Катя не однажды наблюдала эти картины, и хотелось ей подойти к каждому, попросить прощения за глупую и пустую молодежь, не сумевшую защитить старость своих дедов, и отдать старикам последние деньги, и отвезти их домой на машине…
Обливалось слезами сердце, и давала себе клятву положить все силы, а если нужно будет, то и жизнь за своих, за русских — за дело, которому так беззаветно служили ее деды и прадеды.
Сжимала кулачки, готовая ринуться в любую драку, лишь бы защитить свой род. Не женское это дело — кидаться в драку, — скажет нам иной рассудительный читатель, но таков был характер у нашей героини, а из песни слов не выбросишь.
Отсюда, из этих картин и переживаний, и шел ее священный яростный национализм.
Положила на ладонь мини–телефончик, нажала кнопку «Прослушивание и запись», набрала номер квартирного телефона Автандила. И услышала беспокойный, нервный голос полковника. Говорил он быстро, заикаясь и захлебываясь, на своем родном языке.
Прилегла на диван в комнате для отдыха, слушала. Ничего, конечно, не понимала, отдельные слова и даже фразы Автандил говорил по–русски. Раза три повторил: «Нада брать, нада брать!..» Где и кого брать, зачем, с какой целью — этого Катя не понимала. И еще по–русски: «Москва — Мадрид».
Полковник называл Старрока — и тоже нервно, беспокойно, с шипящим присвистом и вороньим карканьем. «Старрок, Старрок!..» И дальше шла речь, не похожая ни на какие известные Кате языки.
Задремала, но тут же проснулась. И, не желая занимать ленту в аппарате, выключила телефон. Включила на одно только прослушивание. Но и на этот раз полковник говорил по–своему. Ему отвечали робко, с характерным для восточных людей подхалимским елеем. И тоже называли Старрока.
В восемь часов ей позвонил дежурный — капитан Баранов Иван Сергеевич. Доложил, что генерал пришел на работу. Катя позвонила ему, и тот радостно воскликнул:
— Катерина! Заходи!..
Старрок благодарил за деньги:
— Теперь их много, спасибо! Тут рядом с нами детский садик опустел, мы его купим, отремонтируем. И всем работникам зарплату прибавим, в полтора–два раза увеличим. Скажи Объекту: не для себя стараюсь, а для людей, для дела.
— Хорошо, товарищ генерал! Буду просить еще денег. Он должен быть благодарен людям, которые жизнь его берегут. А наш полковник что–то нервничает. Вот послушайте: узнаете его голос?..
И Катя незаметно для генерала включила похожую на брошь машинку. Генерал снова вытаращил глаза:
— Так это у тебя такая фантастика? Покажи!
— Вы слушайте, а потом и покажу вам.
Генерал слушал. Наклонившись к Кате, боясь, как бы машинка и его не записала, прошипел:
— Чем–то взволнован. На своем языке лопочет.
И, услышав: «Нада брать, нада брать!..» — привстал в кресле, почти выкрикнул:
— Бандитам команду дает. Каратаева брать!
— Каратаева? Как?.. Мы же его охраняем.
— А–а–а, Катерина! Не знаешь ты кавказцев. Они у нас из–под носа всю милицию уведут, а тут один человек. Да его, может быть, и нет уж в квартире. Звони ему!
Катя стала звонить по сотовому телефону. Не отвечает. Позвонила по обычному — не отвечает. Позвонила Тихому. Тот был спокоен.
— Что вы, товарищ майор! Из подъезда никто не выходил.
— А вы пойдите на квартиру.
— Неудобно. Объект отдыхает.
— А вы сходите.
— Слушаюсь.
И Катя вместе с генералом побежала на выход. И уже в машине она снова набрала номер телефона. И снова молчание. Сердце ее гулко билось, в висках стучало. «Но нет. Не может быть! Он крепко спит. Как же могли его увезти, если всюду часовые. И двое стоят у входа в лифт: и на первом этаже и на третьем». Пыталась себя успокоить, но сердце билось все сильнее. Что–то ей говорил Старрок, но она не слушала. Она думала: «Больше не отойду от него ни на минуту!»
У подъезда их встретил подполковник Тихий. Он, как всегда, был тих и спокоен. Генерал спросил:
— Объект не выходил?
— Нет, но тут командует какой–то человек в штатском, расставляет своих людей и в девять часов обещал связаться с вами. Будто бы нас отсюда удаляют. Охранять Объект будут другие люди.
И тут подошел генерал Муха, поздоровался вначале с Катей, а затем кивнул Старроку. Пожимая ему руку, сказал:
— Миссия ваших ребят кончилась. Сегодня утром вы получите приказ своего министра.
— Приказ–то я получу, но боюсь, что вам–то охранять будет некого.
— Как некого? Не понимаю вас.
— Мы звонили Объекту, он не отвечает.
Генерал Муха — к дежурному:
— Каратаев выходил из подъезда?
— Из подъезда не выходил, но ребята видели его у лифта. Они беседовали с Вартаняном, а потом зашли в его квартиру.
Оба генерала, а с ними Тихий и Катя метнулись наверх. Тут на лестнице, ведущей с третьего этажа на четвертый, сидели два парня — из отряда Тихого. Старрок у них спросил:
— Жилец из средней квартиры выходил?
— Да, выходил. У лифта они встретились с соседом из правой квартиры и затем зашли к нему. С тех пор прошло с полчаса. Они не выходили.
Генерал Муха позвонил в квартиру Вартаняна. Тот быстро открыл дверь.
— Каратаев у вас?
— Какой Каратаев?.. А–а–а!.. Жилец из средней квартиры? Нет, не заходил.
— Как же?.. — воскликнул охранник, но Старрок поднял руку: тише, мол, парень, не мешай нам. И к Вартаняну: — Позвольте нам войти.
— Это что — обыск? А какое у вас право?
Старрок показал удостоверение:
— Я генерал милиции.
Показал свой документ и Муха. Металлическим голосом проговорил:
— Вам придется подчиниться.
— А с какой стати? Я вас не приглашал.
Из–за плеча Старрока выступила майор Катя и направилась в глубь квартиры. Но Вартанян с криком рванул ее за плечо. Катя повернулась и со всего размаха залепила ему пощечину, а генерал Старрок схватил его за отворот шелкового халата, злобно зашипел:
— Ну, ну — озеро Севан — мальчик Вартанян, показывай нам свои золоченые апартаменты, где тут находится наш человек Олег Гаврилович Каратаев.
— Какой еще Каратаев? Не видел я никакого Каратаева. Ваши охранники его спрятали, а на меня валят. Ваши это фокусы, сами и разбирайтесь!
Катерина обежала все комнаты, заглянула под кровати, за все портьеры, во все углы — Олега не было. Она и без того едва держалась на ногах от волнения, а тут и совсем ноги ее подкосились. Она на минуту даже присела в кухне на угол диванчика. Сердце ей говорило: с Олегом случилась беда и, может быть, непоправимая.
В кухню зашли оба генерала, Старрок крикнул:
— Олег Гаврилович! Отзовись!..
Квартира хранила тишину. Генерал Старрок со своим пронзительным всепроникающим умом подумал: «Из квартиры есть ход в другую квартиру». И решительно направился в спальню, которая по всем его расчетам должна соседствовать с квартирой в другом подъезде. А Муха обратился к Тихому:
