Гильдебранда обняла свою трусливую мышку, которая на поверку оказалась храброй и верной, и заплакала вместе с ней.
10
Кунигунду поймали, хоть она и пыталась скрыться. Брат Бенед долго и обстоятельно беседовал с ней, и все части головоломки, наконец, сложились в единую картину. Картину страшного, чудовищного по своей жестокости преступления. Как оказалось, Берта мечтала любым путём поставить на место Гильдебранды свою воспитанницу, а потом стать при ней практически полновластной хозяйкой замка. Для этого ей хватило хитрости, но не достало ума. Она не сообразила, что маленький змеёныш всегда превращается во взрослую змею, и Кунигунда никогда не потерпела бы её рядом собой, обретя власть. И её подвёл дикий всплеск злобы, заставивший задумать и совершить покушение на наследницу. А впрочем, что было в голове у Берты, отравленной ядом ненависти, теперь уже никто и никогда не узнает.
Брат Бенед и старый Дрейхон долго думали над тем, что теперь делать с Кунигундой. Графский суд состояться не мог, поскольку сейчас не было в наличии и самого графа. И самым разумным, на взгляд монаха, было передать решение её судьбы в руки епископа Соломона. К тому же, его мучили большие сомнения — он не мог отделаться от мысли, что эта девушка, несомненно, злодейка, является одновременно и жертвой чужой злобы. Поэтому, покидая замок, брат Бенед увозил с собой арестованную в сопровождении охраны.
Капитан стражников своей властью направил людей на болота, чтобы раз и навсегда покончить с нечистью, которая там развелась. Но они опоздали. Старуха была уже мертва. По-видимому, Кунигунда, отправляясь в свою новую жизнь, прикончила старую ведьму, которая всегда была с ней жестока. Тем не менее, воины спалили дотла старую хижину, предварительно пришибив копьём облезлую полуслепую кошку, что обитала там. Вонь стояла ужасная, но они, зажав носы, дождались, пока от хижины не останется и следов, — приказ своего капитала воины выполнили добросовестно.
Власти Дрейхона хватило, чтобы решить судьбу Вильмы. Её основательно выдрали при всём народе, а потом отправили обратно на хутор с запрещением когда-либо появляться в замке и его окрестностях.
Страшная история, вселившая ужас в сердца всех обитателей замка, закончилась. Теперь уже окончательно.
Что было дальше?
Эрхангер стал-таки герцогом Швабии, но очень ненадолго. Вскоре он открыто выступил против короля, и был казнён. Правда, и Конрад не прожил после этого долго. Он скончался в своей постели, не дотянув и до сорока лет. Монархи сменяли один другого, а Восточно-Франкское королевство быстро и уверенно шло по пути превращения в Германскую империю.
В замке Альгенгерд установилось, наконец, долгожданное спокойствие. Адельберт, подобно своему павшему в сражении тестю, стал хорошим графом и быстро усвоил всё, что должен знать и уметь в своём положении. Гильдебранда же была ему доброй женой и заботливой матерью своих детей, которых подрастало в графской семье трое. Лиуфрид обожал своих племянников, и они отвечали ему тем же. Молодой человек получил, наконец, своего учителя рисования, и то, что выходило теперь из-под его рук, радовало всех, кто это видел. Кунигунда, согласно решению епископа, нашла своё место в монастыре и, как это не покажется странным, со временем смирилась со своей судьбой. Вильма, получив от отца ещё одну трёпку, была поспешно выдана замуж за вдового соседа с небольшого хутора неподалёку. Мрачный нрав и тяжёлая рука мужа, вкупе с заботами о детях и хозяйстве, быстро отучили её от тяги к весёлым развлечениям. В общем, каждый получил то, к чему прокладывал себе дорогу помыслами и действиями.
Ирина Цветкова
Самозванка Российской империи
Посвящаю родному городу
Автор
Из указа Екатерины II новороссийскому генерал-губернатору Г. А. Потёмкину об основании города Херсона
18 июня 1778 г.
Известны вам предположения наши о заведении для Чёрного моря гавани и верфи, о коем надлежащия изобретения и планы учинить поручено было от нас Адмиралтейской нашей коллегии,… но в точном назначении места по сие время встречалися трудности и сомнения…
Желаем, чтобы вы, с нашим Адмиралтейской Коллегии вице-президентом графом Чернышёвым постановили о месте к сему удобном, назначивая оное по соображению выгод морских и сухопутных, хотя бы оное выше, или же и на Днепре было, а потом приступили и к распоряжениям о строениях… Место сие повелеваю наименовать Херсоном. Адмиралтейство тамошнее долженствует находиться под защитою укреплений…
Часть 1
Херсонский помещик Фёдор Недригайло выпрыгнул из пролётки, не дожидаясь её остановки, и быстрым шагом зашёл в дом.
— Кум! Кум!
От нетерпения он даже пританцовывал на месте.
— Кум! Да где же ты, чёрт тебя побери?
— Чего шум поднял? Кричишь, будто на пожар, — вышел кум в вышитой сорочке. — А я давеча тебя вспоминал. Завтра опять в имение ехать, дел невпроворот, управляющего надо в шею гнать, да кого возьмёшь? Одни воры да жулики, не на кого положиться, всё самому надо контролировать. В Херсон редко наезжаю, знакомых не вижу. Хорошо, что зашёл, а то бы опять не свиделись.
— Кум, да я же к тебе зачем пришёл — сына я женю! Представляешь, Тимку моего женю!
— Да ну!
— Да, так что ты не забывай — будешь первым гостем на свадьбе. Всё-таки крестник твой.
— Это дело надо отметить, — он тут же распорядился накрыть на стол. — Давай-ка по стопочке горилки, сейчас закуску принесут.
Закуска не замедлила появиться, да ещё в таком количестве, что вдвоём они явно бы её не осилили.
— А где кума? Садись, Анюта, рядом с Михайлом, будем за моего сына пить.
Они выпили, потом закусили. Потом ещё раз выпили и ещё раз закусили. Закуска была знатная: дымящийся малороссийский борщ, рядом на отдельной тарелочке подали пампушки с чесночным соусом. Своей очереди ждали вареники с разными начинками, а ещё была селёдка, была зелень, было ещё что-то, Фёдору было не видать в конце стола другие блюда.
— Нет, всё-таки самый лучший борщ варят в Херсонской губернии, — похвалил он. — Нигде больше такого борща не пробовал.
Справедливости ради надо сказать, что он нигде больше и не был, кроме Херсонской губернии.
— Ну, а теперь расскажи про невесту, — заговорил Михайло, когда они немного подкрепились. — Вы чью берёте-то?
— Мещерякову Машку.
— Это которая? Сирота что ль?
— Ну да.
— Да что вы в ней нашли-то? Она такая невзрачная, ни рожи, ни кожи. Разве что косища до пят.
— Э-эх, Михайло! Тут своя история. Нам выгоднее было взять её, потому что без родителей. К другим сунешься — начнут крутить носом, всё выспрашивать да разузнавать, ещё откажут. Снова ищи невесту. А к этой пришли свататься — у неё сразу глаза загорелись, вся затрепетала и тут же дала согласие. Она молодая, глупая ещё, ей главное подружкам нос утереть. Как же: не успела начать в свет выезжать — и уже сваты приехали. Мы с ней уже обо всём и сговорились, и свадьбу назначили.
— А почему такая спешка? Можно было бы и побогаче найти, — удивился Михайло.
— Дак я ж тебе говорю: тут своя история, — горячился выпивший Фёдор. — А ты со своими глупыми вопросами не даёшь рассказать. Я должен был найти сыну жену, и очень быстро, а то он спутался с деревенской девкой. Тут я, конечно, виноват, выпустил его из-под своего контролю. Но я же не думал, что до этого дойдёт. А что получилось — кинулись они мне в ноги, просят благословения. Говорят, до греха у них дошло, надо венчаться. Ну, я им, конечно, устроил «венчание». Аксинью эту выгнал из дому, а Тимку привёз из имения сюда, в Херсон, женю его и отправлю куда-нибудь молодых в путешествие. Если не сразу, так со временем забудет он свою Аксинью, будет с женой и детьми жить, как все люди.
