Шоле на дальнем конце крыши стал скатываться вниз. В отдалении О'Лайам-Роу и еще три человека бежали назад. Лаймонд окликнул их, затем, повернувшись, соскользнул с крыши и бросился к озеру. Взметнулись фонтаны — два тонких светлых столба по обоим берегам.
Герцогиня де Валантинуа давно ушла, нимфы исчезли вместе с Бахусом при первых же признаках суматохи; стражники на барке Марии явно не боялись ничего, кроме преждевременного фейерверка, и отталкивали веслами пустую флотилию: бригантины, расписные галеры с драконами на носу. Языки пламени показались на борту и палубе девятой лодки, и тут — о внезапный дар небес! — музыканты, разинув рты, прекратили играть. Лаймонд, уже бежавший по воде, сложил руки рупором.
— На лодках порох! Гребите в сторону! -прокричал он и, быстро повернувшись, поймал нож, который кто-то ему бросил.
Абернаси на полпути от берега, где находился зверинец, шагал по воде. Лодки уже отнесло ближе к Лаймонду. Он услышал, как Лаймонд снова закричал, на этот раз по-гэльски — то была просьба запрячь слона.
Просьба была обращена к Абернаси, но услышал ее О'Лайам-Роу и стал действовать: кликнул служителя, вплел новый канат в упряжь Хаги. Он на мгновение задержался у кромки воды с веревкой в руке и бросил ее, свитую кольцами, во влажные руки Абернаси. Фрэнсис Кроуфорд скользил к лодкам, вздымая зеленые и белые волны.
Под энергичными ударами двух пар длинных весел лодка королевы стремительно приближалась к нему, а бутафорская флотилия, попав в кильватер, подгоняемая пожаром, разгоравшимся возле ее хвоста, плыла следом.
Белая накидка была снята, а новая, алая, надета, меч благополучно прикреплен к поясу, и генерал ордена Подвязки приложился к мантии и капюшону.
— Accipe Clamidem hanc caelici colons [44]… Прими эту мантию небесного цвета со знаком креста Христова, силы и доблесть которого да послужат тебе защитой…
Только что привязанные кисти повисли неподвижно. Бесчисленные эмблемы подвязки на ярко-голубом фоне отливали на свету серебром и золотом.
Оставалось только вручить цепь, затем последует обычная проповедь, посещение часовни, потом пиршество. Итак, Шотландия не представляет для Франции прежней ценности теперь, когда английская угроза уменьшилась. Если девочка умрет, дофин будет свободен и сможет жениться на ком-либо еще. Например… Боже, какая жара. Человек в тяжелой одежде может уснуть на ходу.
В последний момент служитель отказался идти. Так что на спине у слона, лениво движущегося по озеру, восседал О'Лайам-Роу, не умевший плавать. В уши его набралось немало воды, он цеплялся за промокшие ремни на огромной голове Хаги, смотрел вперед на Абернаси и упорно приближался к горящим лодкам.
Лаймонд добрался туда первым. Маргарет Эрскин увидела это, она слегка приобняла Марию, спрятанную за грохочущей баррикадой щитов, и продолжила обычный разговор с Джеймсом и детьми; лодка передвигалась рывками под ударами четырех пар весел. За кормой едко пахло дымом.
— Какая жалость, — весело проговорила она. — Вся прекрасная feux de joie [45], приготовленная к сегодняшнему вечеру. Похоже, дорогая, тебе предстоит увидеть самый дорогостоящий показ петард, запущенных среди бела дня.
— Господин Кроуфорд потушит их, — сказала девочка и высунула взъерошенную рыжую головку из-под сцепленных рук. Она была напугана, Маргарет чувствовала это, но храбро поддержала вымысел. — Жалко, если петарды пропадут впустую.
Светловолосая голова и загорелые дочерна плечи теперь почти поравнялись с ними. Он, должно быть, еще на полпути знал, что огонь разгорелся слишком сильно и потушить его невозможно. Через каждые несколько гребков он поднимал глаза, прикидывая расстояние, и видел, что О'Лайам-Роу и Абернаси тоже приближаются с дальнего конца озера. Один раз, возможно, услыхав свое имя, он повернулся и быстро поднял руку в потоке озаренных солнцем капель, посылая привет королеве. Затем он оказался у первой лодки, из предназначенных для бутафорского морского боя, и, мокрый, как морская звезда, подтянулся к борту.
Хотя карабкался он очень осторожно, корпус слегка коснулся бригантины, привязанной кормой к носу лодки, и легкая дрожь пробежала по флотилии. Лодки заплясали, и на секунду даже севшие на мель музыканты, мертвой хваткой вцепившиеся в свой плотик, перестали вопить. От горящей галеры, за которой оставалась еще треть покачивающейся связки, поднимались искры, сверкавшие в клубах черного дыма, что пах паленой краской. Дым заволакивал все вокруг: гроздь лодок, королевскую барку, которая всячески стремилась побыстрее удалиться от опасного места; смуглые плечи Абернаси, который подплывал все ближе, а за ним — О'Лайам-Роу на огромном слоне, остановившемся на глубине своего роста. Принц Барроу тянул его и кричал по-гэльски, заставляя развернуться.
От набережной, где билась и плескалась потревоженная вода, стражники и рабочие побежали к краю берега, по пути к ним присоединялись обитатели замка. Они видели, как искры бесшумно взлетают в черном дыме. Резные леера галеры охватил огонь. Позолота вскипала пузырями, покрывалась копотью, а вымпелы, устремленные в голубое небо, раздувались под языками огня.
С треском вспыхнуло огненное колесо на последней барке. Бледно-золотистую голову Вервассала, стремительно скользящего сквозь дым, внезапно окружил цветной огненный ореол… Огромное колесо, до которого можно уже было достать рукой, завертелось, набирая скорость, треща и щелкая; маленькие заряды загорались и взрывались один за другим, сверкая в серой дымке, ярко расцвечивая мокрую кожу Лаймонда, который скакал по лодкам.
На рее завертелось второе колесо, а в носовой части — третье. На горящей галере пламя достигло рубки, первые языки вспыхнули и на маленькой бригантине, что была впереди. Лаймонд перебрался с последней лодки на следующую, ступая мягко, словно кошка; затем скользнул на барку и, с невероятной осторожностью прыгая с лодки на лодку, достиг горящей галеры прежде, чем колеса у него за спиной набрали полную скорость.
Должно быть, он проверял каждую лодку, которую проходил. Маргарет Эрскин, чьи легкие рукава развевались на ветерке от быстрого хода барки королевы, догадалась об этом, увидев, как он задержался на восьмой галере, последней перед горящей. То была большая барка. Золотая ткань, драпировавшая верх корабля, уже занялась. Лаймонд сорвал ее и швырнул в озеро, куда она с шипением упала. Затем он запрыгнул на покрывшуюся пузырями палубу и, перерезав веревки, освободил все лодки, по которым только что пробегал.
