— Да. Как бы мне хотелось оставаться простым монахом и не дожить до событий этого дня!
— Что здесь случилось, отче?
— Сын мой, я говорю на пяти языках, но ни в одном из них не нахожу слов, чтобы описать то, что здесь сегодня случилось. Но скажи мне: моя паства, мои монахи — что с ними?
В эту минуту вернулись Хакон и Джанук. В ответ на вопросительный взгляд Жана они покачали головами, давая ему понять, что наверху творится то же, что и внизу: еще один круг ада.
— Нечто… овладело ими, — сказал Жан.
— Это — демоны, которых выпустил на свободу Чибо. До его приезда их тут не было.
— Расскажите нам, отче.
Аббат рассказал им о том, как приехал итальянец. Надменно потребовал, чтобы ему предоставили ночлег. Он ожидал иного приема, потому что монастырь славился своими винными погребами и разнузданными нравами.
— Несомненно, он полагал, что здесь все так же, как он привык видеть в Италии. Но в Германии найдутся и такие, кто, не одобряя устроенного Лютером хаоса, смог оценить многое из того, что он сделал. Дом Господень был развращен, и я, увы, являлся добровольным участником этого разврата. Но это — в прошлом! Я привел мою обитель в порядок, вернулся к простым добродетелям монашеских обетов. Я начал поститься и уже неделю не вкушал ни хлеба, ни мяса. Как вы видите, я вполне мог себе позволить такое воздержание. — По пухлому лицу пробежала мягкая улыбка. — Это не понравилось его высокопреосвященству и его безумному брату. Они захватили мой монастырь, они уговорили монахов вернуться к их прежней развратной жизни, доставили из городка вино, хлеб и даже женщин.
Аббат поморщился от неприятных воспоминаний.
— Я понял, что дьявол снова оказался среди нас. Я не нарушил своего поста, но остальные принялись нажираться, словно дорвавшиеся до корыта свиньи. Почти все мои монахи присоединились к ним. Но что-то… что-то произошло. Открылась дверь, и в мир вырвался Зверь. Этим утром брат Андреас бросился с колокольни, крича, что его ожидает пламя ада. У него были сломаны обе ноги, но он вскочил и выбежал за ворота. И это — только начало. Скоро во всех вселились бесы: в моих монахов, в итальянцев — во всех. А поскольку во мне беса не было и я попытался изгнать бесов из них, они набросились на меня и учинили это святотатство.
Он поднял свои перебинтованные руки и с ужасом воззрился на них.
Жан наклонился к аббату:
— А куда они ушли, отче?
— Наверное, в город. Почти все солдаты остановились там. Они кричали, что им нужна защита армии.
Какой-то шорох у двери заставил собеседников повернуться к двери. Там возникло перепуганное лицо какого-то монаха — и его схватили, не дав убежать.
— Не причиняйте ему вреда! — попросил аббат. — Это — мой исповедник, отец Ансельм.
Испуганного монашка завели в комнату. Увидев раны аббата, он заплакал.
— Сын мой, сын мой! — ласково проговорил аббат, ответно прослезившись. — Ансельм присоединился ко мне в поисках очищения. Он тоже постился и молился. Единственный. Единственный.
Жан увел своих товарищей из помещения, оставив плачущих монахов вдвоем.
— Слышал? Не одержимы демонами только те, кто не ел и не пил! — сказал Джанук.
— Но только они одни во всем этом проклятом Богом монастыре верили в Господа и стремились к Нему. Не понимаю, как ты можешь винить во всем пищу! Дьявол наносит удар там, где пожелает, — возразил Фуггер.
Жан вмешался, не дав Хакону высказаться:
— Будь то вкушаемое или искуситель, оставаться здесь не следует. То, что нам нужно, — в городе, в центре этого безумия. Это будет достаточно опасно. Но пока телохранители Чибо сражаются с бесовскими легионами, лучшего момента не предоставится — им не до нас.
— Воспользуемся удобным случаем, — согласился скандинав, кладя топор на плечо, — и покинем это ужасное место.
Садясь в седло, каждый по-своему попросил своего Бога о защите — и все четверо отправились в самое пекло огней святого Антония.
* * *
— Джанкарло!
«Какой чудесный голос! Как у мальчика-алтарника — такой же невинный».
— Вернись обратно, Джанкарло. Высокопреосвященство. Джанкарло Чибо. Обратно на постоялый двор.
«Но я только что оттуда!»
Он попытался найти взглядом ангельское личико, но оно переместилось: словно тень скользнула и остановилась по другую его руку.
— Там теперь все по-другому. Порядок. Восстановлен. Любовь. Вернулась. Там друзья, брат: плоть от твоей плоти, кровь от твоей…
«Крови».
Теперь он вспомнил. Именно кровь заставила его уйти из той дымной комнаты. Его собственная кровь, которую он выкашливал в немыслимых количествах, так что задохнулся бы, если бы не глотнул свежего воздуха. А потом еще чья-то кровь — он забыл, чья именно. Большие мужчины с оружием вдруг очень испугались. Испуганные животные убегают или вступают в бой. Бегство привело их в город, прочь от бойни в монастыре. Но от демонов таким образом не скрыться. Демоны успели туда еще раньше их.
— Но они ушли. — Сладкий голос доносился теперь сверху, словно спускаясь по солнечному лучу. — Разве ты не слышал? Пойди и убедись сам. Ведь в этой конюшне тебе ничего не нужно, правда, Джанкарло?
Ему ничего не нужно было — теперь. Теперь, когда он узнал истину, которая все изменила.
Ад вовсе не похоронен где-то глубоко внизу. Его своды находятся всего в дюйме от потрескавшейся корки из шкур и старых костей, которая служила полом конюшни. Ад находился прямо у него под ногами. Нет, это не совсем так. Там находятся адские узилища, и, если он топнет ногой, страдальцы снова услышат его и поднимут свои жуткие вопли. Но ад вырвался из своих хрупких границ. Ад воцарился во всем мире.
— Да, Джанкарло, да! Ад — повсюду. Но не на постоялом дворе. Где твои друзья.
«Таким сладким голосом нельзя лгать», — подумал Чибо.
Он ошибся.
Открыв дверь постоялого двора, он не обнаружил там никаких друзей, никаких братьев. Бешеные псы рычали друг на друга, оскалив зубы. У них были тела людей, но и только. Джанкарло всегда знал, что его брат — оборотень. Ради того, чтобы быть хорошим правителем, он сдерживал эти наклонности. И вот теперь Франчетто стоял на подоконнике совершенно голый и выл на луну, которая была видна только ему одному, — где-то рядом с огненным шаром солнца. Внизу стая тех, кого раньше называли его солдатами, огрызались на какого-то человека. Они обнажили оружие — такого оружия Джанкарло никогда прежде не видел. В руке у одного извивались лопатоголовые крысы, составившие покрытую мехом плеть. Ножка кресла заканчивалась лезвием косы, горшок ощетинился кинжалами. И все это было выставлено, чтобы защищать их господина, потому что этот человек в плаще и шлеме пытался приблизиться к воющему герцогу с совершенно очевидной целью: он намеревался стащить оборотня на пол и придушить.
