Одолеваемый тревогой, Тарик вернулся в город. Там он принялся слоняться по кварталам — совсем как подёнщик, неохотно высматривающий себе работу полегче. Тарик старался сохранять на лице сонное выражение. На самом же деле он был чуток и зорок, как никогда. Из услышанных разговоров он выяснил, что денежные менялы в основном сидят возле Баб аль-Зухумы — Ворот кухонных запахов, а лавки ювелиров находятся в квартале Загха на другой стороне Касабы, недалеко от места, где проживали еврейские торговцы.
На базаре Загха, где переулки для защиты от солнца были накрыты растянутыми циновками, где настоящие покупатели наступали на пятки праздношатающимся, было, казалось, собрано все золото мира. Лавки, отделённые одна от другой занавесками из тонких палочек, выставляли на обозрение множество золотых цепей, колец, серёг, браслетов, заколок для волос и других драгоценностей. Казалось, из переулка в переулок тут переходит одно и то же золотое руно. В лучах солнца, проникавших сквозь щели между циновками, эти предметы сверкали и искрились, подобно королевской сокровищнице.
Тарик не стал, конечно, в ближайшей лавке предлагать её хозяину своё золото. Ему нужен был торговец, который внушал доверие. И за своё золото Тарик намеревался получить приемлемую сумму денег. Он придумал, как проверить порядочность торговца. Прицениваясь к цепям, кольцам и браслетам, он обошёл множество лавок. Вначале владельцы лавок ошеломляли его дружелюбием и красноречием, когда они разглагольствовали о незаменимости своих товаров и их дешевизне по сравнению с товарами в соседних лавках. Каждый истово клялся, что, если Тарик приобретёт у него золотую вещицу, он продаст её чуть ли не в убыток себе. Именем Аллаха и пророка каждый заверял, что этот день станет для Тарика счастливейшим, потому что он встретил торговца в наилучшем настроении и Тарик сразу стал для него другом, нет, даже братом. Разве не назовёт он своему другу, не говоря уже о брате, самую выгодную для него цену?
Их красноречие исчезало со скоростью горевшей соломы, стоило только Тарику сообщить, что у него нет денег. Глуповато улыбаясь, он рассказывал о дочери горшечника из своего квартала и спрашивал, сколько лет должно пройти, чтобы он накопил сумму, необходимую для покупки скромного украшения для своей невесты. Из двух лавок его просто вышвырнули. Торговцы грубо говорили Тарику, что не позволят красть у них время. Один из них даже угрожал ему побоями.
Тарик уже накопил богатый, но неутешительный опыт, когда, наконец, в тупике одного из базарных переулков ему повезло. Он и сам не смог бы сказать, почему зашёл именно в эту лавочку. Возможно, потому, что её хозяин не захлёбывался цветистыми речами, расхваливая свой товар и пытаясь превзойти в этом других торговцев золотом. Хозяин, суховатый мужчина с коротко подстриженной седой бородой, сидел перед своей лавкой на скамеечке и перебирал светлые жемчужины чёток.
Когда Тарик приблизился к лавке, хозяин встал, поприветствовал его поклоном, жестом пригласил зайти и дружелюбно спросил, какую услугу он, Мохаммед эль-Малюк, сможет ему оказать.
Тарик вошёл в лавку, осмотрелся, и что-то в глубине души подсказало ему, что с этим торговцем можно иметь дело. И Тарик не ошибся. Когда Мохаммед эль-Малюк узнал, что ни сегодня, ни в ближайшем будущем Тарик ничего не собирается у него купить, он повёл себя совсем не так, как другие торговцы. Он выказал ему своё понимание и даже нашёл время для того, чтобы показать ему менее дорогие украшения, всего лишь покрытые позолотой.
— Они порадуют взгляд, особенно взгляд юной девушки, — заверил Мохаммед эль-Малюк, хитро подмигнув Тарику.
Тарик решил, что пора сбросить маску бедного ремесленника и рискнуть предложить торговцу одну из монет аббата Виллара.
— Надеюсь, ты простишь мне выдумку об украшении для невесты, Мохаммед эль-Малюк. На самом деле я хочу не купить, а, наоборот, продать вот это…
И Тарик достал золотой пятиугольник.
Тонкие брови лавочника взлетели, когда он увидел, что лежит на ладони Тарика.
— Клянусь Аллахом и всеми ста четырнадцатью сурами, которые Всемилостивый продиктовал своему пророку! — изумлённо проговорил он. — Похоже, это золото византийского императора!
— Это оно и есть. Пятьдесят миткалей чистого золота в двадцать четыре карата[31], — подтвердил Тарик, протягивая слиток торговцу. — Возьми, можешь осмотреть его и проверить. Ты должен убедиться, что имеешь дело с честным продавцом.
Мохаммед эль-Малюк жестом предложил ему сесть на одну из круглых, обшитых кожей подушек, которые окружали низкий столик на ковре в глубинах его лавки, а сам взял миниатюрные весы, взвесил тяжёлый слиток, проверил его с помощью всех других приёмов своего ремесла и наконец произнёс, качая головой:
— Чистое золото византийского императора, как ты и сказал! А я-то втолковывал ему про дешёвую безделушку! Неплохо ты провёл меня! Я и в самом деле принял тебя за простолюдина.
Тарик улыбнулся.
— Странствуя без меча, лучше не привлекать внимания воров. А теперь скажи, сколько ты готов заплатить. Если цена будет хорошей, я продам тебе три таких слитка. А вскоре, возможно, ещё несколько таких же.
Начался торг. Тарик предпочёл бы не тратить время и сделать значительную скидку. Время было гораздо дороже, чем пара дополнительных динаров в кошельке. Но благоразумие не позволило ему принять первое предложение — восемьсот серебряных дирхамов, которые соответствовали примерно тридцати пяти золотым динарам. Купец охотно повышал цену, но Тарик отклонил также второе, третье и четвёртое предложение. Согласившись на них, Тарик мог бы открыть и вторую тайну — то, что он вовсе не купец, за которого теперь его принимал Мохаммед эль-Малюк. Азартно, с чисто восточным воодушевлением Тарик торговался за каждые полдинара, пока они не сошлись на сумме в одиннадцать сотен дирхамов, или сорок четыре золотых динара за слиток.
Большую часть денег Тарик взял в золоте, а остаток — в мелкой серебряной монете. Три кожаных кошелька, необходимые для монет, Мохаммед эль-Малюк дал Тарику в подарок. Как-никак, сегодня утром он совершил хорошую сделку.
— Надеюсь, судьба снова приведёт тебя в мою скромную лавку, если ты ещё раз захочешь что-нибудь продать, — сказал на прощание Мохаммед эль-Малюк.
— Я тоже буду на это надеяться, — дружелюбно кивнул ему Тарик.
Хотя Тарик уже успел сделать многое, он торопился, поскольку не только постоянно думал о друзьях, но и боялся не успеть спасти Святой Грааль. Его следующей целью был квартал торговцев тканями и портных. Тарик нашёл его без труда. Там он купил обычный долман — длиннополую верхнюю одежду, простой кафтан, какой в Каире носили многие тысячи, и не бросавшийся в глаза тюрбан. Дешёвые сандалии и пояс из пальмового волокна завершили покупки. Он завернул покупки в узел, повесил его на руку и направился на базар, где продавали дорогие ткани. Здесь он приобрёл изысканную одежду, которая пристала бы зажиточному, но ещё не очень богатому купцу, — это были кафтан и тюрбан мягкого орехового цвета. Надев эту одежду, он отправился на оружейный рынок. Там ему пришлось провести гораздо больше времени, чем на других базарах. Подходящий кинжал и саблю с широким, хорошо закалённым лезвием он купил быстро. Но для того чтобы найти пару коротких ножей в кожаных футлярах, а их лезвия и рукоятки были бы сделаны так, чтобы можно было метать, пришлось ходить по рынку долго. Ножи, которые искал Тарик, должны были сохранять горизонтальное положение, когда их клали на вытянутый палец тем местом, в котором клинок сменялся рукояткой. Наконец Тарик нашёл то, что искал.
