Сзади послышался голос Каракаша.
– Мой господин, вы что-нибудь нашли? – Юсуф обернулся и увидел, что мамлюк находится в двадцати ярдах и направляется в его сторону.
Он повернулся к Джону, который сумел выбраться из-под обломков, взял мальчика из рук Зимат и помогал ей подняться.
– Ты должен уйти, – прошипел Юсуф Джону. Он взял из его рук Убаду. – Уходи!
Джон молча кивнул и отбежал за груду камней. Юсуф прижал ухо к груди Убады и услышал, как бьется сердце мальчика. Он повернулся к Каракашу.
– Ребенок жив! – закричал он. – Зимат тоже!
От громкого крика Убада пришел в себя и начал недоуменно озираться.
– Что случилось? – Тут он поднял глаза и понял, что Юсуф держит его на руках. – Дядя?
– Юсуф! – позвал Каракаш, который остановился в нескольких футах, глядя себе под ноги. – Ты должен пойти и посмотреть сам. Оставь мальчика.
Юсуф отдал Убаду Зимат, перешагнул через обломки и встал рядом с Каракашем. Мамлюк показал на отверстие в обломках.
– Там. – Теперь Юсуф уже смог разглядеть часть лица Хальдуна, которую не закрывала упавшая балка. Его глаза были широко раскрыты, застывший взгляд устремлен в небо. Каракаш положил руку на плечо Юсуфа. – Мне очень жаль, Юсуф.
Убада высвободился из рук Зимат и оказался рядом с Юсуфом.
– Что это? – Его взгляд упал на лицо отца. Юсуф поднял мальчика и понес его прочь, но было уже слишком поздно. – Отец! – позвал Убада. – Что случилось с моим отцом?
Юсуф начал говорить, потом посмотрел в лицо Убады, и слова умерли у него на губах. Он не знал, что ответить ребенку. Он не мог сказать, что его отец уцелел, а Хальдун погиб.
Небо начало светлеть, когда Юсуф, весь в саже и пыли, наконец вернулся во дворец. Его покои исчезли, и стражник указал ему на другое крыло, которое не пострадало. Там Юсуф нашел Фариду.
– Как Зимат и ребенок? – спросила она.
– Они живы.
– Слава Аллаху. – Фарида подошла к Юсуфу и обняла его. Однако застывший Юсуф смотрел в одну точку. Она отпустила его и отступила на шаг. – В чем дело? Что произошло?
– Джон, – прошептал Юсуф. – Он меня предал.
– Что ты хочешь сказать?
– Ребенок Зимат от Джона.
– Хальдун знает?
– Он мертв.
– Что ты собираешься делать? – спросила Фарида.
– Исполню свой долг – отомщу за поруганную честь моей семьи и Убаду.
– И убьешь отца ребенка?
– Его отец мертв.
Юсуф подошел к окну и стал смотреть на разрушенный город, в котором полыхали пожары.
– Ты не сделаешь этого, Юсуф. У мальчика есть отец.
– Он не должен об этом знать. – Слеза сбежала по щеке Юсуфа, оставив след на испачканной сажей коже. – Я возьму Джона с собой на охоту. Мы уедем в пустыню, и там я положу этому конец.
Фарида подошла к нему сзади и положила руку на плечо.
– Не делай этого, – мягко сказала она.
Юсуф резко развернулся и ударил ее тыльной стороной ладони.
– Молчи, женщина! – резко оборвал он. – Это не твое дело. – Фарида молчала. Юсуф видел, как на ее щеке проступает след от удара, протянул руку и нежно коснулся ее лица. – Прости меня.
– Я прощу. Но если ты убьешь Джона, то сможешь ли ты простить себя?
Юсуф снова повернулся к окну.
– Я думал, он мой друг, – пробормотал он. – Как он мог?
– Быть может, он любит ее, как ты Азимат.
– Это другое дело.
– В самом деле?
– Джон не просто один из моих людей. Он мой друг. Неужели это ничего не значит?
– Должно значить – для вас обоих. – Фарида обняла его сзади и положила подбородок на его плечо. – Не делай этого, Юсуф. Потом ты горько пожалеешь.
– Я должен.
– Нет. Ты не хочешь, чтобы его кровь была на твоих руках.
– Мои желания не имеют значения, – сказал Юсуф задрожавшим от переполнявших его чувств голосом. – Землетрясение было знаком, предупреждением Аллаха. Я жил без веры, без чести. Это нужно прекратить. Друг или нет, но Джон должен умереть.
Джон ехал вдоль высокой дюны, озаренной золотыми лучами садящегося солнца. Юсуф его немного опережал, и песок осыпался вниз под копытами их лошадей. Они скакали весь день, оставив Алеппо далеко позади, на западе. Юсуф сказал, что они отправляются на охоту, но не обращал внимания на следы дичи, на которые указывал Джон. За время их долгого путешествия Юсуф почти все время молчал. Он ехал вперед, не сводя глаз с далекого горизонта, и Джон следовал за ним, не делая попыток нарушить молчание, он страшился того, что мог сказать его друг.
Поднялся ветер, и Джон услышал шорох песка, который двигался им навстречу. Джон прикрыл концом тюрбана рот, и ему пришлось прищуриться, чтобы защитить глаза. Однако вскоре ветер стих, засыпав его и лошадь тонким слоем песка. Лошадь тряхнула гривой, и песчинки полетели во все стороны. Джон высморкался и постарался очистить глаза от песка.
Они спустились с дюн и выехали на плоскую равнину, где песок был выжжен солнцем и повсюду встречались кряжи красных слоистых скал. Здесь полностью отсутствовала растительность и жизнь, и единственным звуком, нарушавшим тишину, был тихий стук копыт и легкий шепот ветра. Джон пришпорил свою лошадь и догнал Юсуфа.
– Это напоминает мне наше путешествие в Телль Башир много лет назад, – сказал он.
– Хм-м-м, – пробормотал Юсуф, по-прежнему не сводивший глаз с горизонта.
– Мы были тогда совсем юными, почти мальчишками. А теперь проделали долгий путь, не так ли, друг мой?
Юсуф посмотрел на него.
– Да, долгий путь, – пробормотал он и пришпорил коня, чтобы вновь оторваться от Джона.
Они пересекли песчаную пустошь и поднялись на вершину холма. Копыта их лошадей застучали по твердой поверхности, во все стороны полетели мелкие камешки. С вершины стала видна неглубокая лощина, по дну которой тек тонкий ручей.
– Подходящее место для лагеря, – заметил Джон.
– Нет, проедем еще немного.
Они продолжали ехать вдоль гряды, а небо за их спинами стало из золотого и красного темно-фиолетовым, а потом на нем загорелись звезды, и взошла полная луна, залив все вокруг серебряным светом. Джон видел собственное дыхание, облаком поднимавшееся к небу, и поплотнее запахнул плащ. Однако Юсуф продолжал ехать вперед, одной рукой придерживая поводья, другой сжимая орлиную рукоять кинжала. Наконец Джон снова догнал его и коснулся руки друга.
– Юсуф?
Юсуф вздрогнул:
– Что?
– Нам нужно разбить лагерь, пока не стало совсем холодно.
Юсуф кивнул:
– Да, ты прав. Время пришло. – Он указал на широкий плоский участок рядом с ручьем. – Вон там.
Они по узкой тропе спустились к берегу ручья.
– Я соберу хворост, – сказал Джон, соскальзывая с седла.
Ветер окончательно стих, и негромкий скрип его сапог по песку казался оглушительным в наступившей тишине. Юсуф также спешился и возился с седлом. Джон набросил поводья лошади на один из кустов, росших на берегу ручья, и она наклонила голову, чтобы напиться. Джон снял с нее седло, потрепал по спине и зашагал вверх по течению в поисках хвороста.
В тридцати ярдах от лагеря он нашел груду сухого плавника, опустился на колени и стал собирать ветки, когда за спиной услышал так хорошо знакомый шелест клинка, покидающего ножны. Он повернулся и увидел Юсуфа с мечом в руке. Губы его друга были плотно сжаты.
– Что это значит? – вставая, спросил Джон.
– Ты знаешь, – дрожащим голосом ответил Юсуф. – Ты спал с Зимат. Убада твой сын. Признай это. – Он сделал шаг вперед и поднял меч. Его глаза угрожающе прищурились, губы раздвинулись, обнажая зубы. – Признай!
Джон посмотрел Юсуфу в глаза и понял, что он собирается его убить. Джон боялся этого дня с того момента, когда впервые разделил с Зимат ложе. Но твердо решил, что не станет сопротивляться. Он был обязан Юсуфу жизнью и даже больше. Он опустился на колени.
– Да, я делил с ней ложе. Да, ребенок мой.
– Как ты мог? – закричал Юсуф, делая еще один шаг к Джону. – Я предупреждал, что ты не должен к ней прикасаться. Я думал, ты мой друг!
