— Андрей! Надо уходить, — справляясь с нервами, произнес Данилов.
— Как прикажешь, князь! Мне тоже не нравятся ни эти ящики, ни ямы на дороге.
— Это, кажется, была ловушка.
— На нас?
— Наверное. Надо спешить! Выкопайте один ящик, нужно разобраться с их устройством.
V
Хутор потихоньку просыпался, в крайнем дворе прокричал петух. В нескольких окнах заблистали отсветы лучин. Жизнь шла своим чередом, и вчерашний налет французов, которых интересовали не припасы продуктов, ничего не изменил.
Голодный, невыспавшийся Этьен не знал, чего хочет больше — спать или есть. Но приказ Каранелли предельно ясен: оставаться на посту до полудня. Если ничего не случится.
Высокий старик, тот самый, с которым командир разговаривал вчера, вышел со двора. Интуитивно Этьен почувствовал, что Каранелли не ошибся и на этот раз, оставляя его и товарищей в лесу у деревни.
Старик выглядел обыденно — крестьянская одежда, лапти. В руках длинная палка да лукошко. Ни дать ни взять — хуторянин, отправившийся по грибы. Но только Этьен уже знал, что это дворецкий князей Даниловых, и вчера он видел его в сапогах. Да и темно еще в лесу, раньше чем через полчаса ничего разглядеть не удастся.
Бесшумно француз скользнул к товарищу, приказ, произнесенный шепотом в ухо, определял дальнейшие действия. Одному из офицеров предстояла сложная задача — необходимо было пройти через предрассветный лес к усадьбе и доложить, что дворецкий, как и предупреждал Каранелли, покинул хутор. Двое других направлялись вслед за стариком.
Порфирич огляделся, входя в лес, который не нравился ему этим утром. Ни на хуторе, ни на дороге дворецкий не заметил ничего подозрительного. Дождь прекратился еще с вечера, но мокрые деревья и кусты выглядели неприветливо. Но не это настораживало. Смутная тревога никак не могла улечься после вчерашнего налета французов. Которых не интересовало ничего, кроме князя и его драгун.
Дворецкий уверенно ориентировался в лесу. Уходя знакомыми с детства тропинками, он понемногу успокаивался. Князь будет предупрежден.
Щелчок сучка за спиной заставил застыть на месте. Старик медленно повернулся. Чуть отступившая тревога вновь застучала в груди. Почти минуту всматривался он в темные кусты, но, казалось, ничего не смог разглядеть. И снова побрел по тропинке, легко находя дорогу в утренних сумерках.
Замерший за деревом Этьен мысленно проклинал напарника за допущенную оплошность. Он облегченно вздохнул, когда старик пошел дальше. Коснувшись рукой плеча товарища, Этьен приказал тому возвращаться к хутору, рисковать больше не хотелось. Не все офицеры отряда Каранелли могли двигаться в лесу как он, выросший в семье охотника. Хотя не так уж велика была вина коллеги — в темном лесу ошибиться мог каждый.
Рассвело через полчаса, Этьену пришлось увеличить дистанцию до дворецкого, по-прежнему неспешно, но уверенно продвигающегося между деревьями. Но особых трудностей он не испытывал, старик не отличался скоростью.
Лес стал редеть, светлое на востоке небо все чаще проглядывало между деревьями. И наконец Порфирич вышел к болоту с многочисленными островками, на которых росли невысокие березы и редкие кусты. Лукошко повесил на куст, достал из кармана кусок хлеба. Аккуратно раскрошив его сухими жилистыми пальцами, дворецкий раскидал крошки у воды. Слега проверила первую кочку. Глубоко вздохнув, Порфирич шагнул в покрытую листьями воду.
Он шел, не оглядываясь, сосредоточив все внимание на кочках. Ему очень нужно было пройти полверсты. Не оглянулся и тогда, когда через несколько минут услышал рассерженное карканье ворон в том месте, где рассыпал хлеб. Лишь усмешка слегка коснулась уголков губ.
На сухом островке Порфирич присел передохнуть. Что делать, силы уже не те. На следующем он обнаружил, что потерял лапти. Нужно было пройти еще двести шагов по болоту, а дорога становилась все хуже и хуже.
Этьен, тенью скользящий за стариком, уже давно догадался, что тот отправился не за грибами. Раз он идет такой трудной дорогой, то у него важные вести! Конечно, он несет их хозяину, князю Данилову. Только куда?
Осторожно выглянув в очередной раз из-за кустов, француз увидел дворецкого, который, стоя на небольшом островке, вдруг кинул слегу на другой. Затем взялся за тонкую березку, с сильно ободранными ветками. Наклоняя ее, Порфирич двинулся в сторону островка, на котором лежала слега. Этьен видел с каким трудом дается каждый шаг, ноги с трудом находили опору, соскальзывая с невидимых под водой кочек. И только наклоняющаяся береза, за которую крепко держался старик, не давала уйти в глубь болота. Один раз Этьену показалось, что дворецкий так и не нашел точку, куда поставить ноги, и продвинулся вперед, только переставив руки по изогнутому дугой стволу.
Наконец, судорожно захватывая легкими воздух, Порфирич выбрался на островок. Отпущенная березка, свистнув облезлой макушкой, вернулась на место. Долго еще над болотом слышалось хриплое стариковское дыхание.
Отдышавшись, дворецкий поднялся. Подобрав слегу, медленно скрылся за кустами. Этьен выждал несколько минут. Он не боялся, что измотанный старик может уйти от него.
Добравшись до березы, француз повторил прием Порфирича. Перебираясь через этот участок, он почувствовал, что ноги постоянно теряют опору, а иногда ее просто не удается нащупать. Мало того, порой неимоверно трудно вытащить ступни из зыбкой трясины, покрытой сверху водой.
Слегка отдышавшись, Этьен прислушался. Тишина. Никаких, даже отдаленных, звуков не доносилось с болота. Решив, что нужно поспешить, Этьен обогнул кусты и отпрянул назад. В нескольких шагах, спиной к нему, прямо на земле сидел Порфирич. Француз замер, лихорадочно пытаясь сообразить, что же происходит.
— Ты зачем сюда пришел? — громко, не оборачиваясь, спросил дворецкий. — Ну, что застыл, как холодец в погребе?
Этьен молчал. Порфирич поднялся, неспешно повернулся к кустам.
— Можешь не прятаться, теперь все равно. Так зачем ты сюда пришел?
Француз вышел к старику. Посмотрел в его спокойные глаза, ждущие ответа.
— Узнать хочу, куда это ты собрался с утра, — как и все офицеры отряда Каранелли, Этьен свободно говорил по-русски. — Князю своему вести несешь?
— Князю. Только не донесу уже. Я тебя не об этом спросил. Чего тебе не сиделось в своем Париже?
Этьен снова молчал, несколько ошарашенный вопросом.
— Тебе чего там не хватало? Хлеба? Вина? Девок? Зачем ты прошел тысячи верст? Чтобы утонуть в болоте под Дорогобужем?
— Я не собираюсь тонуть в болоте, — с некоторым волнением в голосе произнес Этьен.
