Но даже когда эта мысль пришла мне в голову, я знал, что это ложь. У Антипатра был по-прежнему острый ум, и он никогда ничего не делал без определенной цели. Между ним и нашим хозяином существовали какие-то отношения, и меня держали в неведении об этом. Почему?
Я оказался в районе Ракотис, самой старой части города. Ракотис был поселением времен Гомера; его узкие извилистые улочки предшествовали сетке улиц, заложенной в новом городе Александра. Своими ветхими многоквартирными домами, игорными притонами и захудалыми тавернами Ракотис напомнил мне Субуру в Риме.
Проезжая через особенно безвкусную часть Ракотиса, я миновал здание, которое явно было борделем, если судить по поведению женщин, которые стояли у окон верхнего этажа, выставляя напоказ свои обнаженные груди и выглядя скучающими. Из парадной двери вышел мужчина. Он посмотрел туда-сюда по сторонам, но не обратил на меня внимания.
Меня пронзила молния узнавания, за которой последовала дрожь сомнения. Мог ли этот человек быть тем, за кого я его принял?
Он был дородным блондином с аккуратно подстриженной бородой, и его одежда была греческой. В таком перенаселенном мегаполисе, как Александрия, было бесчисленное множество экземпляров, почти в точности похожих на него — и все же, что-то в высокомерном наклоне его головы и свирепой манере держаться, когда он повернулся и быстро ушел, сжимая кулаки, убедило меня, что он не кто иной, как убийца из Олимпии
Он был дородным и светловолосым, с аккуратно подстриженной бородкой и в греческой одежде. В таком многолюдном мегаполисе, как Александрия, было бесчисленное множество подобных ему людей, и все же что-то в высокомерном наклоне его головы и свирепой манере держаться, когда он повернулся и быстро пошел прочь, сжимая кулаки, убедило меня, что это был не кто иной, как убийца из Олимпии.
Я мгновенно вспомнил о нем все: стоя позади меня у храма Зевса, он громко высказывал антиримские настроения; позже той же ночью я подслушал, как он разговаривал с неизвестным заговорщиком, агентом Митридата, в палатке нашего хозяина; на следующий день он с помощью змеи, убил циника, Симмия Сидонского, а затем, в последовавшей суматохе, растворился в воздухе, и его больше никто не видел… до сих пор.
В Александрии была поговорка: «Побудь здесь достаточно долго, и каждый путник в мире перейдет тебе дорогу.» Видимо, это было правдой.
Я ускорила шаг, чтобы не отставать от него. Держась, как я надеялась, на безопасном расстоянии, я последовала за убийцей.
Очевидно, ему нужно было нанести несколько визитов, потому что я неоднократно видел, как он исчезал в многоквартирном доме или частном жилище, ненадолго задерживался, а затем появлялся снова, всегда останавливаясь, чтобы подозрительно оглядеть улицу, прежде чем продолжить путь. Мне пришлось призвать на помощь все навыки, которым научил меня отец, чтобы незаметно следовать за ним.
В конце концов, его маршрут привел меня с ним к набережной и к пристани, которая, по-видимому, была отправной точкой для рабочих, прибывающих с Фароса и направляющихся на него; так я предположил по специальной одежде - плотно облегающей шапочке и темно-зеленой тунике, которая была на пассажирах, сходивших с парома, который только что причалил к пристани. У них был усталый вид рабочих, только что закончивших тяжелую смену, в отличие от более энергичного поведения одетых таким же образом сменивших их пассажиров, которые прошаркали вперед, чтобы занять свои места на пароме.
У входа на пристань стоял пост охраны, но солдат, который должен был дежурить на нем, стоял поодаль, повернувшись спиной, и разговаривал с проходившей мимо хорошенькой девушкой. Убийца прошел мимо него и вышел на пристань. Я быстро последовал за ним.
Он прошел через узкий дверной проем и оказался в длинном низком здании. После некоторого колебания я отправился за ним. Внутри все было чем-то завалено и темно, так как свет исходил только из нескольких высоких окон. Когда мои глаза привыкли, я увидел вокруг себя различный морской инвентарь — мотки веревок, куски досок, заплаты для парусов и тому подобное. Там же лежала куча выброшенной рабочей одежды; возможно, ее нужно было починить.
Внезапно совсем рядом я услышал, как разговаривает убийца, и от звука его голоса, давно мною не слышанного, но не забытого, у меня похолодела кровь. Его голос приблизился. Сердце бешено заколотилось в груди. Я присел на корточки и спрятался, насколько мог, за стопкой свернутых канатов. Он прошел прямо передо мной и остановился всего в нескольких шагах. Поверх канатов я видел его лицо. Если бы он потрудился посмотреть в мою сторону, то, возможно, тоже увидел бы меня среди теней.
— Наши ряды развратились и должны быть очищены, — говорил он. — Подобно сорнякам среди ячменя, неверных нужно вырывать с корнем!
Сопровождавший его мужчина был очень высоким и с узким лицом. Он был одет в те же цвета, что и работники маяка, но его длинное зеленое одеяние было элегантно расшито изображениями тритонов с раковинами в руках. На нем была высокая шляпа в форме контура Фароса и церемониальная цепь, подчеркивающая его власть.
— Да, Никанор, согласен, — произнес человек, — всех предателей надо уничтожать без пощады. Но причина, по которой я попросил тебя прийти сегодня, заключалась в том, чтобы ты рассказал мне, какие успехи были достигнуты в кодировании сообщений, разработанной нашими друзьями в библиотеке. Их работа состоит в том, чтобы определить все возможные непредвиденные обстоятельства, военные и иные, а моя работа - выяснить, как зеркала и звуковые трубы могут быть использованы для передачи секретных сигналов между нами. Но я не могу приступить к проработке деталей, пока ты не предоставишь мне список безопасных мест в городе, на которые должны быть направлены такие сигналы.
— Возможно ли, Анубион, направить с Фароса луч света на любой дом в городе?
— Да, но при условии, что между этим домом и любым из зеркал, расположенных на Фаросе, есть четкая линия обзора. Но механика этого довольно сложна, и ее нужно проработать и протестировать заранее. Вот почему мне нужен список как можно скорее…
— Да, да, Анубион, ты получишь список, — сказал Никанор. — Но мне интересно — могут ли зеркала быть направлены и на царский дворец?
— Конечно, могут! Довольно часто мы так и делаем; именно так царь Птолемей и его агенты обмениваются сообщениями друг с другом. Сообщение в коде передается с зеркала в одной части дворца на Фарос, а затем такое же сообщение отправляется с Фароса обратно в другую часть дворца. Таким образом, агенты короля, даже если они находятся далеко друг от друга в королевском комплексе, могут общаться почти мгновенно и тайно, пока используемые ими коды остаются безопасными.
— Замечательно! Неудивительно, что царь Птолемей всегда на шаг впереди своих врагов. Но теперь, когда ты отвечаешь за маяк, эту систему может использовать и Митридат.
Митридат! Как часто я слышал имя понтийского царя, произносимое в течение нашего долгого путешествия? Оказалось, что его влияние распространилось и сюда.
— Говори тише! — сказал Анубион. — Большинство рабочих не поняли бы, о чем мы говорим, даже если бы мы говорили прямо им в уши, но, если бы кто-то из них подслушал нас, мне все равно пришлось бы его казнить. Я считаю себя полностью преданным царю Птолемею, но Птолемей беспомощен против римлян, и, если римлян не остановить, однажды они поглотят Египет вместе с остальным миром. Наша единственная надежда остановить римлян - это Митридат. И пока я отвечаю за Фарос, даже если мне придется делать это тайно, я буду использовать его силу, чтобы…
— Значит, ты можешь заглянуть прямо в личные покои царя Птолемея? — перебил его Никанор.
Анубион наморщил лоб: — Что ты имеешь ввиду?
— Я про зеркала... Я знаю, они излучают свет на очень большое расстояние. Но ты также можешь использовать их, чтобы увидеть, что творится на большом расстоянии, не так ли?
