Золотисто-рыжеватая рыбина с красными пятнышками и хищно выгнутой нижней челюстью поразила Митяя ещё тем, что в её пасти намертво застрял большой костяной крючок с обрывком лески, сплетённой из человеческих волос, причём светло-русых. В университете он изучал, в числе всего прочего, палеоботанику и палеозоологию, а вместе с ними ещё и палеонтологию и потому немного представлял себе, что такое каменный век со всеми его кремнёвыми делами и толстомясыми мадоннами. Наморщив лоб, он принялся натужно вспоминать культуру каменного века и пришёл к выводу, что этот изящный костяной рыболовный крючок длиной в четыре сантиметра более всего походит на костяные крючки эпохи солютре, датируемой пятнадцатью, восемнадцатью тысячелетиями до Рождества Христова, хотя кто его знает точно. Солютре – это ведь Франция, а тут Россия, то есть Северный Кавказ. Митяй поскрёб костяным крючком макушку и невольно пробормотал вполголоса:
– Ни хрена себе нас занесло в прошлое. Вот попали так попали. Ну и что же нам теперь тут делать, Крафт?
Пёс широко зевнул, громко клацнул зубами и облизнулся. Митяй был того же мнения, нефига гадать, в каком году до нашей эры он выловил две здоровенные рыбины, пора их выпотрошить, очистить от чешуи, зажарить и сожрать. Правда, насчёт того, что они смогут умять их в один присест, у него имелись сомнения. Тем не менее, собрав и вложив спиннинг в тубус, он подтащил всё поближе к воде и принялся чистить рыбу. Форель отнерестилась ещё в прошлом году, а потому Митяй мог ловить её с чистой совестью хоть каждый день. После того как он выпотрошил и почистил рыбу, её вес значительно уменьшился, а у него прибавилось оптимизма. За сегодняшний день вдвоём с Крафтом они обе форелины точно слопают. Повесив за спину ружьё, с которым ему совершенно не хотелось расставаться, и спиннинг, взяв в руки корыто с рыбой и всем остальным, Митяй потопал к машине. Там он первым делом вывалил из ведёрка срезанное с передней части обеих форелей мясо в большую миску из нержавеющей стали, подумывая, что нужно будет её как-нибудь заменить на другую посудину.
Накормив Крафта, Митяй достал из будки складные стол и стул, ящик с кухонной утварью и извлёк большую чугунную сковородку, после чего принёс паяльную лампу и приспособление, вместе с которым получалась прекрасная печь. Форель он жарил совсем не так, как это обычно делают домохозяйки, – не на растительном масле, а на топлёном, сливочном, причём без муки. Эта рыба, обладающая очень нежным мясом, жарилась быстро, и за каких-то полчаса он пожарил её всю, малую часть выложил на стол, а большую сложил в два эмалированных сотейника, надеясь, что рыба за день не испортится. Наконец он приступил к трапезе. Форель оказалась изумительно хороша и просто таяла во рту, так что, умяв три куска, он тут же потянулся за добавкой. Крафт уже успел управиться с сырой рыбой. Пёс стоял напротив, вилял хвостом и облизывался. Митяй специально отложил отдельно два больших ломтя форели, пожаренных первыми, и они уже остыли. Потрогав их рукой и убедившись, что псу не будет горячо есть, он выложил рыбу в миску, и тот в три минуты слопал её и тут же улёгся в тени автомобиля.
Отдохнув после завтрака часок, Митяй полез в будку за рабочей робой и, переодевшись, первым делом вытащил армейскую палатку и установил её метрах в пяти от «Шишиги». Наступила пора разгрузить машину, чтобы та не возила лишний груз. На это у него ушёл весь день до самого вечера. Зато Митяй прекрасно разобрался со своим богатым хабаром и занёс в палатку всё, что нужно было уберечь от дождя и сырости. Довольно тяжело было сгружать двухсотпятидесятилитровые бочки с солярой, бензином и маслом, аккуратно спуская их по двум доскам, но куда тяжелее оказалось выгрузить из будки пакет оконного стекла. Дрожа не столько от усталости, сколько от напряжения, подтащив стекло к палатке, Митяй аккуратно прислонил его к двум бочкам, плюхнулся на траву, выругался и воскликнул:
– Митька, ты точно сдурел! Ну на фига тебе столько барахла! Крафт, вот скажи мне, за каким чёртом я пёр всё это в горы одним заходом, если мог сделать хоть пять ездок?
Пёс озадаченно посмотрел на Митяя и задумчиво ответил:
– Г-г-вурр-м.
Наверное, это означало в переводе с собачьего: «Митяй, ну а я-то почём знаю? Тебе из погреба виднее».
Митяй усмехнулся и одёрнул ворчуна:
– Но-но, без критики, братишка. Зато с таким хабаром ты теперь будешь жить у меня как у Христа за пазухой. Понял? – После чего всё же добавил: – И всё-таки это мне непонятно. Или как раз этим всё и объясняется? Вдруг меня какие-то умники из высших сфер взяли и подловили на такой моей запасливости? Мол, если ты у нас такой предусмотрительный, парень, то вот тебе наше задание: чеши в каменный век и покажи там дикарям, что такое прогресс и современная цивилизация. Нет, вряд ли, я же Крейзи Шутер и не мне поручать такие миссии.
Думая о том, кто и зачем мог отправить его то ли в прошлое, то ли в параллельную Вселенную, – в этом он уже сомневался, – Митяй отошёл подальше от бочек с горючим, выкурил сигарету и продолжил разгрузку «Шишиги». Крафт всё это время нарезал вокруг их стойбища сторожевые круги, но далеко не убегал. Попыхтеть Митяю пришлось основательно, но зато свою вторую ночь в каменном веке он провёл в райских условиях, практически вернув будке её обычный жилой вид дачи на колёсах. В принципе если обложить будку на зиму еловыми лапами, то перезимовать можно и в ней, но ему такое решение претило своей тупизной и просто невероятной, чудовищной ленью потомственного лодыря первой гильдии, а он себя к числу таких типов не относил. Зато у него начал складываться генеральный план строительства.
На следующее утро после очередной короткой рыбалки и завтрака Митяй достал из палатки, превращенной в хранилище строительного хабара (продукты и одежду, на которые могли посягнуть хищники, он оставил в будке), две отличные лопаты, штыковую и шуфельную, кирку, лом, а также большую бензопилу и сучкорез. Места на вершине холма для строительства дома было хоть целый микрорайон пятиэтажек возводи, но он как решил для начала выкопать себе самую простую полуземлянку, но чтоб побольше, побольше, для жилья и под капитальный склад, так и не стал менять планов. Однако Митяй всё же пришел к выводу, что ему первым делом нужно поставить неподалёку от места строительства элементарный сарай, устроить в нём мастерскую и завести себе календарь. Только после этого следовало строить большую блиндированную землянку, причём поодаль от плоской вершины холма, с краю, на северном склоне, чтобы потом использовать её в качестве продовольственного склада или ещё для каких-нибудь нужд.
