А я шлепнулся наземь, перевернулся разок, но тут же вскочил, шаря вокруг взглядом: где мой меч? Вдоводел был далеко – в десяти шагах. Вдобавок – застрявший в щите. Кроме того, громадный викинг стоял как раз между нами.
Стоял и смотрел, как из-под кольчуги вольно струится горячая северная кровь. По ее цвету любой специалист тут же понял бы: печень Торсону я все-таки пропорол.
Викинг тоже это понял и с тоской поглядел на меня. Сообразил, что реванша не будет.
Торсон поглядел на зажатый в кулачище «бастард» и ухмыльнулся. Ему наверняка было очень больно, но ярл морских разбойников знал: боль скоро закончится. А он, погибший правильно, несомненно отправится в горние места викинговского счастья: жрать, драться и трахаться аж до самого конца времен, то есть до Рагнарёка.
– Один! – так же, как тысячи викингов до него, радостно взревел ярл. – Я иду к тебе!
И ушел.
А я остался.
Глава сорок шестая
Sic transit gloria mundi
Я не ожидал бурных оваций. Все-таки я здесь – человек новый. Но редкие возгласы, приветствовавшие мою победу, показались как-то слишком уж редкими. Позже я узнал, что и эти крикуны одобряли не столько меня, сколько свою прозорливость. То были голоса немногих, кто рискнул поставить на меня. Ну само собой, голос подали мои братья-хирдманны. Но тоже как-то хлипко. С оглядкой на молчание Хрёрека-ярла.
Чем я опять не угодил, хотелось бы знать…
Сквозь толпу протиснулся верный Хавчик, протянул кусок холстины. Не спеша, я стер кровь с рук, доспехов и засапожника. Вложил нож в карман-чехол на голенище. Освободил меч из объятий Торсонова щита.
Меч был чист – Вдоводел так и не попробовал кровушки. Я внимательно изучил лезвие, убедился, что жестокое соприкосновение с «бастардом» не оставило на клинке зазубрин, и только после этого вложил меч в ножны.
Нет, история эта еще точно не закончилась.
Народ не расходился. Все ждали, пока я закончу обихаживать свое оружие. Ничего, потерпят. Здесь с этим делом торопиться не принято. Это женщиной викинг может попользоваться наспех. Боевое железо положено любить, холить и лелеять. В мире, где я жил раньше, человек, который способен часами возиться с каким-нибудь драгунским палашом позапрошлого века, доводя его до идеального состояния, считался не совсем нормальным. В лучшем случае, знакомые признавали в таком любителе право на своеобразное хобби. Вроде вязания крючком. В худшем, считали придурком. Такое отношение было естественно. Потому что после вылизывания и выведения до бритвенной остроты, вышеупомянутый палаш всего лишь занимал свое место на стене среди прочих декоративных орудий убийства. Ну, может быть, парень вроде меня снимал его раз-другой, чтобы поиграть с тенью бесплотного противника.
А здесь из-за попорченного клинка можно навсегда утратить возможность совокупляться.
Я вложил меч в ножны и поглядел на Рагнара-конунга.
Маленькие глазки, упрятанные под тяжелыми арками надбровных дуг, взирали на меня без тени доброты. Впрочем, добротой никто из здешних вождей не отличался.
Конунг тоже не торопился. Наконец вяло обозначил рукой: подойди.
Я бросил взгляд на своего ярла. Я – его человек. Рагнар – хозяин здешних мест. Но Хрёрек – мой старший.
Ярл кивнул: иди.
Огромное тело Торсона лежало на моем пути. От великолепного воина осталась груда мертвечины. Лужа крови, вонь вспоротых кишок…
Я не стал перешагивать через мертвеца – обошел.
Рагнар восседал на подобии трона с обитой бархатом высокой спинкой и позолоченными львами вместо подлокотников. Этот предмет мебели был здесь, на площади, столь же уместен, как «мазератти» на деревенской улице где-нибудь под Пинском. Этакое кресло – в сочетании с засаленными штанами из знаменитой козлиной шкуры…
Тем не менее выглядел конунг величественно. И на меня глядел, как опер – на рецидивиста.
Я перевел взгляд на его сыновей.
Детишки у Рагнара – еще те.
Самым крутым, насколько мне известно, был Сигурд Глаз Змея, но его нынче не было на острове.
Следующим по старшинству считался Бьёрн Железнобокий. С ним я уже встречался, и он мне был более или менее понятен. Воин и авантюрист. Прирожденный вожак.
Ивар Бескостный… Одного взгляда достаточно, чтобы понять: для этого люди – инструменты для достижения собственных целей. Еще о нем говорили, что никто не сравнится с ним во владении мечом и копьем. Ивар встретил мой взгляд и чуть усмехнулся. Счел меня полезным инструментом.
Хальфдан… Совсем молодой, и двадцати нет, но уже стяжавший изрядную славу. Тоже разглядывает меня с любопытством. Еще бы! Никому не известный салага завалил чемпиона.
– Покажи мне нож, которым ты убил Торсона! – прогудел Рагнар.
Я вынул засапожник. В Рагнаровой руке-лопате он выглядел почти игрушечным.
Конунг тронул лезвие толстым ногтем, понюхал и зачем-то лизнул…
– Он чист, отец, – подал голос Ивар. – Я же сказал тебе – простое железо. Он вспорол ему брюхо. Можешь пойти и посмотреть на требуху.
– Может, и так, – буркнул Рагнар. – Мои трэли такими ножиками шкуру со свиней сдирают. Кто бы поверил, что им можно убить такого, как Торсон.
Конунг поднял на меня тяжелый взгляд:
– Ты зарезал его, как свинью! – обвиняющим тоном объявил он.
Я пожал плечами. Если бы в таких поединках нельзя было использовать нож, мне бы сказали. Что не запрещено, то разрешено.
– Как свинью! – с горечью повторил Рагнар. – А я рассчитывал увидеть его в своем войске, когда пойду стричь франков…
– Если то, что я слышал о франках, правда, то думаю, ты, конунг, сможешь остричь их даже в одиночку, – заявил я. – Однако без войска тебе все равно не обойтись. Кто-то же должен привести домой корабли с серебром.
Рагнар хрюкнул. Ему моя реплика понравилась.
– Твой нож не отравлен, – сообщил мне конунг то, что я и без него знал. – Получается, ты убил его честно. – И добавил ворчливо: – Из-за тебя я не только потерял славного воина, но и проиграл две марки серебром. Вот ему, – толстый кривоватый палец показал на Ивара. – Я поставил против тебя десять к одному – и проиграл.
– Я бы и сам поставил против себя, – скромно заметил я. – Но боги поставили иначе.
– Да, – пробасил Бьёрн Железнобокий. – Удача сильнее мастерства. Надеюсь, Хрёрек наградит тебя по заслугам. Сойдись он с Торсоном – неизвестно, кто бы отправился в Валхаллу.
– Отец, – вновь подал голос Ивар, – сдается мне, этот хускарл принесет нам не меньше пользы, чем Торсон, – и коснулся висяшего на груди амулета – золотого копья размером с сапожную иглу.
– Может быть… – пробормотал Рагнар. Он все еще был недоволен. Интуиция подсказывала ему, что со мной – не совсем чисто.
