барона Стэнли, барону Стрейнджу, которого он взял с собой в качестве заложника, чтобы наказать семью за нерешительность. Но среди хаоса, шума и ужаса, царивших на поле брани, приказ так и не был выполнен.
То, что случилось потом, с трудом складывается в единую картину. Авангард Генриха под командованием Оксфорда использовал заболоченную часть поля как естественную преграду у себя на правом фланге и столкнулся с королевским авангардом, который сбежал вниз с Эмбьон-Хилла. Стороны схлестнулись друг с другом и, опустив забрала, яростно схватились в ближнем бою. Оксфорд приказал своим солдатам сражаться, сгруппировавшись в плотные отряды, и, по словам Вергилия, не отходить дальше чем на «десять футов от штандартов» [472]. Это вызвало в рядах противника смятение, за которым Генрих наблюдал из-за позиций своих войск, а Ричард — со склона холма.
Генрих Тюдор и его личная охрана все еще толпились под его королевским знаменем. Ричарду, которому личного мужества было не занимать, показалось, что это хорошая возможность завершить битву одним ударом. Его враг дожил до двадцати восьми лет и ни разу не командовал армией, он же был ветераном, закаленным во множестве тяжелейших боев. «Распаленный гневом, он пришпорил коня» и атаковал ту сторону авангарда, где находился его противник. На его шлеме все еще красовалась корона [473].
Ричард на полном ходу налетел на людей Генриха. Его нападение вызвало ужас, знаменосец был убит, и штандарт, который указывал на позицию главнокомандующего, оказался на земле. Положение было опасным, так как в любой армии падение знамени обычно означало поражение и возможную гибель полководца, стоявшего под ним. Но Генрих держался, хотя «его солдаты… теперь почти потеряли надежду на победу» [474]. И его стойкость была вознаграждена. Увидев, что Генрих в беде, и, возможно, услышав, что смертный приговор барону Стрейнджу приведен в исполнение, сэр Уильям Стэнли направил свою резервную армию в гущу сражения и в последний момент соединился с войском Тюдоров. Три тысячи свежих солдат хлынули на поле боя, рассеяли отчаявшуюся королевскую армию и сокрушили Ричарда, сражавшегося на глазах у своего соперника.
Похоже, в какой-то момент Ричард потерял или снял шлем. И это стоило ему жизни. Два удара, пришедшихся по косой, раскроили ему череп, и небольшие обломки кости разлетелись в разные стороны. Затем еще один удар небольшого заостренного клинка обрушился на его голову сверху и пронзил череп насквозь. Наконец, тяжелое холодное оружие — возможно, страшное изогнутое лезвие алебарды — рассекло воздух и отрубило большой кусок у основания черепа, нанеся королю страшную рану, от которой он, вероятно, скончался на месте [475]. «Король Ричард был убит, когда в одиночку мужественно сражался в плотном кольце врагов», — писал Вергилий [476]. Может, он погиб и не как герой, но точно как стойкий и отважный воин. «Положить конец войне или собственной жизни!» — вот что воскликнул Ричард накануне битвы. Судьба решила за него. Один из современников поражался тому, что «король Англии был убит в сражении на своей земле, чего не случалось со времен короля Гарольда» [477]. С его гибелью битва при Босворте (как ее позже стали называть) была окончена. Когда бой прекратился, с Ричарда сняли доспехи, положили его на лошадь, отвезли в Лестер и похоронили в нефе церкви Грейфраерс. Где-то по пути к последнему пристанищу тело короля было осквернено: кто-то с такой силой ударил ножом или кинжалом по его обнаженным ягодицам, что задел тазовую кость. Затем изрубленное и окровавленное тело Ричарда бросили в наспех вырытую неглубокую могилу. «Господь всемилостивый, прости ему все прегрешения», — записал хронист [478].
Выиграв битву при Босворте, Генрих Тюдор вознес хвалу Господу, взошел на ближайший склон холма и обратился к изможденным солдатам, стоявшим перед ним на поле брани. Он поблагодарил знать и дворян, сражавшихся с ним бок о бок, приказал позаботиться о раненых и похоронить погибших. Солдаты во все горло закричали: «Боже, храни короля Генриха!» Стоявший рядом барон Стэнли решил воспользоваться моментом. Помятая корона Ричарда и слетевший в пылу боя с его головы шлем нашлись «в грязи на поле», и Стэнли возложил корону на голову Генриха, «как будто одной лишь человеческой волей он уже был провозглашен королем». После этого победители покинули поле боя и медленной величественной процессией двинулись в Лондон.
Официально Генрих считал началом своего правления воскресенье 21 августа, день перед битвой при Босворте. Благодаря этому победу он представил как доказательство того, что его правление благословил Всевышний. И поскольку сам Бог подтвердил его право на трон, Генриха неофициально «короновал» Стэнли. Его враг Ричард III был мертв (редкая роскошь для узурпатора), и Генрих готовился отложить официальную коронацию более чем на два месяца. Отчасти он не хотел подвергать себя риску: в конце лета 1485 года Лондон поразила «потливая горячка, от которой внезапно умерло много людей» [479]. Поэтому коронацию назначили на воскресенье 30 октября 1485 года. За это время эпидемия должна была пойти на спад, а также можно было успеть подготовить роскошную церемонию. Генрих осознавал, что он был совершенно неизвестной на политической арене фигурой, и, чтобы показать, что он не выскочка, а достойный преемник Генриха VI и Эдуарда IV, его правление должно было стать ярким и зрелищным. В данном случае расточительность была политической необходимостью.
Отчеты о коронации составил сэр Роберт Уиллоуби, и по ним можно проследить, насколько бурной была деятельность ювелиров, торговцев тканями, вышивальщиц, золотошвей, портных, рабочих, лодочников и седельников Лондона. Поступали заказы на ярды бархата, атласа и шелка королевского пурпурного, алого и черного цветов, из которых потом шили красивые жакеты, штаны-чулки, шляпы, платья, портьеры на стены, подушки и шторы. Пажам Генриха надлежало носить шляпы, отделанные страусиными перьями, сапоги из мягкой испанской кожи и яркие красно-черные костюмы [480]. Элегантно украшены были даже лошади: стремена покрывал красный бархат, а уздечки были отделаны шелковыми кистями. Больше пятидесяти фунтов потратили на чеканку серебряных и позолоченных изображений решетки на городских воротах — семейного герба Маргарет Бофорт. Их раздали почетным гостям. Эта сумма намного превосходила затраты на четыре церемониальных меча, которые несли в процессии Генриха: два с заостренными концами и два с тупыми. Всего на торжественные церемонии и празднества ушло больше полутора тысяч фунтов [481].
У лондонских мастеров вышивки новый король заказал большие декоративные панно и занавесы, на которых были видны символы новой власти. Особняком в королевских счетах для коронации стоит один предмет: 4 фунта 13 шиллингов и 4 пенса уплачено «Джону Смиту, члену гильдии вышивальщиков, за попону из синего бархата с красными розами, венецианским золотым кружевом и драконьими ногами». На коронации мелькало множество геральдических символов.
