Пюизе сделал эффектную паузу и посмотрел на собравшихся вокруг него офицеров.
— Да! Да! — воскликнул в лихорадочном нетерпении Д’Эрвийи. — Но каким образом мы это устроим?
— А вот каким: десятитысячное регулярное войско из числа эмигрантских полков и пять тысяч шуанов, которые примут на себя главный удар в сражении, атакуют его с фронта, тогда как другие десять тысяч обойдут Плоэрмель и одновременно ударят с тыла.
— Вы говорите так, будто у нас есть свобода передвижения, — нетерпеливо проговорил Д’Эрвийи. — Как переправим мы наших людей в Плоэрмель?
— Вы разными словами говорите об одном! — воскликнул Белланже. — Вся сложность в том, господин граф, как добраться до Плоэрмеля.
— Щеголи из ваших полков поднимут скулеж, — рассмеялся Кадудаль.
— Клянусь Богом, сударь! — вскинув подбородок, взревел Белланже. — Я ни от кого не потерплю дерзости! Я…
Д’Эрвийи с грохотом стукнул по столу.
— Попридержите язык! Прошу вас, господин де Пюизе.
— Здесь нет ничего сложного, — сказал Пюизе. — Покинуть Киброн не составляет труда. Морем люди убегают от нас каждую ночь. У нас нет недостатка в люггерах, а при необходимости мы можем воспользоваться шлюпами сэра Джона. Мы переправим наших людей в бухты Польду и там высадим на берег. Оттуда через места, где они могут не опасаться «синих» — Гош собрал всех солдат Бретани в Сент-Барбе, — они доберутся до Плоэрмеля.
Намерения Пюизе и цели их достижения были предельно ясны, и наконец впервые предложение графа не встретило противодействия. Это произошло не только потому, что Д’Эрвийи получил урок и подчинился неизбежности, но и потому, что план Пюизе избавлял его от большей части тех самых шуанов, чьи варварские повадки постоянно оскорбляли его представления о воинской благочинности, и на добрых десять тысяч голов уменьшал население полуострова, который в противном случае вскоре оказался бы в тисках голода.
Дабы с высот Сент-Барбе республиканцы не заметили переправу войск с Киброна и не догадались о ее цели, Д’Эрвийи распорядился проводить операцию ночью.
Пюизе презрительно отнесся к такой предосторожности.
— Вы намерены по-прежнему вмешиваться? Если они увидят наши люггеры, что это им даст? Они всего-навсего решат, что шуаны продолжают дезертировать из армии.
Однако он согласился с распоряжением Д’Эрвийи, хоть и видел в нем источник нежелательной задержки.
На совещании было решено, что шуаны высадятся в бухте Рюиз, соберутся в Мюзийаке и оттуда широким кругом двинутся через Кетамбер, пустоши Ланво и, обойдя Ванн, подойдут к Плоэмерлю. Из-за недостатка люггеров и шлюпов на переброску шуанов с Киброна ушло три ночи. Начавшись ночью десятого июля, она завершилась только двенадцатого.
Кадудаль командовал первым контингентом. Гиймо — вторым и Сен-Режан — третьим. Кроме шуанов, в экспедиции участвовала рота из полка «Верные трону». Пюизе настоял на этом из чисто политических соображений. С той же настойчивостью он добился назначения командиром роты Тэнтеньяка; Д’Эрвийи уступил с условием, что виконт де Белланже, доказавший свою преданность ему, разделит командование с шевалье. Он же назначил и остальных офицеров. Для Кантэна отъезд шуанов и Тэнтеньяка грозил расставанием с теми немногими друзьями, которых он имел в Бретани; он оставался на Киброне в обществе высокомерных эмигрантов, с которыми его ничто не связывало. Это побудило его просить у Пюизе разрешения отправиться с Кадудалем.
Выслушав просьбу молодого человека, Пюизе нахмурился.
— Вам лучше остаться здесь, со мной. Это избавит вас от тягот изнурительного похода.
Кантэн счел подобный довод несерьезным, о чем и сказал графу. Пюизе ненадолго задумался, и его чело прояснилось.
— Ну что же, если вы так решили, я не стану вам препятствовать. Памятуя Превале, мне, пожалуй, следует радоваться вашему решению. Тогда вы проявили стойкость, а Тэнтеньяку, которого окружают эти бездельники, может понадобиться ваша помощь. Берегите себя. Впрочем, я дам Жоржу распоряжение на сей счет.
Итак, в ночь на десятое Кантэн вместе с Кадудалем покинул Киброн.
Все войско должно было зайти в тыл генерала Гоша к рассвету шестнадцатого числа и нанести удар, как только грянут пушки, возвестив начало фронтального наступления. Планировалось, что последний шуан высадится на берег ночью тринадцатого, и армия окружным путем выступит в сорокамильный поход. Выносливым молодцам графа Жозефа хватило бы на него двух дней, но из-за эмигрантов и возможных непредвиденных обстоятельств Пюизе настоял, чтобы этот срок увеличили на двадцать четыре часа. Непредвиденные обстоятельства не заставили себя ждать.
Чтобы не запружать улицы небольшого городка Мюзийака и к тому же одним броском покрыть первую часть пути, Кадудаль одиннадцатого числа привел своих людей в Элван, тем самым почти наполовину приблизившись к месту назначения. Утром к нему присоединился Тэнтеньяк с ротой из «Верных трону». Шевалье сообщил, что оставил Гиймо в Фестемберте, и его отряды продолжат путь ночью, что же касается Сен-Режана, то он последует за ними, как только его люди переправятся на берег.
Тэнтеньяк был склонен немедленно продолжить поход, поскольку Элван находился неподалеку от Ванна, где стояла на квартирах армия Шербура, и находившимся при ней представителям Конвента Талльену и Бледу уже наверняка известно о приближении армии шуанов.
Кадудаль не придал значения доводу Тэнтеньяка.
— Разумеется, им уже известно об этом. Но в их сведениях нет ничего определенного. Вполне возможно, что они принимают нас за дезертиров Лишь когда мы покинем Элван, они догадаются о нашей цели. Поэтому мы останемся здесь до последней минуты.
Людей расселили частью в домах горожан, которые оказали им самый радушный прием, частью на фермах, раскинувшихся по склонам Ланво. Офицеры стояли на квартирах в гостинице «Большой бретонец» — одном из связных пунктов роялистов.
Здесь утром тринадцатого июля Кантэн завтракал вместе с Кадудалем и Тэнтеньяком, когда в комнату вошел Белланже. В руке виконт держал письмо, а на его физиономии сияла улыбка гонца, принесшего добрые вести.
— Это письмо, шевалье, я только что получил от моей жены из Кэтлегона. Она пишет, что сегодня там ожидают прибытия Шаретта с пятью или шестью тысячами вандейцев. Он жаждет присоединиться к нам, если мы решим пройти мимо замка. Она добавляет, что в Кэтлегоне будут рады и горды оказать гостеприимство офицерам Королевской католической армии. В уверенности, что мы примем приглашение, она собирает в замке прекраснейших женщин Бретани, которые горят желанием оказать почести доблестным воинам, чьим шпагам предстоит вернуть Франции короля.
