– Не в этом случае, – решился перебить главу ордена де Шампер.
И он поведал то, что сообщил его поверенный. Дело обстояло даже хуже, чем ранее рассказал ему Гвидо де Лузиньян. И казненных христиан оказалось куда больше…
Жизнь в августовской Акре начиналась рано, до того, как удушливая жара становилась нестерпимой. Поэтому на совет к Ричарду командиров войска крестоносцев созвали до завершения в храмах службы хвалин [16]. Они явились еще расслабленными после сна, в легких домашних одеждах и, позевывая, занимали места за расставленными по кругу столами. Это Ричард приказал создать в Акре некое подобие круглого стола короля Артура, дабы показать, что все командиры тут равны, но, когда вошел он сам, присутствующие почтительно встали. Ибо Львиное Сердце был признанным главнокомандующим, да и в отличие от других явился в полном королевском облачении – в алом шелке с вытканными на груди золотыми львами Плантагенетов, в высокой короне с мерцающими каменьями в виде чередующихся крестов и трилистников.
– Слава Иисусу Христу! – произнес король и, когда собравшиеся нестройным хором отозвались обычным «Во веки веков», тут же заявил, что желает выслушать их мнения относительно Саладина, который, возможно, опять не выполнит условия договора.
– Саладин слывет благородным человеком, – подал голос маркиз Конрад Монферратский. – И человеком слова. Поэтому я считаю, что нам нет смысла обсуждать грядущее. Мне кажется, что так мы попросту будем ante lentem augere ollam [17].
Говоря это, он исподлобья смотрел на Ричарда, давая понять, что в обсуждении этого вопроса пока нет необходимости.
– Надеясь на лучшее, готовься к худшему, – отозвался Львиное Сердце. – И если мы вспомним, что султан уже не единожды переносил срок обмена и выплаты за пленников гарнизона, то следует решить, как мы поступим, если договор и на этот раз не будет выполнен. Поэтому я и обращаюсь к вам, благородные господа, с вопросом: каковы в подобном случае будут наши действия?
Возникла пауза. Присутствующие переглядывались. Порой они ворчали на английского короля, считая, что он много на себя берет, желая всем повелевать, и зачастую единолично принимает решения. Но вот он обратился к ним, а они не знали, что ответить.
Решительный маркиз Конрад снова подал голос:
– Не связано ли ваше решение обсудить вопрос с тем, насколько вы были грубы с эмиром аль-Адилем вчера? Я слышал, что вы даже не пожелали проводить гостя, а мусульмане весьма щепетильны насчет учтивых манер.
– К тому же вы затребовали за пленников слишком высокую цену, – произнес со своего места епископ Бове. – Саладин может и впрямь не успеть собрать такое количество золота в столь краткие сроки.
– Краткие? – Золотистые брови Ричарда поднялись к ободу короны. – Уже прошло полтора месяца с момента падения Акры. Вы считаете, что этого времени недостаточно? Или готовы признать, что наше воинство должно и далее оставаться на месте?
– Я считаю, что непомерные требования выкупа ставят султана в затруднительное положение, – не уступал епископ.
Филипп де Дре, епископ Бове, был кузеном покинувшего крестовый поход короля Филиппа Французского. В душе он был не столько священнослужителем, сколько воином, и, возможно, поэтому не уехал вместе со своим монархом, но кое-кто поговаривал, будто Бове остался, чтобы блюсти тут интересы своего сюзерена и не давать излишней воли Ричарду, а заодно указывать на ошибки Плантагенета, дабы тот не слишком заносился.
Но сейчас Ричарду пришлось напомнить Бове, что условия суммы выкупа за пленников гарнизона Акры обсуждались как раз вместе с королем Филиппом, и епископу не следует брюзжать по этому поводу, чтобы не порочить своего государя.
– К тому же вы, преподобный, должны понимать, что меньше мы не могли затребовать, учитывая, что малый выкуп унизил бы честь доблестных защитников акрского гарнизона. Все эти пленные – командующие, эмиры, прославленные воины – сто́ят обговоренной суммы. Кроме того, известно, что, едва они окажутся на свободе, как тут же снова вольются в отряды Саладина и выступят против нас. А деньги за них должны возместить нам расходы на их содержание и послужить выплатой нашим воинам. И если деньги не прибудут…
Он умолк, следя за реакцией присутствующих. Те молчали, будто только сейчас осознав, что содержат и кормят за свой счет будущих противников.
В обсуждение вступил магистр ордена Госпиталя Гарнье де Неблус.
– Если условия договора не будут выполнены, мы все равно должны идти на Иерусалим, – заметил этот сухощавый, загорелый до черноты госпитальер, на темной тунике которого был нашит белый крест его ордена, но голову на восточный манер венчал белоснежный тюрбан. – Оставаться и дальше в Акре, когда неверные попирают наши величайшие святыни в Иерусалиме, было бы неразумно и преступно. Однако мы не можем оставить в подземельях города – у себя за спиной! – целое войско опытных воинов-сарацин. Их кто-то должен охранять, а нам не должно отстранять рыцарей от священного похода ради удержания пленников. Особенно учитывая, какие схватки и бои нам предстоят по пути к Святому Граду.
– И что вы предлагаете, мессир Гарнье? – повернулся к госпитальеру Ричард.
У него сложились весьма доверительные отношения с магистром ордена Госпиталя, и теперь он ждал от него конкретного предложения, но тот только развел руками, сказав, что они сами связали себе руки, взяв на попечение такое огромное количество пленников. Тем не менее в традициях христианского рыцарства было не убивать захваченных в схватках, а получить за них выкуп.
– Так принято в Европе, – уточнил госпитальер Гарнье, – так же мы повели себя и тут.
Но все это были просто рассуждения, а не конкретный совет.
Казалось, король был разочарован. Его рука сжалась на столешнице в кулак, челюсти двинулись из стороны в сторону.
– Выходит, мы не можем охранять такое количество неверных, но и не можем оставаться в Акре. Как же тогда поступить во имя Господа? Ну, не молчите же! Я жду предложений!
Собравшиеся переглядывались. Ни один из них не решался произнести вслух то, что напрашивалось само собой: от пленников нужно избавиться.
– Вы не отвечаете? – Голос короля сменился раздраженным рычанием. – Похоже, вы готовы ждать хоть до нового потопа, а Саладин тем временем улаживает дела в собственном государстве, укрепляет свои гарнизоны, собирает новые войска. О, благородный султан щедр на обещания, однако морит голодом наши желания. И как долго мы будем ждать, пока он соизволит что-то бросить нам в чашу для подаяний? Мы – мужчины, мы – воины, в конце концов, а не нищие, зависящие от чужой воли!
