– Виноват, боле сей конфуз не случится!
Вечером перед самым отбоем собирались обычно на «Не тронь меня» матросы подле фок-мачты, где место для курения и разговоров уставом определено. Травили они байки флотские, пели песни любимые:
Уж мне надобно сходить
До зелена луга…
Уж мне надобно навестить
Сердешного друга…
Вначале распевали песни грустные, неторопливые, потом побойчее да повеселее. Наконец кто-то не выдерживал:
– Эх, веселое горе – матросская жисть! Давай круг, робяты!
Расступались тогда матросы, подвигались, давая простор плясуну. А тот как присвистнет, притопнет и пошел наяривать, только доски палубные гнутся! Вот еще двое не выдержали, тоже в круг повыскакивали.
– Давай, «фока», жарь, наша мачта завсегда впереди всех стоит!
– Митька-то, Митька дает, даром, что ль, бизаньский!
И вот уже понеслась над притихшим рейдом, над волнами и кораблями удалая матросская плясовая:
Тпру ты, ну ты,
Ноги гнуты…
Попляши, попляши,
Ноги больно хороши,
Еще нос торчком,
Голова крючком…
А вскоре пришел на «Не тронь меня» ордер адмиралтейств-коллегий, коим предписывалось списать часть команды на корабли и суда, уходящие в Средиземное море в составе эскадры адмирала Спиридова. Разлучила судьба моряцкая Ваську Никонова с Лехой Ившиным. Ваську определили на линейный корабль «Три Святителя», Ившина же – на корабль «Святой Евстафий». Перешел туда же, на «Евстафий», и старший боцман Евсей. Кто знает, доведется ли им еще свидеться…
Сообщения с театра военных действий за март – май 1769 года:
17 марта. Отряд бригадира Жедерса из 500 казаков при четырех фальконетах выступил на Таганрог из крепости Святого Дмитрия!
19 марта. Отряд Жедерса занял Таганрог. По совершении молебствий на главном валу со стороны Крыма поставлено русское знамя и расставлены караулы.
31 марта. Двухсоттысячная турецкая армия начала свое движение от Андриаполя к Дунаю.
Апрель. Кошевой запорожский атаман предпринял набег в Крым и разбил сильную партию татар под Очаковом, взяв в плен самого татарского начальника Бешлей-ага-Османа.
15 апреля. Начало боевых действий Первой армии генерала Голицына.
18 апреля. Русские войска под командованием генерала Голицына подошли вплотную к турецкой крепости Хотин и открыли по неприятельскому лагерю сильную пальбу. После трех часов канонады турки вынуждены бежать, заперевшись в крепости. Взяты в добычу 3 знамени и 7 пушек, урон убитыми, которых неприятель забрал с собой, значителен. С нашей стороны урон состоял из 5 человек.
5 мая. 1-я дивизия 2-й армии, при которой находился и граф Румянцев, переправилась у Кременчуга через Днепр по мосту, составленному из плотов, и расположилась у Крюкова шанца.
2-я дивизия генерал-аншефа князя Долгорукова переправилась у крепости Переволочны на плотах и мелких судах и стала при Мишуринрогском укреплении.
3-я дивизия генерал-поручика Берга продолжала стоять у Бахмута.
У далеких немских стран
Есть, ребята, окиян.
По тому ли окияну
Ездят только басурманы;
С православной, же земли
Не бывали николи
Ни дворяне, ни миряне
На поганом окияне.
П. Ершов
С последнего заседания адмиралтейств-коллегий дел у вице-адмирала Спиридова заметно прибавилось. Прежде всего осмотрел он самым тщательным образом весь корабельный Балтийский флот. Старые корабли забраковал для дальнего плавания сразу. Построенные еще в пору былого «недосмотрения», были они кое-как сбиты гвоздями, отчего даже на малой волне грозили рассыпаться.
Взвесив все, решил Спиридов отбирать в секретную экспедицию корабли и суда, отслужившие не более пяти лет. Эти были вполне надежны. Посовещавшись меж собой, предложили адмиралы императрице отправлять флот в Средиземное море не разом, а постепенно, эскадра за эскадрой, чтобы успевать с починкой и подготовкой к плаванию. Екатерина согласилась с доводами. Определили и состав передовой эскадры: семь линейных кораблей, фрегат, бомбардирский корабль, пара пакетботов да несколько транспортов с припасами и десантом. Хотели было адмиралы еще немного эскадру усилить, но императрица более, ни одного вымпела не дала, опасаясь шведских провокаций на Балтике.
А в адмиралтейств-коллегии не утихали споры: кому вести передовую эскадру? По всем статьям выходила эта должность Спиридову, но тот упорно отказывался, говоря сердито в своем кругу:
– Не пристало мне, вице-адмиралу и кавалеру российскому, в услужении у цареубийцы Алехана пребывать! Честь свою превыше всех других наград почитаю!
Екатерина тем временем торопила Чернышева:
– Кого ставит коллегия над флотом, в южные моря идущим?
– Спиридова хочу, флагмана кронштадтского, – вздыхал граф Иван, – но сомневается он, будет ли власть ему в руки дадена.
При упоминании имени Спиридова Екатерина поморщилась. Неприязнь императрицы к своенравному адмиралу началась давно, еще с флотских маневров 1763 года. Тогда, глядя на неудачное маневрирование Кронштадтской эскадры, Екатерина заявила во всеуслышание:
– У нас в излишке кораблей и народа, но нет ни флота, ни моряков!
Услышав слова такие, стоявший рядом контр-адмирал Спиридов ответил Екатерине дерзко, не убоясь гнева:
– Дело, ваше величество, не в кораблях и моряках, кои честно, и не щадя живота, своему Отечеству любимому служат, а в тех, кто о флоте заботу иметь должен!
И сейчас, выслушав графа Ивана Чернышева, императрица ответила раздраженно:
– Полноту власти обещаю твердо! Графу Алексею дела земные, Спиридову твоему морские. Каждому стихия своя!
А на следующий день Екатерина лично приняла будущего флагмана Первой Средиземноморской эскадры. В разговоре с ним была любезна и предупредительна. Обещала исполнить все, что Спиридов ни пожелает. Уговаривала ласково:
– Зная верность вашу и усердие, к Отечеству любовь, хотела бы я поручить вам главную команду над отправляемой к грекам эскадрой!
Прощаясь, возложила на адмирала злаченый образ воителя Иоанна на ленте голубой Андреевской. Сказала, улыбаясь ласково:
– Даю сей сильный талисман. Он залогом побед ваших будет! Экспедицию ж по всегдашней к вам договоренности препоручаю под ваше ведение.
Все, беседа окончена. Арапы в белых чалмах, распахивая двери, скалили ослепительные зубы.
– Давай в коллегию! – выйдя из дворца, бросил Спиридов кучеру.
Приехавши туда, Ивану Чернышеву он заявил так:
– Уж коли государыня слово дала, то, будучи в полной самостоятельности, я все, что надобно, исполню!
– Слава те, Господи! – перекрестился облегченно Чернышев. – Поздравляю с назначением на сей пост высокий, Григорий Андреевич!
Отмолчался вице-адмирал и тотчас отбыл к себе в Кронштадт.
В тот же день Екатерина II писала в Ливорию Алексею Орлову: «Будучи совершенно надежны в вашей к нам верности, в способности вашей и в горячем искании быть Отечеству полезным сыном и гражданином, охотно соизволяем мы по собственному вашему желанию поручить и вверить вам приготовление, распоряжение и руководство сего подвига».
Одновременно отписала она и ордер о производстве доверчивого Спиридова в полные адмиралы. Пусть до поры до времени пребывает в счастливом неведении и тешится малым. Окончательно задабривая Спиридова, определила Екатерина ему четыре тысячи на подъем и семьсот столовых, больше, чем кому-либо в прежние времена.
20 марта 1769 года Екатерина II подписала указ: «Мы поручили нашему вице-адмиралу Спиридову некоторую экспедицию, чего ради адмиралтейская коллегия имеет к споспешествованию оной чинить ему по его требованиям возможные вспоможения».
Императрица торопилась. Воображение ее подстегивали послания «тайного главнокомандующего» из Италии: «Эскадра наша от восьми до десяти военных кораблей и на которые несколько войск наших посажено будет, если достигнет до наших мест, чем скорее, тем лучше. Слыша о неисправности морской турецкой силы, о слабости их с сей стороны, надежно донести могу, что оная… более страшна им быть может, нежели все сухопутное войско».
* * *
Было адмиралу Спиридову в ту пору шестьдесят, и злые болезни уже одолевали его подорванное долгой службой здоровье.
Сам адмирал происходил из рода древнего. Деды и прадеды его издавле воеводствовали в подмосковных городках, пока не вырвался в лихое петровское время на балтийские берега сын димитровского воеводы Андрюшка Спиридов. Сам связавший жизнь с морем, он и сыновьям своим, Василию и Григорию, указал стезю морскую.
Старший, Василий, быстро дослужившись до лейтенантского чина, нелепо погиб в самом конце войны со шведами.
Десятилетним волонтером ступил на корабельную палубу и младший, Григорий. Довелось ему поплавать по морям Балтийскому и Каспийскому, даже на Волгу-матушку судьба заносила. В войну с турками был в адъютантах при командующем Донской флотилией адмирале Бредале. Учил его старый моряк мыслить толково, решений смелых не бояться. Обучая, говаривал смышленому адъютанту слова петровские, что в уставе морском на века:
