Лексус замелькал среди зеленых деревьев. Руслан повел стволом и нажал на курок.
Петька и Пашка опустили карты и удивленно посмотрели наверх.
— Кто-то еще едет, — сказал один.
— Кто-то не успел.
— Да, уже не успеет. Паром далеко. Разве что на ракете.
— Ракета сломана.
— Поворачивай назад! — закричал Семен, — поворачивай! Сейчас он нас расстреляет.
— Я раздавлю этого гада! — крикнула Нина.
— Уходи вправо.
— Поздно.
Пули пробили передние колеса.
— Не научились японцы, мать их, делать пуленепробиваемые колеса. Еще нет. Жаль. — Потом были пробиты и задние колеса, и лобовое стекло, и багажник. Наконец, машина перевернулась.
— Ты сможешь вылезти?
— Нет, Семен, не могу. Нога застряла под сиденьем.
— Нажми кнопу автоматического сдвига сиденья.
— Сейчас попробую, — Нина с трудом дотянулась до кнопки. — Не работает.
— Руслан бежит сюда, я попробую вылезти. Он собирается поджечь машину.
Руслан держал в руке факел.
— Ах ты Махмуд недоделанный, — сказал Семен первое, что пришло в голову. Он сделал кувырок и кинул монтажку. Как меч Давида она срезала верхушку факела.
Руслан изумленно поднял глаза на дымящуюся головешку.
И они сошлись. Прихрамывающий спецназовец и чемпион по вольной борьбе. Руслану удалось сразу обнять Семена за талию. Такое крепкое объятие! Вырваться из него можно только, сломав себе позвоночник.
Спецназовец хлопнул Руслана по ушам, потом основанием ладони в лоб. Не успел мощный борец двинуться опять на противника, как получил удар в грудь. Это был удар ногой. Семен исполнил его в полете. Но это был еще не конец. Руслан отступил назад и поднял с бруствера большой пулемет с диском. Он нажал на курок, и несколько деревьев позади Семена затрещали и упали. Семен обернулся, и челюсть у него отвисла.
— Я убью тебя не сразу, — сказал Руслан. — Сначала ты мне скажешь, где находится настоящее оружие.
— Всё?
— Нет, не всё. Ты назовешь всех, кто меня подставил.
— Я не в курсе, это случайность.
— Я не верю. Я буду тебя пытать. Но сначала перебью тебе ноги. А то бегать ты горазд. — Фонтаны земли поднялись рядом с Семеном. Две пули даже попали между ног. — Не бойся, ничего кроме ног, отстреливать тебе не буду. Позже. — Но вдруг пулемет перестал стрелять. — Заело, падла!
— Нет, просто кончились патроны, — сказал Семен.
— Такой умный! Считал, что ли? — и Руслан вынул большой кинжал с зубцами.
Семен поймал его за вытянутую вперед руку. Но не успел сломать ее. Руслан провел бросок с переворотом. Кости Семена хрустнули. Он с трудом ушел от болевого приема.
— Ну, чё, — сказал Руслан, — готовься к смерти, амиго.
Тут Семен вспомнил, как на нем тренировался Отто Скорцени, шпион товарища Э. Это было в спецлагере Аненербе под Лондоном. Англичане считали Отто Скорцени диверсантом Гитлера и интенсивно искали его. А он под самым носом Черчилля устроил тренировочный спецлагерь. Там Семен первый раз увидел, как спецназовец Отто Скорцени входит в бревенчатый дом, символизирующий партизанский штаб в деревне Прохоровка. Он бил в бревно, и оно буквально горело под костяшками его пальцев. Как будто диверсант источал из себя плазму или лазерный луч.
— Этот удар называется Сириус, — сказал Отто и поманил указательным пальцем Семена. — Кам хирэ, плииз! — Смотрите, что сейчас будет с этим пленным. Как вы думаете, доктор, Хирт, что с ним сейчас будет?
— Он будет разрезан пополам, — сказал доктор Хирт, привыкший считать человеческий материал таким же обыкновенным материалом для исследований, как лягушки, тараканы или мухи дрозофилы. Товарищ Эс, правда, запрещал русским исследователям окружающей действительности использовать дрозофил. Не потому, конечно, что считал этих мух Священными Животными, как он говорил, а просто для русских это вподляк.
— Нашим рабочим нужен мед для работы. Поэтому ученые пусть любят исследовать пчел узе.
Отто уже хотел продемонстрировать на Семене свой коронный удар, но тут подошел начальник лагеря доктор Зиверс. Он попросил не делать пока экспериментов над людьми.
— Почему? — удивился Скорцени.
— Люди нам нужны.
— Предполагается групповое исследование?
— Не просто групповое, массовое.
— Простите, доктор, но ваши эксперименты не для меня, — сказал Отто Скорцени. — Я индивидуалист. — И он тут же нанес Семену удар в левое плечо. Это должно было быть, как попадание пули снайпера. То есть однозначная финита ля комедия. Вроде бы удар не в сердце, а над сердцем, но конец всегда без вариантов. Посыпались искры, пошел дым, как из преисподней, Семен упал, но через минуту встал. Отто даже успел сказать над ним прощальную речь:
— Глупый русский партизан хотел внедриться в вашу группу, направляющуюся к Тибету.
— Обнаглели, — сказал доктор Хирт. — Жаль я не успел исследовать его внутренности.
— Как же он смог обмануть меня? — удивился начальник лагеря Зиверс. — Он убедил меня, что держал Камень Звезда Собаки в своих собственных руках. А тот, кто смог его держать в руках, необыкновенный человек. Он мог бы и выдержать ваш смертельный удар.
— Простите, доктор Зиверз, но это сказки. Мой удар Сириус не может выдержать никто.
Зиверс посмотрел на Семена.
— А вот он выдержал!
Семен чувствовал себя так, как будто его разрезали пополам. Одна половина умерла, а вторая была жива. Отто от удивления открыл рот.
— Действительно, это необыкновенный пленный, — сказал Скорцени. И он решил обучить Семена удару Сириус. — Из него получится диверсант, — добавил он. — Может быть, даже когда-нибудь я пошлю его убить Леньку Пантелеева. Подлого конкурента.
— Это, между прочим, наш пленный, — сказал Хирт.
— Мы делаем одно общее дело, — сказал Скорцени. И добавил: — Я не позволю вам вынуть из него кишки, доктор Хирт.
— Ну это мы еще посмотрим.
И доктор Хирт свое обещание сдержал. Однажды он прооперировал раненого в боях на Курской Дуге Семена и решил объявить, что спецназовец умер на операционном столе. Хирт знал, что будут проверять. Поэтому решил довольствоваться кишками мертвого спецназовца. Так сказать, разделать его после эксгумации. Он закопал Семена живьем и сказал Зиверсу, что спецназовец не выдержал мучений и умер на операционном столе. Семена откопали, а он казался жив.
— Зачем ты закопал живого человека, доктор, мать твою? — спросил Зиверс.
— Садист, — сказал Отто Скорцени, — зачем ты отрезал ему член?
— Я не отрезал! — сам изумился доктор Хирт.
