– Великих герцогов Бургундии и Карла Смелого в том числе?
– Именно. Вам это покажется странным, но в наших краях многих по-прежнему завораживает его тень.
– Но не вас? – поинтересовалась План-Крепен, и в тоне ее прозвучало что-то вроде вызова.
Мадемуазель Клотильда на секунду задумалась, потом произнесла:
– Да, признаюсь, немного и меня тоже. Трудно не поддаться этой идее, если живешь здесь. Грансон, Муртен, Нозеруа, Сален не дают забыть о разбитой мечте…
Дамы какое-то время ехали, погрузившись в молчание и любуясь великолепным видом. Изумрудная зелень, безмятежная синева неба и в ней величественно парящий коршун. За поворотом открылась неприступная крепость Жу. Они словно бы оказались в Средневековье, к великой радости Мари-Анжелин, но она оглядывалась вокруг, словно что-то искала.
– А замок Гранльё далеко отсюда? – спросила она.
– Да нет, совсем рядом! Удивительно, что вы вспомнили о нем именно сейчас.
Клотильда потянула вожжи, белая лошадка остановилась. Концом хлыста она указала на узкую дорожку между двух каменных столбов с гербами, за которыми высились огромные ели.
– Ели заслоняют замок, а так бы вы его увидели. Земли тянутся отсюда и до дороги, которая, минуя Опито-Нёф, тянется дальше к Жунь, а потом к границе. Замок довольно красивый, и я бы охотно вам его показала, если бы у нас была хоть маленькая надежда, что нас там примут. Но после трагической смерти старой графини, а мы с ней дружили… Она… была мне очень дорога… Воплощенная доброта… Лучше туда не ездить. Если не хотим получить заряд крупной дроби.
– А полиция туда приезжала?
– Да. И жандармы, и таможенники. Сейчас там только сторожа, но они серьезно охраняют замок. Особенно с тех пор, как графиня де Гранльё-младшая последовала за старшей несколько недель тому назад. Она была странная женщина, считала естественным, что ее дочь Гвендолен живет весь год у бабушки с отцовской стороны. Теперь девочка будет жить в Англии у родителей своей матери, и мы думаем, что замок в самом скором времени продадут. Странная история, если хотите знать мое мнение. И я согласна с мнением наших местных жителей, не во всем, конечно, но все-таки. А они считают, что и младшую тоже убили…
Госпожа де Соммьер взглянула на План-Крепен и потом все же решилась.
– Доказательств насильственной смерти нет. Вскрытие показало, что смерть наступила от инфаркта миокарда. Несмотря на молодость, у графини было больное сердце… Она умерла от страха.
– От страха? Как это возможно?
– Когда вам будет столько лет, сколько мне, вы узнаете: на свете возможно все. Хорошее воспитание помешает вам спросить, откуда мы это знаем, но я открою вам секрет, мы тоже живем у парка Монсо и были с Изолайн де Гранльё соседями.
Мадемуазель Клотильда порозовела от удовольствия.
– Да неужели? Как это удивительно! Отложим осмотр озера на другой раз, а сейчас я все-таки покажу вам Гранльё. Мы свернем направо по первой дороге, какая нам встретится, как раз после «Голубого источника», которым мы полюбуемся… Но тоже в следующий раз. Но! Газель! Покажи нам, как ты умеешь карабкаться вверх! Не будем забывать, что мы на склоне долины Ду!
Газель и не думала упрямиться, она просто полетела вверх, растрясая своих пассажирок, что ее ничуть не заботило. Вскоре показались внешние стены замка, о поддержании их явно никто не заботился. Сам замок был невелик. Построили его, очевидно, в эпоху Возрождения, и по-своему он был очень хорош. Сейчас замок производил впечатление необитаемого: все окна изнутри были закрыты ставнями. Мадемуазель Клотильда с трудом удержала Газель на месте, лошадка с удовольствием продолжила бы свой подвиг.
– Похоже, что в доме никого нет, – произнесла госпожа де Соммьер.
– Да, так он выглядит со дня смерти старой графини, но поверьте, в доме живут, и нам лучше не приближаться к нему, а поехать по дороге, которая ведет в Понтарлье.
– А наверху, выше замка, нет ничего интересного, чем бы стоило полюбоваться?
– В наших чудесных краях все интересно, но, я надеюсь, вы здесь у нас еще поживете и всем налюбуетесь. А сейчас я вот что вспомнила…
Мадемуазель Клотильда замолчала и потянула вожжи, чтобы снова приостановить Газель. Часть дороги впереди загораживали два дружелюбно беседовавших человека, как видно, добрые друзья. Один придерживал рукой велосипед, сутана у него была подобрана прищепками, на голове – черная шапочка. Не было сомнений, что это священник, и, вполне возможно, тот самый, о котором недавно упоминала мадемуазель Клотильда. При виде его собеседника сердце Мари-Анжелин забилось быстро-быстро. Он держал под уздцы лошадь, на которой ехал и теперь спешился. Мужчины потеснились, пропуская коляску, но мадемуазель Клотильда остановилась.
– Само Небо послало нам вас, господин кюре!
Улыбка осветила широкое лицо священника.
– Всегда хочу в это верить, но не всегда уверен, что это так. Однако если вы так говорите… Добрый день, мадемуазель Клотильда. Мадам!
– Госпожа маркиза де Соммьер и ее племянница мадемуазель Мари-Анжелин дю План-Крепен приехали к нам погостить на несколько дней. Здравствуйте, господин барон де Хагенталь.
– Уже больше не барон, с вашего позволения, мадемуазель. Сменив гражданство, я отказался от титула. Мадам! – молодой человек поклонился, сняв каскетку из твида. У него были густые волнистые волосы, подстриженные в кружок, как их стригли в давние времена, когда на головы надевали шлемы.
Маркиза машинально протянула молодому человеку руку, завороженная необычным лицом с глубоко посаженными черными глазами и пухлыми губами, лицом, вернувшимся странным образом из глубины веков. Она не решилась перевести взгляд на Мари-Анжелин, а та застыла, не в силах произнести ни слова. В воздухе повисло молчание, но мадемуазель Клотильда тут же нарушила его, обратившись к аббату Турпену.
– Мы собирались навестить вас, господин кюре. Мадемуазель дю План-Крепен привыкла посещать мессу каждый день, и вы каждый день ее служите, но я затруднилась сказать ей, в какое время.
– Если бы вы ходили на мессу чаще, то не затруднились бы с ответом, – улыбнулся священник. – Простите мне эту шутку, я знаю, что вы бываете в церкви каждое воскресенье. Мадемуазель, – тут он обратился к План-Крепен, – я служу каждое утро в семь часов, если это не праздничный день. И вы всегда будете у нас желанной гостьей.
– Спасибо, господин кюре. Если вы позволите мне исповедаться, то я бы пришла немного раньше.
Мари-Анжелин обращалась к кюре, но не сводила глаз с молодого человека, который смотрел на нее с необыкновенной суровостью. Тетя Амели поняла, что, если они здесь задержатся, Мари-Анжелин расплачется, и поспешила на помощь своему «оруженосцу».
