«Появиться в обществе красивой женщины — это поднять собственный престиж, — подумал он. — Полезное можно сочетать с приятным. Напрасно я до сих пор пренебрегал такой возможностью. Правда, с Изабеллой дальше кабаре не сунешься. Как ни старается она выглядеть настоящей сеньорой, но что-то от бывшей певички второразрядного мюзик-холла нет-нет, да и прорвётся. Это как клеймо, навсегда оставляющее след… Странно: посмотришь на патронессу, никогда не скажешь, что Менендос привёз её откуда-то из табора. Статная, горделивая, движения и речь сдержанны и одновременно естественны. Возможно, у цыганок, привыкших к простору, свободе, это в крови. Грациозность дикого животного, вынужденного приспособить каждый свой мускул для самозащиты. И вот такую полудикарку, не испорченную цивилизацией, вырвать прямо из почвы, как сделал это Менендос, и привить ей манеры…»
— Пожалуйста, уважаемый сеньор и глубокоуважаемая сеньора! Здесь вам будет уютно, — прервал раздумья Нунке официант, указывая на свободный столик.
Только опустившись на стул, Агнесса подняла глаза и, пока Нунке заказывал кофе и пирожные, внимательным взглядом обежала лица присутствующих. Никого, похожего на Изабеллу, которую она, правда, никогда не видела, но хорошо представляла по словам Воронова!
«Нашему шефу недостаёт вкуса, — пояснил генерал. — Понимаете, его пассия недурна, только всего у неё сверх меры. Одно слово, сеньора „Чересчур“! Правда, я придумал ей неплохое имя?»
Агнесса тогда посмеялась, не думая, что когда-нибудь придётся воспользоваться этим словесньм портретом, обновлять его в памяти, напрягая для этого все своё воображение. Минуту назад казалось, что она сразу узнает Изабеллу, но теперь в этом людском водовороте…
И вдруг словно электрическая искра пробежала по всему телу, — ещё не разглядев хорошенько, Агнесса уже чувствовала: в дверях стоит она!
Женщине, появившейся между столиками, и впрямь больше всего подходило имя, данное Вороновым. Одета она была чересчур модно, короткие, окрашенные хной волосы казались чересчур рыжими для смуглой кожи и угольно-чёрных бровей, губы — чересчур красными, жемчужины в колье чересчур крупными для натуральных.
И впрямь сеньора «Чересчур»! Изабелла!
Лишь скользнув взглядом по фигуре Нунке, большие чёрные глаза женщины впились в лицо Агнессы.
— Герр Нунке, посмотрите, какая красавица, и почему-то смотрит на нас… Может быть, ваша знакомая? — Агнесса изо всех сил старалась казаться беззаботной, но в голосе её слышалось замешательство: горячий взгляд Изабеллы пронзал её насквозь.
Рука Нунке с чашечкой кофе замерла у рта. Нунке собирался зайти к Изабелле вечером, как обычно, когда он бывал в городе, и её появление в кафе теперь было для него полной неожиданностью.
— Будьте же внимательны! Если это в самом деле ваша знакомая, пригласите к нашему столику! Иначе она подумает о нас бог знает что! — настаивала Агнесса.
Нунке, растерявшийся было вначале, уже овладел собой. Вскочив с места, он помахал Изабелле рукой и с радостной улыбкой поспешил ей навстречу.
Сойдясь в проходе, оба на миг остановились. Агнесса видела, как Изабелла гневно что-то прошептала, а Нунке, подавшись всем корпусом вперёд, очевидно, извинялся. Затем, пропустив свою даму вперёд и поддерживая её под локоть, повёл к столику.
— Разрешите представить: донья Менендос, патронесса школы, в которой я имею честь служить… А это моя давняя знакомая и добрый друг, донья Изабелла. Счастливый случай неожиданно привёл её в кафе, и я буду очень рад…
— Действительно счастливый случай! Если бы не ваша машина, стоящая у входа, ваша, как вы говорите, давняя знакомая так и не узнала бы, что вы в городе, — едко прервала Нунке Изабелла и, повернувшись к Агнессе, прибавила: — Нет, нет, только мы, женщины, умеем ценить старую дружбу! Не так ли?
— Я лучшего мнения о мужчинах, — улыбнулась Агнесса. — Мы с герром Нунке тоже давно знакомы, и мне кажется…
— Что же, тогда вам повезло больше, чем мне! — нетерпеливо прервала Изабелла, с иронией делая ударение на слове «вам».
— Вы не дослушали меня, — спокойно объяснила Агнесса. — С вашим знакомым мы соседи и часто встречаемся по делам. Уверяю вас, герр Нунке никогда не давал мне повода бояться, что его приязнь… его доброе отношение…
Изабелла метнула гневный взгляд в сторону Нунке и принуждённо рассмеялась.
— О, не будем говорить о добродетелях нашего общего друга! А то может статься, что он и сам в них уверует. Да, да, я знаю мужчин… Им только дай повод, и они зазнаются, станут неблагодарны, невнимательны…
Пододвигая Изабелле кофе и печенье, Нунке попробовал обратить разговор в шутку:
— Вот наглядное опровержение ваших выводов, Изабелла: кажется, ваше любимое, миндальное? Как видите, я хорошо помню вкусы своих друзей…
— Вы собираетесь так легко искупить свою вину? Я же говорила, он зазнается.
— Я готов искупить свою вину и даже понести самое тяжёлое наказание… — Нунке склонил голову с наигранной покорностью. — Донья Менендос, какую кару можно мне придумать?
— Женщина должна быть милосердна…
— Но я не из милосердных! А потому, герр Нунке, беру вас на весь сегодняшний день под арест. В плен, как говорится.
— О, это будет сладкий плен.
— Я не шучу, имейте в виду! Сегодня у меня собирается маленькое общество, и вам придётся вместе со мной развлекать гостей.
— Самое большое через час я буду целиком в вашем распоряжении.
— Не забывайте, вы у меня под арестом!
— Герр Нунке, — вмешалась Агнесса, скрывая внутреннее волнение, — а почему бы нам не поступить так: денежные дела я урегулирую сама, а что касается документов, о которых мы с вами говорили, то я попрошу управляющего банком все подготовить и в следующий наш приезд… Когда вы думаете быть в Фигерасе?
— Я хотел бы уладить все сегодня, — неуверенно начал Нунке, но Изабелла капризно воскликнула:
— Вы у меня под арестом, и вашей персоной распоряжаюсь теперь я. Если донья Менендос говорит, что может все сделать одна… Верно ведь? Я правильно вас поняла?
Изабелла повернулась к Агнессе, глядя на неё ещё с недоверием, но уже готовая к примирению, если та ответит так, как надо.
— Конечно, верно. Получить деньги на школьные нужды не такая уж мудрёная вещь. Ну, а обо всём остальном… боже, неужели это столь срочно! Мой покойный муж тоже был деловым человеком, но стоило мне захотеть поехать куда-нибудь или развлечься, он в тот же миг забывал о своих противных делах… И, честное слово, меня это радовало больше, чем подарки и драгоценности, которые муж привозил из Мадрида, когда отлучался туда.
