— Ничего, Колчака с Врангелем разбили и до Бурнаша доберемся. Он же потому живуч, что по сравнению с ними мелкий, как блоха, — вот ухватить и трудно!
— Хорошо сказал, — засмеялась девушка. — Мне даже легче стало.
Друзья вышли с больничного двора и зашагали по улице.
— А ну, стой! — крикнула вдруг Ксанка, так что Валерка вздрогнул и сам остановился. А девушка уже летела по улице за пацаном, одетым в рванье.
— Стой, Кирпич!
Мальчишка бежал неуклюже, но быстро. Валерка включился в погоню. Через квартал пацан понял, что от кавалера чекистки ему не уйти, и свернул во двор. Проход на другую улицу, где легче затеряться, оказался заперт. Кирпич подпрыгнул, вцепился в край забора и уже почти подтянулся, когда Валерка схватил его за ноги.
— Не бейте, дяденька! — завопил мальчишка и попытался сбросить рвань, за которую его держал Мещеряков.
— За руки! За руки его держать надо, — подоспела запыхавшаяся Ксанка и показала — как.
— Больно, больно!
— Не канючь, Кирпич.
— Шустрый парнишка, — заметил Валерка, возвращаясь на мостовую.
— Мне б хавчей ховоших, вообсе не догнали бы!
— Нам бы тоже харчей не помешало — после такой беготни, — усмехнулся Валерка.
— Почему из детдома сбежал? — спросила Ксанка.
— А чего они девутся?
— Врешь?
— Не-а.
— Разберемся.
Ксанка взяла беспризорника за одну руку, а Валерка — за другую. Мальчишка перестал выворачиваться, почувствовав себя в двойных тисках.
— Ты лучше скажи, кто тебе велел про Илюху Косого мне рассказать? — спросила Ксанка.
— Никто.
— Пацан, ты с нами не шути, — сказал Валерка. — Мы ведь может тебя и в тюрьму отвести.
Кирпич пренебрежительно сплюнул.
— Или наоборот, — предложила Ксанка, — освободим, а слух пустим, что ты Косого заложил.
— Йе-бо, никто не велел. Могу забозиться! — мальчишка поочередно заглядывал в лица своих спутников. — Я в салмане одном услысал, как деловые гововили. А Илюха — он не нас, он не вол, а идейный.
— Это Косой — идейный?
— Не нас он, вот я вам и сказал.
— А чего тогда боишься?
— Ему селовека убить нисего не стоит, — сказал Кирпич. — Пвосто так убить. Луце уж я в детдоме буду сидеть, сем у него под пвицелом на воле.
— Балда ты, парень, — сказал Валерка. — Тебе учиться надо, а не по шалманам таскаться.
— Если узнаю, что ты нас обманул специально или кто велел тебе это сделать, я тебя из-под земли достану, — пообещала Ксанка. — Из-за твоих слов нашего друга ранили, понял?
— Я помось хотел. И вам и своим. Нам этот Косой только месает!
— Ты его куда поведешь? — спросил Валерка.
— На Одесскую, в детдом, — сказала девушка. — Спасибо, что помог догнать.
— Завтра увидимся. Пока, шкет.
— Пока, флаел! — Кирпич лихо сплюнул на мостовую и побрел за Ксанкой.
— Разрешите, господин полковник?
— Прошу вас, Петр Сергеевич, — хозяин кабинета встал и протянул вошедшему руку.
Таким образом полковник Кудасов давал понять, что, несмотря на официальные дела, они со штабс-капитаном Овечкиным прежде всего товарищи по оружию. Да и в субординации ли дело? Капитан разведки (полковник так высоко ценил свое ведомство) порой стоит больше, чем генерал от инфантерии. Особенно в нынешней ситуации, когда Овечкин по-прежнему сражается с большевиками, а пехотные генералы проедают пенсию, положенную Союзом офицеров за прошлые заслуги.
— Есть новости из России, Леопольд Алексе евич. Хорунжий Славкин получил через румынскую агентуру донесение: «Атаман ликвидировал видного сотрудника ВЧК. Агент Дрозд прибыл на место, вышел на связь. Дрозд начал отработку плана „Альфа“. Требует оказать ему помощь местными силами. Боцман».
— Отлично, Петр Сергеевич!
— Посмотрим, Леопольд Алексеевич, — осторожно ответил Овечкин.
— Вас что-то смущает?
— Использование непрофессионального агента.
— Ну-ну, не стоит так мрачно смотреть на вещи. Боцман ваш тоже в контрразведке не служил.
— Он хоть где-то служил, Леопольд Алексеевич.
— Подручным у Бурнаша, — хмыкнул пол ковник.
— Атаман человек осторожный, он своих людей знает. Именно поэтому Бурнаш может с новым агентом не сработаться.
— Петр Сергеевич, Дрозд сам пошел на вер бовку.
— У него есть свой интерес.
— Бросьте, штабс-капитан, бросьте! Наши интересы совпадают. И потом, румынская агентура ненадежна, они работают сначала на себя, а во вторую очередь на нас. Не понимают господа румыны, что дело борьбы с красными — наше общее дело. Хорошо, что немцы это понимают лучше, а то снова пришлось бы менять квартиры… Ну да ладно. При удачной реализации плана «Альфа» мы обещали Бурнашу организовать ему и его людям переход российско-румынской границы.
— У него слишком большой отряд, Леопольд Алексеевич, — заметил Овечкин.
— Не беда, даже при удачном проведении операции отряд Бурнаша сильно сократится. А при неудаче… — полковник развел руками. — Ничего не попишешь — война. Кстати, Петр Сергеевич, на крайний случай, подготовьте план эвакуации с территории Советов одного атамана. Бурнаш, с его талантом поднимать казаков на бунт, нам еще пригодится.
— Слушаюсь, господин полковник.
— Англичане наконец выразили желание встретится лично, так что я скоро отбываю в Лондон.
— Желаю удачных переговоров, Леопольд Алексеевич.
— Спасибо. Вы пока останетесь за меня… Да, вот еще, Петр Сергеевич, всякая положительная информация об успехах наших агентов на территории Украины помогла бы мне успешнее вести переговоры с английской разведкой. Докладывайте немедленно.
— Будет исполнено, господин полковник. Разрешите идти?
— До свидания, штабс-капитан.
— А вы хорошо устроились, Генрих — сказал Валерий, выходя после урока из новой квартиры профессора. — Дом хороший, в центре города, квартира просторная.
— Главное, что здесь на окнах ставни и есть крепкие двери с новым замком, ключ от которого я всегда держу при себе.
— Вам снова угрожали?
— Не знаю.
— То есть как не знаете? — удивился Мещеряков.
— Подходил на улице какой-то неряшливо одетый господин, говорил что-то, но я не понял, — объяснил герр Эйдорф. — Вел он себя агрессивно, но что хотел — не представляю. Я еще не настолько знаю русский…
— Понятно, — покачал головой Валерий. — То ли рупь просил, то ли сто тысяч.
— Что-что?
— Почему вы мне сразу не сказали?
— Понимаете: закрутился. У меня, Валерий, столько дел сейчас в институте.
