вижу, ты познакомился с Чилбой.
Раскрашенный лев сел на задние лапы и уставился на меня с видом оскорбленного достоинства. Я не сводил глаз со зверя, еще не готовый ослабить бдительность. Я отбросил накладной хвост в сторону, но сохранил в руке рог, который еще мог послужить мне оружием.
— У льва есть имя? — спросил я.
— Совершенно верно. Его зовут Чилба. Он живет с нами уже больше года. Он был среди добычи, которую мы захватили с каравана нубийского торговца. Торговец намеревался преподнести зверя в подарок царю Птолемею. Такой ручной лев, как Чилба невероятная редкость - достойный подарок для любого царя.
— Но ... такая вонь из его пасти! — Я зажал нос, потому что в этот момент лев широко зевнул, и в мою сторону потянуло ядовитым дыханием.
Артемон вздохнул: — Похоже, у Чилбы гнилой зуб. Это приводит его в раздражение - отсюда и тот жалобный вой, который он время от времени издает, совсем не похожий на его обычный рев. Может быть, Чилба и ручной, но пока ни один из нас не проявил достаточной храбрости - или глупости - чтобы сунуть руку в пасть льва и вырвать этот гнилой зуб.
Лев сел, втянув все четыре конечности. Он продолжал смотреть на меня с насмешливым выражением своей морды.
— Эти цвета ... эта нелепая грива ... накладной хвост и рог...
Артемон рассмеялся: — Тебя интересует наряд Чилбы? Эту идею воплотил один из наших сообщников, человек, обладающий значительным мастерством в создании подобных штучек, который работал на очень высоком уровне. Даже при дневном свете иллюзия была довольно убедительной, не так ли? Мастера больше нет среди нас - он уехал в Александрию - так что будь осторожен с этим рогом. Боюсь ты, возможно, уже повредил накладной хвост, так небрежно отбросив его в сторону. — Он заметил мою раздраженную реакцию. — Не чувствуй себя глупцом, Пекуний! Каждый присутствующий здесь, который встречался с Чилбой при тех же обстоятельствах, был одурачен львиным ... нарядом, если можно так выразиться. И, осмелюсь предположить, большинство этих посвященных выставили себя еще большими придурками, чем ты.
Взглянув на толпу, я заметил несколько натянутых улыбок и раскрасневшихся лиц среди общего веселья.
Лев моргнул. Он еще раз зевнул, наполнив воздух зловонием, затем перевернулся на бок, положил голову на лапы и закрыл глаза. Двигался только его хвост, обмахивая воздух и шурша пальмовыми листьями.
