Кто-то из женщин зарыдал в голос.
— Ты хочешь сказать… — воскликнул Рустик.
— Да, Рим, мать городов. Пал и все еще исходит дымом от пожарищ, словно от жертвенных костров.
Урсула металась по маленькой белой часовне, которую Бриттола построила в Кельне за казармами. Прошло несколько месяцев с тех пор, как Морган привез весть о гибели Константа, и все это время Урсула провела взаперти, строго приказав ее не беспокоить. Устав ходить, она села на пол, скрестив ноги, и стала бездумно смотреть на алтарь. Прошло некоторое время, и она снова вскочила на ноги и принялась ходить взад и вперед. Ее руки сами по себе то теребили волосы, то цеплялись за складки одежды.
— Милостивый Господь! — вдруг громко закричала она Небесам. — Где Ты? Где же Твой свет? Прошу Тебя, даруй мне свет, ибо я не вижу. Я задыхаюсь во мраке! — Она остановилась и бросилась на колени. — Теперь я знаю, Господь, что самым моим большим грехом был эгоизм! Все, что я делала, — делалось потому, что это было нужно мне. Я сформировала Первый Легион, оторвала двадцать тысяч лучших британских женщин от дома, лишив их возможности жить своей жизнью. Я повела их сюда… в этот проклятый поход — и все потому, что сама хотела обрести дом и семью. И Ты решил наказать меня, лишив того, к чему я так стремилась! Господи, я прошу тебя лишь об одном: наказывай одну меня. Покарай меня, но пощади остальных!
— Аминь, — раздался голос Бриттолы.
Урсула вздрогнула. Бриттола нерешительно мялась в дверях, не зная, стоит ли ей входить.
— Зачем ты меня беспокоишь? Чего ты хочешь? — спросила Урсула, не вставая с колен.
Бриттола с натянутой улыбкой нерешительно приблизилась к алтарю и опустилась на колени.
— Можно, я помолюсь с тобой?
Урсула просто кивнула в ответ и вернулась к своей, теперь уже мысленной молитве.
Бриттола достала свой крест из-под туники. Зажмурившись, она начала свою молитву вслух.
— Господи, принцесса Урсула Коринфская, добрая дочь короля Дионота и Легат Первого и Второго Легиона Афины считает себя рукой, сотворившей женскую армию и направившей ее на сложную миссию. Господь, будь же милостив и покажи ей, что все это время Ты руководил ею, она служила Тебе и ставила перед собой Твои цели. Дай ей понять, что это по Твоей воле мы покинули свои дома и семьи и с Твоей миссией отправились на чужой берег. Но само важное, Господь, покажи ей, что без нее, без того, чтобы Ты руководил нами через нее, Первый Легион Афины не сможет продолжить свой Великий поход, в котором народ Британии и всего Рима сейчас нуждаются больше, чем когда бы то ни было. — Бриттола открыла глаза и взглянула на Урсулу, которая по-прежнему оставалась без движения и смотрела вперед ничего не видящими глазами. — Аминь.
Урсула чуть повернула голову в ее сторону, на лице отчетливо читалось раздражение. Бриттола улыбнулась.
— Ну вот, опять ты на меня так смотришь.
— Как? — чуть слышно спросила Урсула.
— Как ты всегда смотрела, если хотела, чтобы я помолчала, еще когда мы были маленькими Помнишь?
Урсула улыбнулась в ответ, слабо и равнодушно.
— Да, я могла быть шумной тогда, правда? — не унималась Бриттола. — Если мне не удавалось получить того, чего я хотела, я начинала хныкать и жаловаться…
— Хныкать? Скорее уж вопить. — Урсула встала и подошла к маленькому окошку за алтарем. Не успела она произнести эти слова, как ее лицо опять приняло отсутствующее выражение. Казалось, она уже потеряла интерес к разговору.
— Да, наверное, ты права, — осторожно продолжала Бриттола. — Я только хотела сказать, что когда бы ты ни была чем-то занята, каким бы незначительным делом ты бы ни занималась, самое главное для тебя было не отвлекаться. Ты терпеть не могла, когда тебя отвлекали. Помнишь, как ты однажды спорила с епископом Патроклом, когда он получил письмо об этой старой лисе, Пелагии, о долге человека перед человеком и перед Богом? Помнишь? Ты очень настойчиво требовала пройтись по каждому пункту, чтобы не оставить камня на камне от его рассуждений. Я вопила что есть мочи о том, что ты должна успеть закончить все приготовления к пиру моего отца вовремя, но ты…
— Меня нельзя было отвлекать? — повторила Урсула как во сне.
«Боже мой, только не это! Действительно, если человек посмеет отвлечься от Тебя и исказить Твои намерения, — он допустит худший из грехов, и Ты…»
Урсула резко развернулась.
— Бриттола. Ты мне очень помогла. Ты права, я не что иное, как инструмент в руках Бога. И именно я совершила самый страшный из грехов… я отвлеклась!
Страстная решимость, горевшая в ее глазах, подсказала Бриттоле, что Урсула, наконец, вернулась к жизни.
— Теперь я знаю не только то, в чем заключается Божья воля, но и то, как именно Он хочет, чтобы я ее исполнила… И я больше не стану отвлекаться!
Урсула снова выглянула в окно. На этот раз она смотрела на вечернее небо в поисках Полярной звезды, которая указала бы ей местонахождение Малой Медведицы.
— Констант был и по-прежнему остается моей единственной любовью. Я бы посвятила всю свою жизнь ему и нашей семье. Но Господь в Своей мудрости отказал мне в исполнении моей мечты. — Она улыбнулась, найдя свою звезду. — Потому что мое настоящее предназначение, ради которого меня создал Господь, — вести вперед Первый Легион Афины, выполняя Его волю. — Она понизила голос и заговорила так, будто бы делилась с кем-то своим секретом. — Я думала, шторм и наш отход в глубь Германии и были тем, что отвлекло нас от выполнения задачи, поставленной перед нами, а этой задачей был Великий поход, но я ошибалась. Нашей настоящей задачей, той самой, ради которой нас, Первый Легион Афины, Господь создал и послал на эти опустошенные земли, — патрулировать и охранять границу. И теперь мне кажется, что Великий поход и был тем самым миражом, который заставил нас отвлечься.
Урсула повернулась к Бриттоле, которая с улыбкой радости смотрела на то, как в ее глазах снова разгорался огонь жизни. Урсула встала перед ней на колени и взяла за руки.
— Ты всегда мне говорила, подруга, что наше истинное предназначение — исполнять волю Божью, делать то, что Он нам велит. Ни больше, ни меньше. И теперь я поняла, что лично мое предназначение заключается в том, чтобы служить Ему, ведя Первый Легион Афины по пути, который Им нам уготован. И служить с полной отдачей, изо всех сил, что у меня есть, служить только Ему… одному. — Урсула подняла глаза к небу. — Больше я не позволю себе отвлечься от служения Тебе и своего долга по отношению к своему Легиону. Единственный мужчина, достойный того, чтобы стать оправданием моей слабости, — мертв. Мне остается лишь один способ избежать оков честолюбивых замыслов другого мужчины, не попасться на привязь к какому-нибудь… принцу или будущему императору, — Урсула крепко схватила Бриттолу за плечи. — Да, лишь один — надеть белые одежды!
